Энн Пэтчетт - Заложники

• Название: Заложники
• Автор: Энн Пэтчетт
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06880-5

Приглашенные на светский прием гости с нетерпением ждали появления всемирной знаменитости – певицы Косc. Ее чарующий голос заворожил всех. Но прекрасный вечер был неожиданно прерван – в зал ворвались вооруженные террористы.

С этого момента для всех участников драматических событий началась другая жизнь, а весь мир сузился до размеров одного зала…

---

– Это моя кровь, – говорил Тибо жене, поднимая к свету стакан с вином, когда гости наконец уходили. – Она прольется только за тебя и ни за кого другого. – После этого они вдвоем возвращались в гостиную, подбирая по дороге скомканные салфетки, грязные тарелки. Как правило, прислугу они отправляли домой еще в начале вечера. В этом было выражение интимной связи, чистое выражение любви. Они оставались вдвоем. Они вместе приводили в порядок свой дом.

– А там нет рецепта «петух без вина»? – спросил вице-президент, заглядывая в поваренную книгу. Как много в его доме книг, которых он раньше никогда не видел! Он даже сомневался, принадлежат ли они ему или его дому.

Тибо поправил шарф Эдит на своем плече. Он пробормотал что-то про жарку и снова углубился в чтение. Но не успел он просмотреть и одной страницы, как на кухню вошли трое: долговязая Беатрис, хорошенькая Кармен и Ишмаэль, каждый с двумя или тремя ножами в руках.

– Это вы про нас спрашивали, да? – обратилась Беатрис к Гэну. – На сегодня мое дежурство закончено. Я собираюсь смотреть телевизор.

Гэн взглянул на настенные часы.

– Ты уже пропустила время своей программы, – сказал он, стараясь смотреть прямо на нее.

– Там еще есть всякие интересные передачи, – ответила она. – Там полно интересных передач. А тут они говорят: «Девушки должны помочь». Всегда так!

– Они вовсе не имели в виду одних девушек! – воскликнул Ишмаэль в свою защиту.

– Но практически так вышло, – сказала Беатрис.

Ишмаэль покраснел и повертел в руках нож.

– Командир сказал, что мы должны сюда прийти и помочь с обедом, – сказала Кармен. Она обращалась к вице-президенту. Она не встречалась глазами с Гэном, который тоже на нее не смотрел. Тогда почему же им казалось, что они смотрят только друг на друга?

– Мы весьма благодарны, – сказал Симон Тибо. – Мы совершенно не умеем обращаться с ножами. Едва только нам доверят столь опасную вещь, как нож, начнется кровопролитие. Нет-нет, мы не станем убийцами, я вас уверяю. Мы просто порежем свои собственные пальцы и истечем кровью прямо здесь, на полу.

– Хватит, – сказал Ишмаэль и захихикал. Его совсем недавно, как и многих других мальчишек в доме, варварским способом постригли, и если раньше на его голове вились длинные кудри, то теперь на ней то тут, то там сквозили проплешины, в которых просвечивала розовая, как у новорожденных мышат, кожа. В некоторых местах волосы торчали пучками, в других – лежали довольно аккуратно. Ему сказали, что так он выглядит более взрослым, но на самом деле он скорее казался больным.

– Кто-нибудь из вас умеет стряпать? – спросил Рубен.

– Немного, – сказала Кармен, изучая собственные ноги на черно-белом шахматном полу.

– Конечно, мы умеем стряпать! – вспылила Беатрис. – А кто, по-вашему, готовит нам пищу?

– Ну, может быть, ваши родители, – сказал вице-президент.

– Мы и сами уже взрослые. И сами о себе заботимся. У нас не те родители, которые носятся со своими детьми. – Больше всего Беатрис раздражало, что она не может смотреть телевизор. В конце концов, на сегодня она уже выполнила все свои обязанности, ходила в наряд по периметру стены и два часа стояла под окнами. Она почистила и смазала винтовки командиров, а заодно и свою собственную. Послав ее на кухню, с ней поступили несправедливо. По телевизору в это время как раз идет замечательная передача: одна девушка в расшитой звездами одежде и в туфлях на высоких каблуках поет ковбойские песни.

Ишмаэль вздохнул и положил на прилавок три ножа. Его родители умерли. Однажды ночью группа людей увела его отца из дома, и его больше никто не видел. Его мать умерла от обычной простуды около года тому назад. Возраст Ишмаэля приближался к пятнадцати, хотя внешние данные этого не подтверждали. Но он уже не был ребенком, если быть ребенком означает иметь родителей, которые готовят для вас пищу.

– Так что вы знаете, как обращаться с луком, – сказал Тибо, доставая луковицу из ящика.

– Получше вашего! – с вызовом ответила Беатрис.

