Ант Скаладинс - ПАРИКМАХЕРСКИЕ РЕБЯТА. Сборник остросюжетной фантастики

• Название: ПАРИКМАХЕРСКИЕ РЕБЯТА. Сборник остросюжетной фантастики
• Автор: Ант Скаладинс
• Издательство: СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: ISBN 5-265-02618-5

Сборник современных авторов остросюжетной фантастики — признанных мастеров этого популярного жанра и молодых талантливых дебютантов. Но всех их объединяет умение заинтриговать читателя динамикой действия, дстективностью и увлекательностью сюжета.

---

Получилось так. В «Культтоварах» выбросили механических лягушек.

Жестяной корпус, лапки, завел пружинку, лягушка пошла скакать. Развлечение простое, для дошкольного возраста, но почему-то лягушки, их Алехин держал в руке, поразили воображение отставного полковника.

«Мы на таких, — вспомнил он детство, — гонки устраивали».

Алехин в тот день был в ударе. «Ну да, — не поверил он. — Что ж вы за дети были, усесться на такую лягушку».

Полковник шутку Алехина оценил невысоко. Насупился. «Вот доставай, — сказал он. — Эта твоя, эта моя. Заводим до упора. Теперь по счету пускай, чья первая доскачет до стены?» Не доскакала ни одна. Обе столкнулись где-то на третьем прыжке.

Полковник, насупясь, подогнул малость лапки своей лягушки, она тут же обошла лягушку Алехина.

Алехин не сдавался. Он подогнул лапки своей лягушки, прыжок стал более точным, обе ноги лягушки были толчковыми. Это они сейчас медленно скачут, пояснил полковник в отставке. Мы в детстве снимали корпуса, у нас получались интересные гонки. Как бы гонки специальн ix аппаратов, а не лягушек. Полковник украдкой скосил глаза, но Алехин уже осознал золотую жилу. «И снимем, — заявил он. — Моя лягушка, мой аппарат, — поправился он, — обойдет ваш аппарат».

«Это мы посмотрим», — полковник, торопясь, предчувствуя удовольствие, сколупнул панцирь лягушки. Теперь на лягушачьих резных ножках прыгали по кабинету полковника два поистине странных гоночных аппарата. Стены в коврах, в книжном шкафу за стеклами военные труды, письменный стол, заваленный журналами, на подоконнике полевой бинокль, компас, а на полу, на четвереньках, — полковник в отставке, фамилия Самойлов, и он, Алехин, агент Госстраха. Он тогда все имущество полковника застраховал и даже уговорил его подписать бумаги на случай непредвиденных бедствий, прежде всего пожара.

Алехину было хорошо.

«Домик сгорел? Дадут квартиру. Денег нет? Получит страховку. Вера!

Вера!» — пело его сердце.

Вечер теплый, низкое солнце. Тополя в зелени. Лето. Вера. Перед кинотеатром пестрая толпа. На что рвутся? «Дежавю»? Слово незнакомое, но Алехин от всей души желал каждому получить удовольствие от фильма с таким странным названием. Цыганки торгуют губной помадой, бог с ними, им тоже надо жить. Они-то ничего не страхуют.

Вдалеке в толпе Алехин увидел Веру.

Вера шла плавно, толпа как бы обтекала ее. Мужчины при этом не ленились обернуться, а женщины поджимали губы. Еще бы! Вера шла легко и свободно. Она не размахивала руками и не прижимала их плотно к бокам. Она была длинноногая, тонкая, в коротенькой юбочке, с голыми ногами и в такой прозрачной кофточке, что, пожалуй, уместно бы было что-нибудь поддеть под нее.

Алехину было хорошо. Кто-то легонько хлопнул Алехина по плечу.

— Билет есть до Сочи, — услышал он знакомый голос. — В одну сторону.

Алехин очнулся.

Рядом с ним стоял длинноволосый, тот, что с подбабахом. Он щерился нехорошо, дергался, его так и тянуло к правому оттянутому карману ветровки Алехина. Чуял, наверное, своего рака. Ни Вия, ни Заратустры Алехин не увидел, но, наверное, они тоже были где-то здесь, поблизости. Впрочем, ему было все равно, Вера была совсем рядом, она уже улыбнулась ему.

— Подавись ты своим билетом, — шепнул Алехин длинноволосому. — И отваливай, козел, пока не позвал милицию.

Он с восхищением смотрел на Веру.

— А у меня так и течет с потолка, — пожаловалась она. — Сантехники не пришли, я прямо не знаю, что делать. — В ее зеленых лесных глазах таились обида и непонимание. «Хорошо бы после ужина завалиться к ней и заняться этой течью», — подумал Алехин. А вслух сказал:

— Они все такие.

Он имел в виду сантехников. Напрашиваться впрямую было неудобно, чтобы отвлечь Веру от смутных дум, он тут же выложил ей анекдот про простушку Таню. Эта Таня собиралась на свадьбе подсунуть жениху таблетку правдина, а в итоге сама ее проглотила.

Вера оттаяла:

— Ты смешной, Алехин.

В ее голосе слышался укор (еще бы, с потолка течет вода, а он анекдоты!), но в целом она его не отталкивала. Она даже ухватила его под руку, она чуть даже откидывалась назад, так что кофточка ее вообще становилась прозрачной. Алехин никогда не видел Веру так близко и так отчетливо.

