Надежда Кархалёва - Альдана Последняя королева эпохи

• Название: Альдана Последняя королева эпохи
• Автор: Надежда Кархалёва
• Жанр: Фэнтези

Part 2. Возвращение героев в странный мир, встретивший их ещё более неприветливо, чем два года назад и показавший им войну.

---

— Потерпи, скоро всё от нас узнаешь.

Под гогот своей стаи он выпрямился, продолжая удерживать Дашку, и предложил:

— Нет, заклинание немоты — это слишком благородно. Вы, леди, считаете ведь простых бедных жителей захолустий вроде Хардема низшей расой, а уж нас, выросших в приюте, и вовсе отбросами. Магия не наш стиль, а ваша прерогатива, я же прав? А мы, ничтожества, можем применять только грубую физическую силу… Что ж, будет по-вашему.

Он замахнулся, чтобы ударить её, но Дашка успела вставить несколько слов:

— Я даже не знала, что это приют! Мне показалось, это обычная школа, в какой и я раньше училась. И я из бедной семьи, то, что на мне дорогая одежда — это так получилось. И поглядите, она вся износилась уже!

— Может быть, она не врёт, — хмыкнул парень, бегавший за остальной компанией. — Но тогда нам придётся тебя отпустить, а мы не хотим.

— Почему вы так… — обречённо простонала Дашка.

В ответ её ударили в живот, в солнечное сплетение, в висок, а потом она уже плохо осознавала, что с ней происходит.

Когда Дашка кое-как разлепила веки — на лице, кажется, живого места не осталось, — то увидела, что находится в кладовой, маленькой и тёмной. Руки и ноги были связаны, а язык отнялся: всё-таки стая соизволила применить магию. Колдунья пожалела, что очнулась, потому что в обмороке адская до слёз боль ощутима не была. Пошевелиться молодая женщина не могла, любое движение оказывалось мучением.

Впервые Дашка заплакала от страха. От этих зверёнышей можно ожидать чего угодно. Убьют они её сразу, будут добивать постепенно, пока количество полученных ею ранений не станет несовместимым с жизнью, начнут практиковаться во вредоносной магии на ней или в некромантии? Вдруг воспитатели и преподаватели этого приюта тоже не отличаются человечностью и позволят детям-нелюдям измываться над ней? Впрочем, последнюю мысль Дашка отвергла: если бы так оно и было, её бы не прятали. Но может быть, что взрослые подарили бы ей быструю смерть, а воспитанники бы растянули удовольствие.

Одиночество длилось недолго: в замке повернулся ключ, в кладовку вошли те, что первыми обратили на Дашку внимание: Лайам и его старший (исключительно по возрасту) приятель.

— Радуйся! — рявкнул старший. — Мы выполним твою последнюю просьбу, ответим на вопрос: почему мы такие нехорошие.

Лайам закрыл дверь. Изнутри запереть её нельзя было, но магия помогла, она же и осветила кладовую.

— Ну, Эризен, выплесни то, что так терзает тебя. Быть может, я ещё и позволю тебе выбрать способ, которым мы её казним. А улучшится у меня настроение — разрешу и палачом быть, — Лайам придвинул к себе какой-то ящик, сел, закинув ногу на ногу.

Эризен опустился на пол возле Дашки, чтобы расстояние между взглядами было как можно меньше, и вся его кипящая ненависть обжигала её.

— Слушайте, леди. Лаборатория Минаурес — говорит ли вам о чём-нибудь это название?

Дашка едва заметно покачала головой.

— А деревня Фривелл?

Вот о ней колдунья знала. Родное поселение Теоны и Шаки. Оно было разрушено кем-то из людей короля, чтобы на освободившейся земле построить какой-то объект, очевидно, лабораторию Минаурес, причём жителей деревни даже не предупредили, и они не успели покинуть Фривелл. В тот день чуть не погибла от магической энергии Шаки, с тех пор у неё почти не ходят ноги и она страдает от приступов боли, которая несравнима с той, что чувствует сейчас Дашка.

Колдунья хотела склонить голову, чтобы показать положительный ответ, но Эризен её опередил: значит, Дашкин взгляд уже всё сказал.

— Я родился и вырос во Фривелле. Там же чуть не умер. Меня из-под обломков вытащили. Нет, не односельчане — те люди, которые должны были возвести на месте Фривелла Минаурес. Сначала мне выбрали судьбу подопытного животного в лаборатории. Меня поили зельями, которые изобретали алхимики, в том числе и отравляющими. Меня травили существами, создаваемыми демонологами и элементалистами, — проверяли, достаточно ли агрессивны порождения их магии, чтобы нападать на беззащитный народ, подобный жителям Фривелла. На мне испытывали посохи, волшебные жезлы, заколдованное оружие, а также различные препараты, не лекарственные, разумеется. На мне проверяли новые заклятия магии отнюдь не белой. И отдали бы меня в отдел лаборатории, где проводят эксперименты некроманты, но я удрал. Скитался по королевству, терпел унижения и голод, пока не угодил в этот приют. Хотя почему «пока»? Тут всё то же самое. Так что, леди, извиняйте, мне надо отомстить за своё несчастное детство и погибших родителей. И за односельчан, — Эризен тяжело вздохнул, вспомнив об этих людях.

