Сергей Эфрон - Переписка

• Название: Переписка
• Автор: Сергей Эфрон
• Жанр: Прочая документальная литература

---

Продолжаю работать у Пате.[177] Кое-что уже умею делать (проявлять, печатать в машине и т. д.), но все это пока оч<ень> мало. Главное научиться снимать — «крутить».

Как здоровье Кота? Надеюсь он уже поправился. Поцелуй Веру и поздравь ее от меня.

Собираюсь писать в двух журналах о сов<етском> кино.[178]

Спасибо еще раз — громадное.

Обнимаю тебя с любовью

Твой С.

Список книг:

Гальперин: О рациональном использовании глубин объектива.

Болтянский: Культура кино-оператора

В. Пудовкин — Кино-режиссер и кино-материал

Шмидт — Кино-оператор

Лемберг — Экономика мировой кино-индустрии

Шмидт — Кино-лаборатория

Косматов — Кино-механик (все выпуски)

Голдовский — Освещение кино-ателье

Пудовкин — Кино-сценарий

Шнейдеров — Техника и организация кино-съемочных работ

Лауберт — Негативный процесс.

Есть ли что-нибудь Эйзенштейна?

Ну пока хватит надолго.

Ты себе представить не можешь, как радостно получать русские книги по кинематографии.

Свои статьи, как выйдут — пришлю.

Будь здорова, милая. Пиши.

12 — II — <19>31

Спасибо, родная Лиленька, за щедрую — замечательную присылку книг. Не поблагодарил тебя сразу, п<отому> что несколько дней был в бедственном состоянии — и даже на марки не было франков. Сейчас стало легче. Спасибо, — все подобрано замечательно. И на долгое время я насыщен. Единственное о чем буду просить тебя — это о высылке пятидневной газеты «Кино».[179] Мне это необходимо для хроники Сов<етского> кино.

Вчера сдал письменный экзамен у Патэ. В понедельник держу устный. Кроме того начинаю брать частные уроки кручения. Но продвигаться здесь в моем возрасте в роли оператора ужасно трудно. Французы страшные националисты и каждый иностранец для них бельмо на глазу. Поэтому одновременно пишу о кино. Три статьи моих уже напечатаны. Две о кинофикации СССР (большие), одна — о главных режиссерских течениях в сов<етском> кино (небольшая) — но последнюю тему буду развивать в дальнейших статьях.

А как ты — моя больная старушка? Я думаю, что скоро перееду в Москву. Здесь невмоготу. Получила ли моих две несчастных книжки? Мне оч<ень> стыдно, что пока ограничился этим, но, повторяю, было туго.

Недавно был на нашей могиле. Она прибрана. Только вот ёлка засыхает. Ее сухие ветки пообрезали и осталась лишь зеленая верхушка.

Из присланных книг оч<ень> интересен сб<орник> формалистов. На фр<анцузском> яз<ыке> интересных книг по теории кино почти нет. Родина кино — оскудела. Лучшее, что на фр<анцузском> яз<ыке> появляется, — переводы русских авторов (недавно появилась статья Эйзенштейна) и Муссиньяка,[180] к<отор>ый тоже полурусский, п<отому> что прожил долго в России и напитан русскими идеями. Видел недавно «Турксиб» — чудесный фильм.

Как здоровье твое? Ты давно не пишешь.

Обнимаю тебя и люблю непрестанно

Твой С.

Напиши мне о Вере. Ей тяжело? Почему она мне никогда не пишет.

<12 марта 1931 г.>

Спасибо родная за книжки! Спасибо! Все присланное — в самую точку. Шкловский, Тынянов, Эйхенбаум — «Поэтика Кино» — оч<ень> нужны. Кроме того — кино-журналы, чтобы быть в курсе новых постановок. Я сейчас получил заведывание кино-отделом одной литературной газеты и должен быть в курсе всего.[181] Написал об этом Асе[182] — она должна к тебе зайти. Ее адр<ес>: Мерзляковск<ий> 18 кв<артира> 8. Боюсь, чтобы не было дубликатных посылок.

Что с твоим сердцем? Имей в виду, что сердечный диагноз — самый трудный. Нужно обращаться к лучшим врачам. Твой же наверное напутал. Говорю по личному опыту. Для того чтобы исследовать сердце нужно произвести просвечивание и кроме того прослушать особыми аппаратами. Ухом ничего точного услышать нельзя. Все это мне сказали здесь люди сведующие.

От сердца и сны твои. А вот невероятная явь со мною. Был я у одной дамы, живущей в Париже лет 20, на улице ведущей к нашему кладбищу. Говорю ей: Рядом с Вашим домом похоронены мои родители и брат. И вдруг она меняется в лице: Позвольте, позвольте — так значит Вы сын Е<лизаветы> П<етровны>? Вы знаете, что у меня стоит ее письменный стол? После ее смерти меня попросили взять его. Я никогда не знала Вашей матери, но стол хранила в продолжении 22 лет!

