Ант Скаладинс - ПАРИКМАХЕРСКИЕ РЕБЯТА. Сборник остросюжетной фантастики

• Название: ПАРИКМАХЕРСКИЕ РЕБЯТА. Сборник остросюжетной фантастики
• Автор: Ант Скаладинс
• Издательство: СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: ISBN 5-265-02618-5

Сборник современных авторов остросюжетной фантастики — признанных мастеров этого популярного жанра и молодых талантливых дебютантов. Но всех их объединяет умение заинтриговать читателя динамикой действия, дстективностью и увлекательностью сюжета.

---

— А-а-а, — вспомнил и Алехин. — Налбандян. Гуси-лебеди.

— Какие гуси-лебеди? Не писал гусей Налбандян. Он академик.

— Все равно гуси-лебеди, — примирительно заметил Алехин. — Вот вы самолетом летите…

Не драматизируя, но с сочувствием и со знанием дела, он рассказал об одном своем приятеле. Тому тоже дали бесплатную путевку, он хорошо работал. А гарантирует только Госстрах. Вынужденная посадка, приятель сломал руку и ногу.

— А другие пассажиры? — невольно заинтересовался Евченко.

— Ну, у остальных тоже, — объяснил Алехин. — У кого перелом, у кого травма. — Он смотрел, как из замочной скважины льется дымок. Кореша Заратустры Намаганова, выкурив на площадке по сигарете, непогашенные окурки вколотили в замочную скважину. — Так всегда, страдают многие, — пояснил Алехин пенсионеру, но кто-то всегда выигрывает. Вот его приятель был застрахован. И денежки получил, и, пока был в гипсе, закончил одну важную работу…

Алехин хотел разъяснить: докторскую работу. На соискание степени доктора зоологических наук, но вовремя вспомнил — Вера за стенкой…

Ведь совсем рядом… Если прислушаться, он сердце ее услышит.

Пенсионер Евченко глубоко задумался.

— Аэрофлот наш самый надежный, — наконец возразил он, впрочем, без особой уверенности. — Наши летчики сильные. Один Кожедуб сколько накрошил. Я-то знаю. Я в годы войны воинские части формировал, это самое важное дело. Даже пострелять не пришлось — фронт людей требовал, живой силы. Самолеты у нас самые уверенные, — добавил лн. — Если б не перебои с керосином.

— А страхование надежнее, — печально возразил Алехин. Он слышал, алкаши ушли. Но может, прикидываются, поджидают.

— Чего ж, — не без сомнения протянул Евченко. — Или железные дороги. Им всегда особый надзор…

— Но страховка надежнее.

Алехин неотступно думал о Вере. Свернулась, наверное, калачиком, голодная, переживает. Сантехники только утром придут.

— У меня приятель ездил в Башкирию, — сказал он пенсионеру. — Сидел в вагоне-ресторане, кто-то стоп-кран сорвал. Приятель у меня был такой легкомысленный, один-единственный во всем ресторане страховки не признавал. Сломал руку, ключицу. Никакой компенсации. Вот как бывает. И рука у него неровно срослась.

— Вас, Алехин, послушать, хоть всю жизнь на кухне сиди, — Евченко неодобрительно пожевал тонкими губами. Он успел скинуть плащ, бережно положил на диван скромную шляпу любителя-мичуринца.

— Вы скажете! «На кухне…» А обваритесь кипятком? Током долбанет? Думали?

— Да ты что! — возмутился Евченко. — Какой кипяток? У меня путевка бесплатная!

— А вот как потеряете ее…

Евченко, охнув, даже прихрамывая от волнения, бросился к чемоданчику. Крошечным ключиком открыл два замка. Скинул лежащую поверх белья «Лоцию Черного моря», развернул газетный сверток, вздохнул с облегчением: — Здесь, здесь путевка!

Он дышал взволнованно и крупно, как медуза. «Он и плавает, наверное, как медуза, — подумал Алехин. — Посредством вздохов. Наполнит грудь воздухом и выдохнет. Колыхнется, продвинется на сантиметр. И так всю жизнь — неутомимо, научно».

— Комплексно надо страховаться, — посоветовал он пенсионеру. А сам думал о Вере. У него сердце сжималось, когда он думал о ней. — Только комплексно. Жизнь, травмы, родственники, домашний скот, личный транспорт, имущество… Страховка — это свобода. Страховка — это освобождение от всех тревог.

Как пример он привел потрясенному Евченко историю из жизни еще одного своего приятеля. Ну не то чтобы приятеля, но хорошего знакомого, по призванию ревизора. Тот приехал в провинциальный городок на большой реке, и после скучных и долгих дел вывезли его на катере пркататься. Хороши вечера на Оби! Вода зеркальная, шашлычок, травка-муравка по берегам. И скорость у катера хорошая. Приятель Алехина, ревизор, все спрашивал: а тут нет мелей? Ему говорили: и мели есть. И нашлась, конечно, такая — пассажиры летели за борт, как птицы. Капитан, правда, уверенный: своих пропустил, ухватил за руку гостя. Зачем гостю за борт? Но рука гостя возьми и оторвись, вот хорошая была скорость у катера. Увидев в своих руках третью чужую руку, капитан завопил, как морская сирена, и широко размахнулся, чтобы бросить подальше столь ужаснувший его предмет. Он уже бросал руку за борт, когда всплыл ревизор и завопил столь же отчаянно: «Не бросай!» Но хотя рука и утонула, капитан и его гость не поссорились: протез застрахован был очень надежно… Так что гарантирует все же только Госстрах.

