Сергей Мстиславский - Крыша мира

• Название: Крыша мира
• Автор: Сергей Мстиславский
• Издательство: СП «Вся Москва»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-239-01048-Х

Для читателя будет несомненным открытием незаслуженно забытый приключенческий роман Сергея Дмитриевича Мстиславского «Крыша мира». Роман откровенно авантюрный, да еще с изрядной долей фантастики. Но, как свидетельствует сам автор, «в обстановке сказочного сада Пери и «Пещеры Александра» даже научный работник, антрополог, теряет на короткий момент грань между действительностью и «сказкой».

Романы эти интересно и полезно прочитать в любом возрасте.

---

Я запрокинулся с седла. Но поднять козла не удалось. Напором толпы меня снесло далеко в сторону, и, пока, выправившись, я пробивался к месту, где по-прежнему крутился под конскими копытами козел, — кто-то поднял его, не удержал… я увидел только, как понесся он из рук в руки, под щелк нагаек и вскрики, в самую гущу толпы… Затем сразу дрогнула земля от десятков конских копыт — козел вырвался из круга — и, разметывая дождем щебень, протяжным гиком перекрывая лязг подков, понеслась диким скоком в глубь ущелья скачка.

Я шагом поехал за нею: таков скаковой обычай — гость почетный заводит скачку, но не борется на первых кругах.

Я пропустил и первый, и второй, и третий. И только на четвертый — когда, измятый уже, весь ставший мягким, козел снова оказался под конскими ногами близко-близко, я перехватил в зубы нагайку и ударил Ариманом в гущу теснившейся над козлом толпы. Джилга, свисая с седла, уже держал козла за переднюю ногу; не теряя мгновения, я бросил левую ногу — на круп, левую руку, сгибом, на конскую шею: наклонился до земли и, скользнув рукой по мохнатой костистой спине, ухватил козла за обрубок задней конечности. Лицо Джилги — близко от моего, родинка у носа… Он оскалил улыбкой зубы и разжал ладонь.

Поддается! Бросить и мне?

— Козел у фаранги! — крикнул кто-то отрывисто и звонко.

В ушах гудело от звона подков по камням. Не поднимаясь в седло (я не надеялся удержать козла в руках при такой давке), я прикрыл голову плечом Аримана и гикнул. Где-то близко, пронзительно и радостно, свистнул Гассан. Ариман с места рванулся галопом, просекая толпу; я волочил козла за собою по земле, сторожа момент, когда можно будет вскинуться с ним на седло, не рискуя, что на лету будет вырвана добыча.

Блеснул просвет. Я уперся правой ногой в стремя и выпрямился. Совсем рядом рябой крутобородый горец, оскаля белые зубы, уже заносил руку. Но я перекинул тушу на противоположную сторону — под левую ногу, крепко прижал ее к конскому боку, гикнул опять — и вырвался наконец из толпы на простор. Ближние всадники понеслись за мною в угон: остальные, заворотив коней, остались ждать, пока, описав очередной круг, козел снова станет приближаться к шатру.

До въезда в ущелье Ариман скакал без посыла, далеко оставив за собою погоню. Но уже на первых буграх, которыми начиналось ущелье, он замялся, выбирая дорогу. Я подобрал брошенные поводья, придерживая козла одной левой рукой, и свернул в узкий проход между обломками скал, ближе к краю обрыва. Поздно! Совсем близко за собой я услышал щелканье нагаек, и, раньше чем успел вновь перехватить обеими руками торчавшие из-под моего колена задние ноги свисавшей туши, чья-то сильная рука выдернула на скаку козла. Караковый жеребец Джилги, легко прыгая через камни, промелькнул мимо.

Я рванул Аримана. Взметнув головой, как бешеный, распуская по ветру черную гриву, он одним броском выровнялся с конем Джилги.

Мы скакали теперь почти рядом; но громоздившиеся по ущелью каменные глыбы мешали вплотную подъехать к нему: до поворота мне не удалось схватить козла. У самой угловой скалы мы оба, словно сговорившись, обернулись: мы были одни; далеко, в сотне саженей, не ближе, мячиками катились по камням, нахлестывая лошадей, отставшие всадники. Джилга полным махом обогнул скалу и сразу осадил коня так, что искры брызнули из-под легких подков. Постоял секунду — и мелкой рысью тронулся дальше.

Я вспыхнул. Что это? Опять поддаваться вздумал кала-и-хумбец? Играть в хозяина и гостя?

Сдержав опененного Аримана, коротким галопом я съехался с горцем в упор. Не прибавляя ходу, он дал мне спокойно нагнуться и захватить мотавшиеся у стремени передние ноги козла. Туша тяжело осела мне на руки: Джилга выпустил ее из-под колена. В тот же миг… как стальными клещами сдавило шею. Он взвизгнул диким, нечеловеческим воплем. Кони рванулись как обезумевшие.

Кровь застлала глаза: левой рукой Джилга отгибал мою голову прочь от себя, стараясь открыть горло. Правая рука ловила, за узорчатым оторочьем сапога, черную рукоять ножа… Рукоять не давалась: от бешеной скачки Джилгу мотало в седле.

