Иржи Ганзелка - Африка грёз и действительности (Том 2)

• Название: Африка грёз и действительности (Том 2)
• Автор: Иржи Ганзелка
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1956

Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд — известные чехословацкие путешественники.

Для быстрого восстановления утраченных во время войны внешнеторговых связей Чехословакии друзья предложили предпринять поездку по ряду зарубежных стран. В настоящий комплект вошли книги, которые отражают историю и быт той или иной страны, а также впечатления путешественников от посещения этих мест.

---

Когда позднее, после получасовой езды, мы остановились в открытой горной седловине, за которой шоссе начинает медленно спускаться вниз, высотомер показал подъем на высоту почти 1000 метров над уровнем озера. В линзах бинокля берега озера сливаются с синевой горизонта где-то далеко за Кисеньи, и совсем под нами плывут десятки островков, как масляные пятна на луже дождевой воды.

— Помнишь Перевал Смерти в Эфиопии? Там разница в высотах от того места, где мы находились, до плоскогорья за Аломатой составляла 800 метров, а итальянцы устроили из этого мировую сенсацию.

— Здесь на 200 метров выше. Видимо, у бельгийцев нет таких пропагандистских способностей, чтобы похвалиться своим чудом на Киву…

Когда в Бени мы впервые услышали об этой дороге от бельгийского инженера, он сказал: «Вы не поверите, но половина жителей Костерманвиля вовсе не знает о ее существовании, потому что в Кисеньи обычно ездят по западному берегу или самолетом. Вы согласитесь со мной, что это одна из самых красивых по окружающему ландшафту дорог Африки…»

Мы вспомнили этого инженера, подъезжая вечером к освещенным улицам Коста.

Килограмм слоновой кости за 340 крон

Ким Тазев, молодой бельгийский геолог, с которым мы впервые встретились, наблюдая извержение вулкана на Киву, достал из внутреннего кармана чековую книжку, пока кассирша подавала ему в окошко три билета на вечерний сеанс «последнего» американского фильма.

— Quarante-deux, monsieur… Сорок два, господин…

Ким засунул самопишущую ручку и чековую книжку в карман и подал девушке чек в окошко; за ним уже следующий зритель подписывал свой чек за билеты.

— Вы, кажется, ведете себя в Конго, как герои голливудских фильмов, — заметили мы, усаживаясь на свои места в затемненном зале.

— Не знаю, — засмеялся Ким, — во всяком случае, чековая книжка удобней, чем засаленные и изорванные банкноты…

Мы обратили внимание на эту мелочь, которой мы никак не ждали в стране, внешне до сих пор несущей на себе самый глубокий отпечаток «Черной Африки». Деловая жизнь чрезвычайно сильно развита в Бельгийском Конго. На каждом шагу можно заметить результаты лихорадочной эксплуатации огромных природных богатств страны. Многозначителен тот факт, что никто не проявляет особого интереса к платежам в долларах. В то время как во всех без исключения африканских странах за доллары платят больше, чем по официальному курсу, и в банках царит оживленный спрос на долларовую валюту, служащий любого банка в Бельгийском Конго берет в руки доллары так же спокойно, как и любую другую валюту. Вскоре мы поняли, почему это происходит.

Когда берешь издающуюся на французском языке газету, то на первой же полосе находишь статистическую сводку экспорта из этой огромной страны за последний квартал: 15859 килограммов слоновой кости на сумму 4790 тысяч франков. Громадные количества меди, цинка, олова. Кофе, тростниковый сахар, кожи, редкие породы дерева. Технические алмазы, пальмовое масло, копал, каучук. И урановая руда.

70 тонн урановой руды вывезено за тот же период, как сообщается в официальной статистической сводке в рубрике «экспорт в США».

Поскольку урановую руду доставляют через португальскую Анголу в порт Побито, груз, направляемый в Америку, декларируется как отходы или металлолом, чтобы он возбуждал как можно меньше любопытства. Действительных данных об экспорте вы в газетах не найдете — так говорили нам не раз бельгийцы.

В настоящее время очень трудно сказать, платят ли в Конго за уран золотом или за золото ураном. Несомненно только, что ни в одной из африканских стран вы не увидите столько американских товаров, как в Конго. Американская паста для бритья, американские фотоаппараты, американский текстиль, американская жевательная резинка, американские «кадильяки» и на всем надпись «Made in USA», «Made in USA»…

Выбираешь превосходные дымчатые очки от солнца, за которые ты бы заплатил не менее 200 крон в какой-нибудь из британских колоний по соседству и, может быть, вдвое дороже в бывших итальянских колониях, изголодавшихся по товарам.

«23 франка» — услышишь от торговца в какой-нибудь глухой деревне Центрального Конго. А 23 франка — это не больше и не меньше, чем 26 крон.[71] В эту цену включены расходы по доставке с другого материка, пошлина, железнодорожный тариф, стоимость доставки моторными лодками по могучему течению Конго-Луалабы, прибыль импортера и торговца, у которого такой товар часто залеживается месяцами на складе. Повернешь очки и найдешь у краешка малюсенькие буковки «Made in USA».

