Михаил Громов - В небе и на земле

• Название: В небе и на земле
• Автор: Михаил Громов
• Жанр: Исторические приключения

---

Макс Аркадьевич очень быстр и подвижен, на всё мгновенно и остро реагирует. Хорошо знающие его люди и друзья в шутку называют его «Тайц Аркадьевич». У Данилы Степановича нервы покрепче. А.Б.Юмашев, помнится, иногда подтрунивая над ним, приклеил ему, любя, прозвище, как намёк на его национальность: «Цоб-цобе».

Эти люди одинаково мне дороги, обоих я очень люблю и с большим теплом в душе всегда вспоминаю, а наше совместное прошлое теперь кажется лучшим временем в жизни.

«МАКСИМ ГОРЬКИЙ»

Весной 1934 года, ещё перед началом испытаний второго варианта АНТ-25, на аэродроме ЦАГИ появился АНТ-20 «Максим Горький». Мне выпала честь испытать и это удивительное детище А.Н.Туполева.

Я не буду описывать, как я следил за его созданием - от рисунка Кондорского до выхода на аэродром. Во все новинки Туполева я тщательно вникал, всесторонне (насколько это возможно) их изучая.

Естественно, что в таких ответственных случаях, как первый полёт на опытном самолёте, сверху всегда существовал повышенный интерес к сроку готовности самолёта к первому вылету. Поэтому самолёт обычно попадал с завода на аэродром раньше времени. Это, конечно, увеличивало срок подготовки самолёта на аэродроме. Дело в том, что на заводе, как говорится, «всё под рукой» для того, чтобы что-то примерить, подогнать и тут же, в цехе, исправить. А тут приходилось некоторые детали для подгонки или исправления возить с аэродрома через весь город на завод и обратно… Звонок конструктора «наверх» с донесением, что самолёт уже на аэродроме, давал некоторое успокоение, правда, ненадолго. Вскоре «сверху» опять следовал звонок с вопросом: «Когда же самолёт всё-таки полетит?». Всё это создавало обстановку, при которой возникала спешка, несомненно, плохо влиявшая на качество работ. У всех людей разная психологическая структура: на одного «подхлёстывание» не действует отрицательно, а на другого - влияет и очень плохо. А «наверху», видимо, существовало мнение: «Если их не подгонять, то они дольше провозятся».

Вот пример из практики. В первом полёте на опытном АНТ-14 «Правда», который я описал ранее, причина отказа указателя скорости была в рассоединении трубки от приёмника давления к прибору. Я не сомневался в добросовестности человека, выполнявшего эту работу. Он всегда работал на «отлично». Однако в спешке это соединение он сделал ненадёжно! Я не могу его обвинять. Воспитание чувств - сложный вопрос!

Перед первым полётом обычно «рой» различных специалистов вылезал из самолёта, и объявлялась его готовность. Как чувствовал себя лётчик в первом полёте в этих условиях?… Впрочем, читатель может сам догадаться, как он мог себя чувствовать…

Но возвращаюсь к «Максиму Горькому». Когда самолёт был выведен из ангара и поставлен носом к аэродрому, я сел в кабину, чтобы привыкнуть к виду земли, на которую я собирался смотреть при выполнении посадки. Вид был совершенно необычный. Я чувствовал себя вначале, как кот на заборе: уж очень высоко над землёй находился лётчик.

Самолёт интенсивно готовился к первому испытательному полёту. В один прекрасный день, нежданно-негаданно, вдруг подъезжает автомобиль. Из него выходят: Алексей Николаевич Толстой и Надежда Алексеевна Пешкова (Пешкова Надежда Алексеевна (1901-1977) - художница, жена М.А.Пешкова (сына М.Горького).), большие друзья уже в то время. Они пожелали ознакомиться с самолётом. Я рассказал им всё - и про размеры, и про лётные данные, и про оборудование. Они остались очень довольны. Как только их машина уехала, ведущий инженер поздравил меня:

– А Вы, оказывается, родственник Надежды Алексеевны Пешковой!

Родство оказалось весьма дальним: сестра Надежды Алексеевны - Вера Алексеевна была замужем за моим двоюродным дядей - Михаилом Яковлевичем Громовым. А я этого и не знал. Так началось наше знакомство. А если бы не «Максим Горький»?…

Надежда Алексеевна была обаятельной, очень женственной и интересной, женщиной высокой культуры. В её доме часто собиралось очень интересное общество: писатели, художники, артисты, музыканты… Она всегда была окружена передовыми людьми нашего искусства и науки. Особенно близок к их семье был Павел Дмитриевич Корин (Корин Павел Дмитриевич (1892-1967) - известный художник-портретист.), которому в своё время покровительствовал Максим Горький (П.Д.Корин, между прочим, написал и мой портрет).

