Владимир Краковский - ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ

• Название: ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ
• Автор: Владимир Краковский
• Жанр: Научная Фантастика

РОМАН

МОСКВА

СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ

1983

Владимир Краковский известен как автор повестей «Письма Саши Бунина», «Три окурка у горизонта», «Лето текущего года», «Какая у вас улыбка!» и многих рассказов. Они печатались в журналах «Юность», «Звезда», «Костер», выходили отдельными изданиями у нас в стране и за рубежом, по ним ставились кинофильмы и радиоспектакли.

Новый роман «День творения» – история жизни великого, по замыслу автора, ученого, его удач, озарений, поражений на пути к открытию.

Художник Евгений АДАМОВ

4702010200-187

К --- 55-83

083(02)-83

© Издательство «Советский писатель». 1983 г.

---

… Миленький, я тебе все лгала…- ледяные струи внутри будто вспороли живот, будто снежный ветер заметался в брюшной полости, как по проспекту зимним субботним вечером, ни души вокруг, снежинки в холодных неоновых огнях бесовские хороводы водят…- Ты же клялась страшной клятвой… Говорила: с этим два раза целовалась, один раз в кино шли, а другой – сама, первая, из жалости, очень уж влюблен был, жалко его стало; не разжимая, конечно, губ, просто чмокнула сомкнутым ртом… «Да как же тебе не стыдно – сама! Где твоя девичья гордость!»

… Миленький, я с ним целый год встречалась…

… Миленький, я с ним целый год жила…

… Миленький, телевизор бы такой… – Ах ты, фантазерка, тебе бы научно-фантастические романы писать…- Что ты, не сумею, глупая я. Ты проводишь меня? Троллейбус подходит, обними меня, миленький, я хочу, чтоб ты очень скучал по мне, ой, нет, не скучай, это очень мучительно, я по себе знаю, как ты приятно дышишь на меня…

… Я говорила Петьке: буду ждать тебя всю жизнь…

… Что ты, миленький, я никогда не раскрывала губ при поцелуе, только с тобой. Я их не любила, я решила: когда полюблю, только тогда раскрою губы…

Тьфу!

… Почти кричит: я тебе все лгала, все лгала, заплакала, – не верю, сказал он, ты же клялась, не верю – а теперь поверил, вот сейчас вдруг поверил, в жар его бросило – будь ты проклята, земля, если позволяешь так лгать дочерям своим! – в жар его бросило… Но странно: тоска его в веселости барахтается, легко как, боже, как легко ему, цепи спали, ведь не верил никогда, теперь точно знает, что никогда не верил… Боже!

Карандашик в воздухе повис. Не стало Верещагина.

68

Кажется, пришла пора оглянуться назад. «А не подвести ли предварительные итоги?» – такая мысль приходит в голову.

Жизнеописание Верещагина доведено уже почти до середины, как же не подытожить сделанное? Ведь любой путь, если посреди его не оглянуться назад, приводит совсем не туда, куда хочешь.

Я думаю: может, что-нибудь не удалось? Может, что-то забыто? Может, пропущен по рассеянности какой-нибудь важный факт из жизни героя книги? Такие тревожат мысли.

Как Верещагин был зачат и рожден – рассказано. Как в детстве выращивал кристаллы медного купороса – тоже. Как потом увлекся взрывами с целью создать искусственный алмаз и в результате чуть было не оказался в колонии для малолетних правонарушителей – обо всем этом читателю тоже известно. Кажется, нет больше в его детстве фактов, заслуживающих внимания. Хотя… Надо бы еще рассказать о том, как он однажды зарыл в песок красивую девочку. Сейчас… я полистаю страницы. Нет, об этом тоже уже написано.

Интересно, что он надеялся потом выкопать? Или он думал, что девочка прорастет?

Девочки не прорастают. Они лишь укореняются с годами, а затем плодоносят. Такое удивительное живет среди нас растение.

Дальше. В отрочестве Верещагин пишет научный трактат «О кристаллах», который получает резко отрицательную оценку рецензента из-за того, что в одной цифре Верещагин пропускает сразу шесть нулей. Ничего себе! Однако труд не пропадает даром: благодаря трактату Верещагин знакомится с профессором Красильниковым. Профессор Красильников – выдающийся представитель отечественной и мировой науки.

Верещагин с ним сдружился.

При содействии Красильникова Верещагин поступает в университет, куда его не хотели принимать, так как он опять пропустил – на этот раз букву «с». В слове, обозначающем его собственную национальную принадлежность.

Университет Верещагин заканчивает за три года – пропуская второй и четвертый курсы.

Дальше. Оглушенный невыносимой зубной болью, он пишет дипломную работу, которая единодушно оценивается экзаменационной комиссией как гениальный математический курьез. За введение в математику совершенно нового методологического принципа Верещагину присваивается ученая степень кандидата наук. Он направляется на работу в пореловский научно-исследовательский институт керамических сплавов, где внезапно сдает – его научная карьера замедляется, если не сказать останавливается вовсе.