Мы сидели в обществе бельгийцев, которые высказывались и за и против все возрастающего наводнения Конго демпинговыми американскими товарами.

— Мы вынуждены ввозить из Америки товары, которые в достаточном количестве производятся в Бельгии и не могут быть проданы в другом месте. Куда это может нас привести?

— Допустим, но зачем же нам искать новых рынков сбыта и распылять поставки, если Америка забирает любые количества нашего сырья? — взволнованно говорит, поднимаясь с места, молодой фермер.

— У каждой правды две стороны, господа, — послышался голос с противоположного конца стола; говоривший медленно стряхивал пепел с сигареты, как бы желая придать больше веса своим словам. — Знаете, что я недавно слышал от одного шведского импортера? «Конго, правда, бельгийская колония, — сказал он, — но мне все больше кажется, что Бельгия вместе с Конго уже стала колонией Америки…»

Молодой фермер проглотил слюну, вытянул голову, как будто ему кто-то насыпал наждаку за воротник, и обратился к нам:

— Как прошел ваш путь в Костерманвиль?.

Яблонецкие подарки

Костерманвиль.

Название, появившееся на картах Бельгийского Конго только четверть века назад. Единственный крупный город в самом глухом углу колонии, символ проникновения белых вглубь материка. Город пионеров и авантюристов, город людей, охваченных жаждой наживы и больных несбыточной мечтой о возвращении в Европу; город тех, кто, не отдавая себе отчета, врос корнями в чудесные берега озера Киву, кто уйдет, но все равно вернется, даже зная, что будет опять жить в одиночестве или прозябать…

Костерманвиль похож на множество других городков Центральной Африки. Широкая грязная дорога, окаймленная незатейливыми хибарками из глины, жести, прутьев и дерева, жилищами негров и белых — тех белых, которые только начинают здесь обосновываться, или, напротив, тех, у кого больше нет сил, или, наконец, тех, что уже утратили представление о времени и сознание своего человеческого достоинства.

Чуть подальше начинается широкая бетонированная магистраль. Новые, наскоро выстроенные каменные дома, первые основательные строения из железобетона, последние модели американских автомобилей, мастерские, магазины, банки и бары. Дикая сутолока, погоня за франком, борьба без начала и конца, маленький мирок, из которого улетучилось представление о человечности.

И в конце, в глубине лесов и садов горсточка домиков и вилл. Через одно окно виднеются ряды книг на полках, книг захватанных, зачитанных; из другого доносится чувствительная мелодия скрипки; веет теплом домашнего уюта. Все эти неоднородные элементы объединены в маленьком гнезде на берегах озера, зажатого в кольце девственного леса.

Под его сводом бежит теперь серебристый автомобиль с двумя флажками. После длившейся несколько недель остановки на озере Киву наша ближайшая цель — обширная промышленная область в провинции Катанга, которая в последнее время все больше привлекает к себе внимание всего мира. Шоссе, по которому может проехать только одна машина, высокие горы и глубокие долины, броды и легкие мосты из грубо отесанных бревен, ветвей и луба. Хорошая дорога, построенная всего 17 лет назад. Вершины горных хребтов, а потом небольшое плоскогорье на высоте 2000 метров над уровнем моря. По высохшей саванне тянутся длинные вереницы негров, направляющихся на базар. Еще в машине мы приготовляем камеры, фотоматериалы для киносъемок, бусы и колечки из Яблонца[72] и немного дешевых сигарет. Проехав еще километр, мы останавливаемся на рыночной площади посреди равнины. Здесь уже собралось около 300 полунагих негров, но люди все еще продолжают стекаться со всех сторон.

Как только «татра» остановилась у края дороги, негры разбежались от нас далеко в стороны. Женщины и дети окидывают нас боязливыми взглядами, а у мужчин, вооруженных копьями, не слишком приветливый вид. Во всех явно происходит борьба между чувством почтения к белому, страхом и любопытством.

Прибегаем к проверенной тактике сближения, в которой главную роль играют терпение, улыбка, спокойствие, мелкие безделушки и сигареты. Начинаем мы без камер. Сначала проходим через толпу, боязливо расступающуюся перед нами. Вскоре любопытство заставляет самого смелого из парней приблизиться к нам. Осторожно, дружеским жестом мы предлагаем блестящий перстенек, который мы до того нарочно долго разглядывали. Негр попятился назад. Тогда мы бросили перстенек на траву, но паренек стыдливо убежал. Мы отошли в сторону, и неожиданно за нами раздался шум, крики, взволнованные голоса. Несколько голых мальчишек подбежали к нам и все протягивали руки. Тогда мы вложили в каждую руку по колечку.