Вот и не верь после этого в чудеса. Так через 22 года в мои руки попадает мамин стол. С этой дамой я только что познакомился и заходил к ней по делу (мог бы легко не зайти). Вот.

На этих днях пойду с Кудельской (Верина приятельница) на нашу могилу. Кудельская удивительно мила и живет памятью о наших.

Обнимаю тебя — моя старая! Не тревожь себя ничем — будь умницей. Знай, что вспоминать — грех. Нужно помнить, а не вспоминать. Глажу твою седую голову.

Твой С.

Одновременно высылаю тебе книгу о Романтизме. Она грошовая, но много иллюстраций. Можешь их вырезать для твоей выставки. Снимков с постановки Мюссе, о к<оторы>х ты просила — нет. Узнал только, что костюмы были не современные, a L<ouis> XIV.[183] В музее Карневале[184] достану все имеющиеся открытки посвящ<енные> Мюссе. Сделаю это завтра или послезавтра.

Спи спокойно и не растравляй себя ничем.

Свои воспоминания, но с тяжелым сердцем. Я их терпеть не могу. После этого ведь было напечатано и другое.

Суббота — 28 марта 1931

12 ч. в<ечера>

Дорогой дружок мой,

По-моему, ты не получила одного (последнего) моего письма. Но это не важно, хотя обидно. Неужели ты пролежала всю зиму? По твоему последнему письму можно заключить, что ты совсем не вставала с постели.[185] Что же это такое? И после этого ты еще считаешь себя в праве тревожиться об моем здоровье? Лиленька, когда получишь это письмо — ответь сейчас же и подробно о своем здоровье. Встала ли, отдохнуло ли твое сердце, что говорит твой врач, и специалист ли он по сердечным болезням, и навещают ли тебя, и как ты питаешься, и что тебе можно есть, и достаешь ли ты нужное для твоего лечения, и могу ли я тебе выслать необходимые медикаменты (только выбирай французские) и могу ли я тебе выслать съестную посылку, и что именно (какао, жиры, масло, сало, чай и т. д.). Напиши мне милая, больная сестренка и я сделаю все что смогу. Ведь мы должны дотянуть до нашего свидания, которое очень приблизилось. Смотри не сдай.

Сейчас вечер. Марина с Алей в кинематографе. Мур тихо спит в соседней комнате, обнявшись с медведем. А я пользуюсь тишиной и досугом (которого оч<ень> мало), чтобы поболтать с тобой. С утра до вечера я пропадаю в городе. Мои занятия оч<ень> продвинулись. Брожу по Парижу с кино-аппаратом и «кручу». Но пока что еще бесплатно. Здесь пробиваться оч<ень> трудно. Французы отчаянные националисты и на всякого иностранца косятся. Ну, да ничего, авось вытяну. Оч<ень> вредит кризис. Самим французам жрать нечего.

Сейчас пока, кроме Патэ, у которого я благополучно сдал все испытания, работаю в только что образовавшемся фр<анцузском> кинематогр<афическом> обществе. Люди все оч<ень> милые и сулят всякие приятные вещи, но боюсь, что водят за нос. Прок от этого об<ще>ства тот, что понемногу обретаю практический опыт.

Книги, присланные тобою, мне оч<ень> помогли. Вчера получил газетку Кино, но адрес написан не твоею рукой. М<ожет> быть это Ася выслала?

Передай пожалуйста Вере, что Лиза отправила ей два письма, но оба вернулись с надписью: адресат не разыскан. В чем дело? Пришли мне, пожалуйста, точный адрес Веры. Как Кот? Как его корь? Нет ли осложнений? Вера меня совсем забыла. Передай ей еще, что несколько раз заходил к Лизе. Она на редкость мила, культурна, отзывчива и душевно свежа. Все понимает с полуслова. За всем следит. И муж ее очень интересный и милый человек. Лиза тайком от мужа внесла за меня деньги в кино-школу. Не забудь — передай Вере, ей будет приятно. Я очень требователен к людям и моя оценка не от благодушия, а вполне объективная.

Мне очень хочется выслать тебе статьи о сов<етском> кино. Две из них вышлю на будущей неделе. Сейчас нет лишнего экземпляра.

Какие вести от Нюти? Она мне так же как и Вера ничего не пишет.

В Париже весна. К Пасхе уберу нашу могилу цветами. Сейчас еще рано.

Недавно меня обрадовала Аля. Она учится во франц<узской> школе по классу иллюстрации. Там недавно был годовой конкурс и Алины рисунки прошли первыми. Благодаря этому ей предложили бесплатно обучаться гравюре.