Евченко потрясение молчал. Что-то билось в его мозгах. Он вдруг хлопнул себя по колену: — Давай! Давай! Убедил, Алехин. Я думал, ты пустозвон, а ты глубоко пашешь. На все давай — на пожар, на болезнь, на травму, на имущество. Вот личного транспорта у меня нет, на отсутствие не бывает страховки? На все, Алехин, давай, чтобы не жалеть после, — он скосил глаза на «Лоцию Черного моря». — А то самолеты эти… Поезда эти… Руки искусственные… — Он выпучил глаза на Алехина. — Какие руки? Ты что?

— Да ну вас, Кузьма Егорыч, — Алехин устало присел за стол. — Мы с вами сейчас спокойно и по порядку, вы довольны останетесь. Вы ж части воинские формировали. «Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть…» — «Лоция Черного моря» его все же тревожила. Может, алкаши Евченко подкупили? Впрочем, Алехин был в отчаянии, ему было все равно.

— Давай! Давай! — потрясение и горячо шептал Евченко. Он бегал по комнате как маленький обесцвеченный паучок уроподус. Существуют такие. Алехин видел уроподусов в третьем томе «Жизни животных», а может, читал про них у Пришвина. Ему было все равно. Он умудрился все же загнать Евченко в кресло.

Они успокоились. Они подробно обговорили условия страхования, при этом пенсионер выказал немало хитрости и упорства.

— А я, — подвел итог Алехин, — зайду к вам утром, до отъезда. Зайду с бланками, все подпишем.

И подумал про себя: может, ты, пенсионер, никуда еще не улетишь…

Странное что-то с этой путевкой.

— Да что, — согласился Евченко, — теперь заходи.

И в этот момент за тонкой бетонной стеной раздался пронзительный женский крик.

Кричала Вера.

XII

«Неужели сантехник? Неужели все же пришел? — лихорадочно соображал Алехин. — Я шею ему сверну! К одинокой женщине!..» — и попытался высадить плечом дверь.

Дверь в квартиру Веры оказалась незапертой. Алехин упал, но тут же поднялся на ноги. Пенсионер Евченко дико глянул в коридорчик и быстро, как паучок, ринулся обратно в свою квартиру. Он думал сейчас о том, Придет к нему утром Алехин или не придет. Он даже бросился названивать сержанту Светлаеву, ведь он не знал, что сержант Светлаев находится в служебной командировке.

Алехин увидел уютную квартирку своей любимой.

Он хорошо запомнил ее со времен своего первого и единственного визита. В прихожей половичок, дивная вешалка с рогами, на рогах плащик, демисезонное пальтецо, шарфики. Тут же зеркало, чуть ли не во весь рост. В кухне, он все помнил, холодильник, стол, полки с массой аккуратных коробочек — соль, рис, чай, не заблудишься. Милая аккуратность, так трогавшая его в Вере. Он помнил, там занавесочки — легкие, полупрозрачные. А в комнате литовская стенка — частично закрытая, под орех, но с парой застекленных секций, где хрустально сияла посуда.

И диван, и торшер под коричневым абажуром, и кресло, и пуфик. Все для человека — так Алехин всегда определял подобную обстановку.

Милый Верин уют.

Сейчас стекла литовской стенки были разнесены вдребезги, бельгийский ковер в комнате прогорел в двух местах, несло гарью. Здесь же, на ковре, лежали части разобранного письменного стола. Именно разобранного — по деталям, аккуратно, болтик к болтику, дощечка к дощечке, что и было страшновато. Немало терпения надо приложить, чтобы так разобраться с массивным предметом. Одиноко и ярко сияла лампа обнаженного торшера, абажур с него был наброшен на неработающий телевизор. Кресло перевернуто, гипсовая маска на стене, как и зеркало в прихожей, зияла многочисленными трещинами, правда, и маска и зеркало каким-то чудом держались, не. падали на пол. Страшно фырчал на кухне рассерженный холодильник, не менее страшно звенела там же, на кухне, весенняя капель. А все стены и потолок были изъязвлены мелкими кавернами, будто тут только что шла беспорядочная стрельба. Сама Вера, закутавшись в легкий халатик, вжалась в самый угол дивана. Увидев Алехина, она закричала: — ,Он бегает за мной!

— Кто? — Алехин лихорадочно оборачивался, пытаясь отыскать сумасшедшего сантехника.

— Пуфик!

Вера вскочила — испуганная, длинноногая, халатик на ней разлетелся-и бросилась к Алехину. Ее лесные зеленые глаза были широко раскрыты. Пуфик, как собачонка, весело пополз за нею по прожженному бельгийскому ковру. Алехин, изловчась, пинком отбросил его обратно.