А она улыбнулась. Он не знал, чем так сразу тронул ее, но она вдруг оживилась, она подталкивала Алехина высоким своим бедром, прижималась к нему тугим боком. Он сразу возненавидел тех мужиков, что будут сидеть в кафе за соседними столиками и посматривать на Веру, но одновременно он всех прощал — и этих мужиков, и милиционера Светлаева, умчавшегося на Чукотку к олешкам, и упрямого пенсионера Евченко, даже Заратустру с его корешами, всех, всех, ведь Вера была с ним, была рядом.

«Билет в одну сторону! — фыркнул он про себя. — Летайте самолетами Аэрофлота. Сами летайте!»

Он был с Верой, он вел Веру в ресторан. У него были деньги. Он вел Веру через Первомайский сквер, там не было большой толкучки. Он гордился тем, что Вера такая красивая, он радовался, что вечер теплый, под ногами поблескивают лужицы от недавнего короткого дождя. Он видел в конце аллеи большую лужу. Хорошо бы взять Веру на руки и легко перенести ее через сырое место. Правда, он не знал, как она к этому отнесется. Появись сейчас перед ним Заратустра Намаганор и его кореша, он нашел бы в себе силы увеличить их косолапость.

А Вера шла свободно, легко. Она шла легким шагом, переступая лужицы, чуть поддергивая коротенькую юбку, хотя это движение ничему, в сущности, уже не служило: ничего большего Вера ни скрыть от Алехина, ни показать ему уже не могла.

Они шли под липами, переступая мелкие лужицы, так, будто шли по главной улице какого-нибудь неплохого веселого государства, и тихо, покойно было у них на душе. Алехин расправил плечи, от него веяло уверенностью и силой. Вера, наоборот, немножечко побледнела. От волнения. Она все поглядывала на Алехина снизу вверх, хотя нисколько не уступала ему в росте.

— Ты мало отдыхаешь, — сказала она ему.

— Мы вместе в отпуск поедем, — ответил он. — Хочешь на Дальний Восток? — Почему-то ему не хотелось думать о Черном море.

— Деньги нужны, — сказала Вера серьезно. Она была хозяйственная. — Я вот много не зарабатываю, — сказала она, — но мне хватает. Я вот вышла куда, так в автобус сразу не лезу. Такси беру. Никто на ногу не наступает, не жмет, как в автобусе.

Алехин поддакнул. Это точно. Он тоже иногда берет такси. Но настаивать на этом он не стал.

Вера пожаловалась: — Иногда так хочется откровенности. Вот сесть с другом и излить душу. Приятельницы и подружки тут не подходят. Они потом болтают и вся твоя откровенность на виду. А очень хочется откровенности…

Вера, конечно, не собиралась все сразу выкладывать перед ним, но чего-то такого ждала от него, Алехина.

Он, может, и раскрылся бы Вере, но в этот момент они подошли к большой луже.

Лужа была плоская, солидная, как в его переулочке. По ее поверхности плавали радужные разводы.

— Машин у нас стало, как в Америке, — неодобрительно заметил Алехин. — Ты тут осторожно, Вера. Вот ступай на тот кирпичик, а я тебя на сухом месте приму.

Вера улыбнулась. Немножко смущаясь, она чуть поддернула свою коротенькую юбку. Ноги у нее были загорелые. Выказывая смущение, она ступила на указанный кирпичик, и кирпичик незамедлительно подвернулся под ее высокой ногой. Охнув, Вера рухнула прямо в радужные разводы.

Алехин глазом не успел моргнуть, но потом его пробило сразу. Умей он, знай он, как это делается, он бы умер незамедлительно или провалился бы сквозь землю к антиподам. Там, среди антиподов и сумчатых, он бы и прожил остаток жизни, никому не давая о себе знать. Но он никуда не провалился. Он тянул Веру за руку, он пытался носовым платком оттереть радужные сырые пятна с ее кофточки, он сорвал с плеч и набросил на ее плечи ветровку.

— Ты простудишься, — беспокоился он, — давай побежим ко мне. Это ж рядом, печку затопим. — Он сразу забыл, что домик у него сгорел еще утром.

Вера вырвалась и побежала по аллее.

— Вера! — крикнул он с отчаянием.

Она не обернулась. Она ускорила шаг. Она не хотела, чтобы он ее преследовал. Он и не стал ее преследовать. «Вот возьму запал у рака Аввы, — решил он, — и трахну весь этот мир».

Так и решил: трахну!

XI

Мир рухнул.

Алехин знал это. Алехин был полон темных мыслей.

Он стоял под окнами девятиэтажки. Он прошел к девятиэтажке по своему переулочку, видел родное пепелище, его преследовал скорбный запах гари. Подняв голову, он, как звезду, видел высоко над собой светящееся окно Веры. Рядом светилось окно однокомнатной квартиры пенсионера Евченко. В окнах сержанта Светлаева огня не было, видимо, сержант еще не вернулся с Чукотки.

В переулке Алехин слышал за собой торопливые шаги, на пожарище тоже маячили смутные тени — он ничего не боялся. Плевал он и на темные силуэты, укрывавшиеся за телефонной будкой. Он презирал себя.