Весь сжавшись от нахлынувшей злобы — ты так, Хранитель Тропы! — я стиснул обеими руками ногу Джилги выше щиколотки и страшным напряжением вырвал ее из стремени. На диком скаку прямо перед нами вздыбился из земли огромный зубристый камень. Мгновенно подобравшись весь, Ариман прыгнул через гребень; конь крэн-и-лонга, споткнувшись на раскате, дико метнулся в сторону. Но я не выпустил ногу: тело Джилги, прыжком Аримана сорванное с седла, взмахнулось в воздух тяжелым разлетом. Сверкнул клинок. Я разжал руки, перехватил повод… Джилга ударился лицом о зубец. Что-то хрустнуло… за мной уже… Я успел поддержать поводьями Аримана: мы перепрыгнули.

Лишь саженях в десяти, за камнем, удалось осадить закусившего удила коня. Вскачь я повернул обратно. За обломком на осыпи синело лезвие: я подобрал его с седла на ходу и подъехал, огибая скалу, к распластанному на ней телу Джилги. Он лежал ничком. Чалма сбилась от удара на затылок. Лица не было видно: но темная медленная кровь растекалась от головы, заполняя вымоины на поверхности камня. Конь Джилги, заступив ногою за повод, хрипя и дрожа, жался у скалистого откоса, дробно переступая сильными косматыми ногами. Шагах в сорока от него, запав между гранитными обломками, валялся серый, измазанный кровью козел. Я поднял его к луке. Вовремя: ущелье гудело уже под ударами копыт — из-за поворота вынесся Гассан, за ним, кучкой, два-три десятка горцев.

И сразу из десятка грудей вырвалось — одним звуком:

— Джилга!

Они увидели труп на камне, Хранители Тропы! Потому что среди всадников я сразу узнал их синие чалмы… Да, когти грифа на правом плече!

Горцы спешились. Тело подняли. Джилга был убит наповал, с удара. От середины лба, через правую раздробленную глазницу, шел широкий, камнем насеченный, кровавый рубец. Один из родичей перекрутил своею чалмою разбитую голову. Труп посадили в седло. Двое крэн-и-лонгов, верхами, по обе стороны, держа поводья лошади Джилги, поддерживали оползавшее, никнувшее к гриве тело.

Остальные осматривали место. Я рассказал о прыжке — промолчав о нашем поединке.

— Конечно, бросить козла должен был Джилга. Бросил бы — удержался. Против такого коня, как твой, разве удержишь козла на полном скаку? Не захотел уступить, за то — принял смерть. Кто не уступит вовремя — выбирает смерть.

— И место это! Сюда мы никогда не заводим скачки. Взгляни правее, таксыр. Если с того обрыва сорваться — и тела не найдешь. Был у нас случай, тому лет шесть: трое сорвалось в этом месте, вот так, как сегодня, — на байге — джигитов, всем Кала-и-Хумбом искали потом спуска в расселину эту — не нашли. С тех пор — обычай такой: от тех вот камней поворачивать назад. Нарушил обычай Джилга. На свою же голову!

— Всему судьба! Ну что ж, таксыр, гайда! Веди скачку. Заждались, должно быть, бек и гости.

Я стоял в нерешительности.

— Гайда, таксыр! На то воля Аллаха: разве есть на ком вина, если убьется противник на скачке? Не он — так ты. Солнце судит! Держи козла крепче, таксыр: я беру!

И в самом деле: горцы загорячили коней, окружая меня плотным кольцом. Только крэн-и-лонги медлительно и мрачно отъехали в сторону, к трупу. В руке одного из них я заметил пустые ножны — того ножа, что засунут у меня сейчас в правый сапог.

Гассан, перегнувшись через круп Аримана, схватил козла и потянул к себе.

— Повод, таксыр! Скорее, прочь отсюда!

Опять защелкали камни под копытами копей. Я легко ушел от погони. На повороте — опять обернулся, как тогда: первым за мной скакал, на сером своем жеребенке, Гассан, дальше — кучею — остальные. А за ними, медленно, качаясь на седле, между двух крэн-и-лонгов словно плыл по ущелью — замотанный синими чалмами труп.

В ущелье уже стерегли: но козел плотно поджат под колено — трудно на быстром скаку ухватить за обрывки ног. Я счастливо вырвался на площадку — и врезался в поджидавшую меня здесь толпу.

Десятки рук потянулись к козлу. Стиснув зубы (Джилга все еще стоял у меня перед глазами), я отдался на волю Аримана: зацепеневшие, напруженные мышцы — я чувствовал — стальными зажимами держат козлиные ноги. Не помню, долго ли шла борьба — и шла ли… Лавина конных несла меня, крутясь, подминая не успевших дать дорогу, к шатру. Мелькнули над чалмами шелковые полотнища палатки.

Вправо, влево — уже осаживали расскакавшихся коней. Я очнулся: отбил стременем последнюю протянувшуюся еще к козлу руку, взметнул тушу над головой и бросил ее перед ставкой. Бек и гости поднялись с мест. Джалэддин, радостно смеясь, волочил по ковру тяжелый вороненый конский убор. Я огладил Аримана и соскочил наземь: сегодня «рвать козла» я больше не буду…

* * *

Спокойно выслушали бек и гости рассказ о том, как на скаку, в борьбе за козла, был выброшен из седла и разбился о камень Джилга.