— Ты про унижение ещё говоришь? — разозлился Лайам. — Это моё достоинство оплевали и в грязь кинули! Из-за проклятия ведьмы я взрослею внешне очень медленно, поэтому, попав в приют в тринадцать, вынужден был терпеть постоянные издёвки тех, кто считал себя старше — даже от десятилетних щенков! — это мальчишка говорил уже Дашке. — Мне пришлось искать защиты у Эризена, стать зависимым от него. Он был лидером среди воспитанников, кроме самых старших, четырнадцати и пятнадцати лет — те имели право измываться над ним, но их немного было. Детям своего возраста и мелюзге Эризен приказывал не трогать меня. Потом он, верящий мне, убедил всех, что я его ровесник. Я получил лидерство, но только спустя год. Самый жуткий год в моей жизни.

— Давай сожжём её, — предложил Эризен голосом, лишённым эмоций.

Парню уже не в удовольствие была месть. Он, наверное, смирился уже с давлением приютского диктатора, ставшего таковым из-за его доброты, но напоминания Лайама вызывали невыносимую обиду и тоску.

— Нет, я вырежу ей сердце. Представляю, ты хотел бы забрать его себе как трофей. Но ты расстроил меня, поэтому не получишь. Сгоняй за ножом, — велел Лайам.

Эризен повиновался беспрекословно.

— Жаль, что мне пришлось сделать тебя немой. Послушал бы твои крики, — притворно огорчился Лайам. — Кстати, я очень надеюсь, что ты лгала нам, когда лепетала, что не из богатой семьи. А то получается, что ни одним аристократом в Альдане меньше не станет, а так хочется!

Стук в дверь и голос Эризена, просящий впустить. Лайам отворил, магией снова запер кладовую, взял поданный нож и медленно стал вонзать лезвие в Дашкину грудь. Колдунье повезло — она в последнюю секунду, когда металл только коснулся её, лишилась чувств.

Глава 7 Теримас

Дашка уже не удивилась тому, что, когда вновь сознание вернулось к ней, обстановка вокруг была другая. Этот факт даже забавлял. Колдунья бы усмехнулась, но разбитыми губами делать это было больно.

Её перенесли в одну из комнат в приюте. Тут явно никто не жил сейчас: ничьих вещей здесь не наблюдалось, кроме её собственной одежды, висевшей на стуле, выстиранной и выглаженной. Все Дашкины раны были обработаны и перевязаны.

Она подумала, стоит ли звать кого-нибудь, заодно проверила, вернулся ли к ней дар речи. Да, всё было в порядке, только голос слегка изменился. Но обращать на себя внимание Дашка не стала. Вполне вероятно, что все дети приюта такие озлобленные. Раздражать их своим существованием представлялось делом небезопасным. Кто-то же принёс её сюда, он должен к ней заглянуть, проверить, как она.

К вечеру Дашке стало казаться, что про неё забыли. Жизнь приюта гремела вовсю, как на улице, так и в стенах здания, по коридорам носились дети, кто-то пару раз долбился в дверь комнаты, где Дашку заперли, раздавались голоса воспитателей. Иногда у колдуньи от ужаса перехватывало дыхание, когда она слышала Лайама и Эризена, проходящих мимо её «убежища». Оба догадывались, кого прячут в комнате, и намеревались найти и украсть ключ от неё, а ночью добить жертву. О ночном происшествии уже было известно всему приюту, причём неодобрение многие воспитанники высказывали весьма своеобразное: почему мальчишки не прикончили представительницу горячо ненавистного всем сословия сразу. Некоторые приставали с расспросами к взрослым, те говорить отказывались. Одно Дашке удалось уловить: кладовку, где её убивали, хотела открыть воспитательница, закрыть там провинившегося ребёнка, поняла, что дверь заперта магией, сняла чары — и помешала местному диктатору и его слуге. Колдунья стала понимать с горечью, что эти двое ходят безнаказанными…

Но в комнату вошла, наконец, молодая женщина с русыми локонами с золотистыми отблесками, с грустными зелёными глазами, в невзрачном длинном сером платье и фартуке. Красавица, если бы не её измученный усталый вид. С ней была девчушка, какая-то тихая, наверное, затравленная воспитанниками. Её коротенький сарафанчик не прикрывал и коленей, а тоненькие ножки девочки выглядели безобразно, все в ссадинах, царапинах и даже шрамах — наверняка выражение «любви» других детей.