– Тогда возьмите этот опасный нож и порежьте им несколько луковиц. – Тибо подвинул к ним разделочные доски и миски. А почему, собственно, разделочные доски не причисляются к оружию? Если такую доску крепко схватить обеими руками, то ее размер очень удобен для того, чтобы ухнуть ею по чьему-нибудь затылку. Да, но тогда с той же целью можно использовать и миски. Тяжелые керамические миски пастельных тонов выглядят совершенно безобидными, только когда в них лежат бананы, но если их разбить, то чем они будут отличаться от ножей? Разве нельзя с успехом вонзить острый край разбитого сосуда в человеческое сердце? Тибо попросил Кармен искрошить головку чеснока и порезать сладкие перцы. Ишмаэлю он протянул баклажан: – Очисти, вычисти семена и порежь на кусочки.

Ишмаэлю достался тяжелый и длинный нож. Кто из заложников успел завладеть ножом для чистки овощей? Кто взял фруктовый нож? Когда Ишмаэль попытался снять кожуру с баклажана, то глубоко вонзил лезвие в желтую губчатую мякоть. Некоторое время Тибо за ним наблюдал, потом взял его за руку.

– Не так, – сказал он. – Так для еды ничего не останется. Вот так, посмотри.

Ишмаэль остановился, взглянул на свою работу, затем бросил и нож, и полуочищенный овощ. Он пододвинул их к Тибо. Разве он что-нибудь понимает в кухонных делах? Тибо взял в одну руку нож, в другую баклажан, а затем быстро и ловко очистил его.

– Брось сейчас же! – завопила Беатрис. При этом она тоже бросила свой нож, лезвие которого так и осталось вонзенным в луковицу. Кусочки уже порезанного лука рассыпались по полу, как тяжелый мокрый снег. Она вытащила из-за пояса пистолет и направила его на посла.

– Господи! – только и смог сказать Рубен.

Тибо не понял, что такого он сделал. Сперва он подумал, что она обозлилась на то, что он поучает Ишмаэля. Он решил, что все дело в баклажане, и поэтому положил на стол сперва его, а потом уже нож.

– Заткнись! – сказала Кармен Беатрис на кечуа. – Тебе что, хочется, чтобы у нас у всех возникли неприятности?

– Он взял нож!

Тибо поднял вверх руки, показал девушке свои пустые ладони.

– Это я дал ему нож! – вмешался Ишмаэль. – Я сам ему дал нож!

– Он собирался только очистить баклажан. – Гэн тоже решил вмешаться в разговор. Он не понимал того языка, на котором говорили девушки с Ишмаэлем.

– Он не должен брать в руки нож! – взвизгнула Беатрис по-испански. – Так велел командир. Разве не все это слышали? – Пистолета она не опускала, брови ее были сдвинуты. После чистки лука из ее глаз текли слезы, они струились по щекам, но причину этих слез никто не понимал.

– А как насчет такого предложения? – спокойно начал Тибо, не опуская рук. – Все могут отойти, и я покажу Ишмаэлю, как правильно чистить баклажан. Ты будешь держать меня на мушке и, если я сделаю что-нибудь не так, сможешь меня застрелить. Можешь и Гэна заодно застрелить, если я сделаю что-нибудь ужасное.

Кармен бросила на стол свой нож.

– Не думаю… – начал Гэн, но на него никто не обращал внимания. Он почувствовал в груди маленькое холодное затвердение, как будто вишенка скользнула ему в сердце. Ему не хотелось быть застреленным и тем более не хотелось, чтобы его застрелили заодно.

– Что значит «я могу тебя застрелить»? – еще сильнее вспылила Беатрис. Какой-то заложник будет давать ей разрешение! Однако, с другой стороны, стрельба не входила в ее намерения.

– Спокойно! – скомандовал Ишмаэль, вытаскивая свой собственный пистолет и направляя его на посла. Он пытался удерживать на лице серьезное выражение, но ему это плохо удавалось. – Я тоже тебя застрелю, если уж на то пошло. Показывай мне сейчас же, как чистить баклажан! Я убивал людей и по меньшим поводам, чем баклажан! – «Беренхена» – так это слово звучало по-испански. Красивое слово. Таким именем можно назвать женщину.

В результате Тибо снова взял в руки нож и продолжил свою работу. Теперь, когда на него были направлены два дула, его пальцы оцепенели и действовали с трудом. Кармен не вмешивалась. Она снова начала измельчать чеснок, движения ее были быстрыми и злобными. Тибо не поднимал глаз от кожуры.

– Очень трудно действовать таким большим ножом. Кожуру надо снимать у самой поверхности. Представь, что ты чистишь рыбу. Очень нежную. Вообще, это очень деликатная работа. – Кожура баклажана спускалась на пол аккуратной завитой ленточкой. В фигуре французского посла было что-то умиротворяющее.

– Ладно, – сказал Ишмаэль. – Я понял. Отдавай мне нож обратно. – Он спрятал пистолет. Тибо взял нож за лезвие и протянул его деревянной ручкой мальчишке. Вместе с ножом он передал Ишмаэлю еще один баклажан. Что скажет Эдит, если услышит, что его убили за баклажан или за включение телевизора? Если уж он так рвется умереть, то смеет надеяться на мало-мальски почетную гибель.

– Хорошо, – сказал Рубен, вытирая лицо кухонным полотенцем. – Здесь не бывает мелких событий.