Однако поначалу Верещагин не унывает. Высокая зарплата плюс премии за разработку несложных, но практически важных научных тем позволяют ему вести беззаботную жизнь, наполненную развлечениями, а также купить в комиссионном магазине японский магнитофон марки «Сони» и советскую стереорадиолу «Эстония». Верещагин увлекается музыкой. Мною рассказан случай, когда он целую ночь лихорадочно вылавливал из эфира и записывал на свой магнитофон красивые мелодии. Или не рассказан?

Творческие потребности души при такой жизни остаются неудовлетворенными, в результате чего на Верещагина начинают накатывать приступы острой тоски, дважды он испытывает панический страх смерти, знакомый всем тем, кто носит в душе большие богатства, но не желает или не находит повода их тратить.

Подобным образом ведет себя человек, посланный на время в чужую страну с большой суммой денег в валюте именно этой страны. Он ходит по этой стране, с удовольствием осматривает достопримечательности, но иногда испуганно хватается за карман, набитый деньгами: ему становится страшно от мысли, что он вот так прошляется и ничего путного не купит на свой капитал, имеющий ценность только здесь. По возвращении на родину все его деньги превратятся в ничего не стоящие бумажки. Он себя успокаивает: ничего, время еще есть, успею, можно не торопиться, но по ночам ему снятся жуткие сны, будто его срочно отзывают на родину, и он просыпается весь в холодном поту.

Богатая верещагинская душа пугалась точно так же, и ей снились сны, будто зовут обратно.

Тот, кто растратил золотой земной чеканки, не боится возвращения в родные края.

Потом Верещагин нашел возможность растратить часть драгоценного капитала, именуемого талантом, он создал замечательную игрушку – юлу, волчок, с особыми, математически рассчитанными свойствами, но директор фабрики – краснощекий кретин, кукла, бюрократ – не оценил ее, после чего Верещагин провел с помощью волчка курс лечения своих болезней, избавился от опасной родинки на животе, лег спать в хорошем настроении – казалось, все налаживается, но тут им в третий раз овладел коварный страх смерти. Теперь он назывался любовью. Дальше. Вместо того чтоб серьезно отнестись к своему чувству, Верещагин отнесся серьезно к объекту этого чувства, то есть совершил ошибку, которая никому не проходит даром. Вместо счастья он получил страдания и так глубоко погрузился в их пучину, что директор института в разговоре с кем-то охарактеризовал Верещагина как бездельника, потому что работать он стал хуже некуда.

На данный момент все.

Некоторые страницы мне удались на славу.

Например, эпизод, в котором профессор Красильников хватает за ухо старшего преподавателя кафедры литературы и шепчет: «Исправьте тройку на четверку». Или – тоже очень хорош – монолог старого склеротика: врача-кожника.

Привлекательны также отдельные притчи, неприхотливо разбросанные по ткани повествования там и сям. Особенно мне нравится притча о волке, который смотрит в лес и воет, а когда леса не стало – завыл еще больше. С интересом читается также рассказ о моем знакомом, который думал, что нашел в дупле драгоценный перстень, а оказалось, что это голова жука-рогача.

Глубокие мысли встречаются в рассуждении о том, как вести себя в период, когда охвачен любовью.

«Есть ли, на ваш взгляд, в первой половине жизнеописания Верещагина неудачные страницы?» – так может спросить меня читатель. Да, есть, увы! Так, например, из рук вон плохо рассказано о пребывании Верещагина в университете. Читаешь, и непонятно – с чего это ему разрешили прыгать через курсы? Неубедительно изображена сцена защиты Верещагиным дипломной работы-диссертации – ее научную значительность приходится принимать на веру, авторский текст нас в этом не убеждает. Не сумел найти ярких красок я и при описании первых лет работы Верещагина в Порелово. Почему он вдруг превратился в довольного собой и беспечального верхогляда, любителя легких хлебов, в жуира с двумя девушками – из партера и со сцены; кстати, об этих девушках тоже ничего толком не рассказано, хотя упоминаются они несколько раз. Почему так легко отказался от экспериментальной проверки идеи, которую развил в своей дипломной работе-диссертации? Ну, допустим, не хватило напористости, послушался директора института, но откуда тогда это состояние удовлетворенности жизнью, которое не покидало его несколько лет? Ведь он по складу своего характера – фанатик: и в детстве – сначала упорно закапывая все подряд, потом все взрывая; и в юношеские годы тоже. А тут вдруг превратился в самодовольного мещанина, в компанейского вертопраха…

Я, пожалуй, сделаю вот что: неудачные главы попрошу набрать курсивом. Тогда читатель легко сможет их распознать и пропустить, чтоб не раздражаться лишний раз авторской неумелостью.