Сама Надежда Алексеевна тоже была художницей. Как-то она написала портрет моей жены в костюме амазонки. Портрет был настолько удачно написан, что был показан на одной из выставок московских художников в Центральном выставочном зале города Москвы.

Алексей Николаевич Толстой возглавлял свой дом, в котором так же, как и у Надежды Алексеевны, собирались передовые люди, и тоже, главным образом, люди искусства. Он был большим хлебосолом и очаровательным хозяином, очень любил природу, цветы, сам за ними ухаживал.

Обычно, когда в доме А.Н.Толстого собиралось много друзей и знакомых по какому-либо особому случаю, то люди делились своими творческими замыслами, знакомили присутствовавших со своими работами. Выступали музыканты. Как сейчас помню, у Алексея Николаевича играл Д.Д.Шостакович; впервые проигрывал отрывки из своей новой оперы «Декабристы» Ю.А.Шапорин (Юрий Александрович Шапорин (1887-1966) - композитор.); пел Иван Семёнович Козловский (Козловский Иван Семёнович (1900-1993) - известный оперный певец.); Ираклий Андроников (Андроников Ираклий Луарсабович (1908-1990) - литературовед, мастер устного рассказа.), спрятавшись за занавеску, имитировал разговор Алексея Николаевича с В.И.Качаловым (Качалов Василий Иванович (1875-1948) - известный актёр МХАТа.); писатели зачитывали отрывки из своих новых произведений… Это был пример содружества людей искусства.

То же самое было и в доме Надежды Алексеевны Пешковой. Наше знакомство домами продолжалось много лет. Их общество было всегда интересно и, главное, многообразно и содержательно. К тому же мы были соседями по даче, и это обстоятельство также сближало и способствовало частым встречам. Непринуждённые разговоры у камина в зимние вечера вносили в жизнь много прекрасного и вспоминаются до сих пор.

К нашей величайшей скорби, Надежды Алексеевны и Алексея Николаевича не стало раньше времени.

* * *

Прошу извинить меня за вторично прерванный рассказ об испытаниях самолёта «Максим Горький».

На первый испытательный полёт, как обычно, собралось много народа и почти всё конструкторское бюро во главе с Андреем Николаевичем Туполевым. Приехал, конечно, и Я.И.Алкснис. Я сделал предварительную пробежку по аэродрому для уточнения положения стабилизатора перед взлётом. Всё было готово. Алкснис, осведомившись у Туполева и ведущего инженера о готовности самолёта, спросил меня:

– А как по Вашему?

– Всё в порядке, - ответил я.

Затем Алкснис дал сигнал, и событие свершилось. Самолёт летал отлично, был устойчив по всем осям и прост в управлении. Я сделал два больших круга вокруг аэродрома и отлично приземлился. Доложил о полной уверенности в успехе дальнейших испытаний.

После полёта мне рассказали, что, когда я взлетел, все присутствовавшие кричали «ура», махали головными уборами и аплодировали. День закончился банкетом в ресторане «Гранд-Отель» (с 1960 года этого прекрасного здания больше не существует. Жаль…).

Самолёт быстро прошёл испытания. В первом варианте на нём было восемь моторов: шесть - в крыльях и два - в виде тандема, поверх фюзеляжа. Затем тандем был снят, а моторы в крыльях - заменены более мощными (на самолёте АНТ-20 бис (ПС-124).).

Вскоре самолёт был показан во время парада на Красной площади (1 мая 1935 года.). Я летел на нём, возглавляя все авиационные соединения. С двух сторон, в нескольких метрах от концов крыльев, летели два истребителя И-4 (по другим сведениям - И-5.) для того, чтобы контрастом размеров усилить впечатление. Появление «Максима Горького» над Красной площадью произвело фурор. Все аплодировали.

Перед этим полётом произошло событие, которое потом заставило меня выйти из строя на долгое время. Накануне первомайского парада я присутствовал на торжественном собрании в Художественном театре. После собрания состоялся спектакль, в конце которого я почувствовал себя плохо: у меня вдруг открылось язвенное кровотечение. Я полежал полчаса, почувствовал себя лучше и, несмотря на протесты администрации, сел в свой «фордик» и уехал домой, на Беговую улицу. Руководство ЦАГИ было сильно взволнованно: смогу ли я завтра полететь на «Максиме Горьком». Волновались, ибо не знали, состоится ли парад на Красной площади с АНТ-20 во главе, или без него. Ни один лётчик ещё не летал самостоятельно на этом самолёте, кроме меня. А не летавшего ни разу поставить во главе парада было, конечно, нельзя.

Приехав домой, я поднялся на четвёртый этаж по лестнице, разделся и лёг спать. Утром я съел сырое яйцо, выпил стакан молока и пошёл пешком на аэродром. Я был довольно бледен и чувствовал некоторую слабость из-за потери крови накануне. На аэродроме я всех успокоил и благополучно пролетел во главе авиаколонны.