Давид Драгунский - Годы в броне

• Название: Годы в броне
• Автор: Давид Драгунский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Создавшуюся оперативную паузу мы использовали для того, чтобы уйти глубоко в землю, день и ночь продолжали совершенствовать свою оборону.

Теперь, когда я оказался в должности начальника штаба стрелковой дивизии, сама жизнь заставила меня, танкиста, заниматься сугубо пехотными делами: организовывать противотанковый огонь, нарезать отсечные позиции, определять линию боевого охранения и т. п. Причем во многих вопросах работы штабного механизма я не был достаточно сведущ.

Исполнявший обязанности командира дивизии В. С. Глебов, основной виновник моего перевода в пехоту, не упускал случая шутливо подчеркнуть, что считает меня прирожденным пехотинцем. На что я неизменно отвечал, что все равно, рано или поздно, переметнусь к танкистам.

* * *

Огромная ответственность лежала на всех нас. Нашей потрепанной в боях, ослабевшей дивизии предстояло оборонять полосу шириной свыше двадцати километров - фронт немаленький! Положение усугублялось еще и тем, что наша 30-я армия не располагала резервами: не имела вторых эшелонов, танков.

Все свои силы и средства мы сосредоточили на главном танкоопасном направлении - на дорогах, идущих из Ярцево на Духовщину и Белый.

Во второй половине сентября на нашем участке фронта началось усиленное передвижение противника. Подходили его танковые части, подтягивались к фронту артиллерия и минометы, усилила активность вражеская разведывательная авиация, поэтому над нами ежедневно парила проклятая "рама" "Фокке-Вульф-189".

Как-то под вечер меня вызвал к себе Глебов.

- Только что я разговаривал по телефону с командармом, - начал он. Судя по всему, фашисты что-то замышляют. Необходимо срочно выехать на правый фланг армии для ознакомления с обстановкой и уточнения вопросов взаимодействия с 248-й дивизией по отражению возможного наступления гитлеровцев. Утром жду вас обратно.

К ночи я добрался до командного пункта правофланговой дивизии. Лесная тропа привела к блиндажу комдива, где меня встретил его адъютант. Спустившись по мокрым после прошедшего дождя ступенькам, мы вошли в блиндаж. За столом, низко склонившись над картой, сидел мой бывший преподаватель по академии генерал Кароль Сверчевский. Он почти не изменился, только резче обозначились морщины у глаз.

От неожиданной встречи я буквально оторопел. Видя мою растерянность, генерал Сверчевский подошел ко мне, протянул руку и, приветливо улыбаясь, сказал:

- Рад вас видеть, капитан, живым и здоровым. Рассказывайте, как воюете, какими судьбами к нам.

Есть люди, встречи с которыми оставляют в душе неизгладимый след и остаются в памяти на всю жизнь. Именно к таким людям относился генерал Кароль Сверчевский.

Я познакомился с ним в начале 1939 года в академии имени Фрунзе, когда он был назначен старшим преподавателем нашей 4-й учебной группы. Кароль Сверчевский только что прибыл из Испании, где добровольцем сражался с фашистами, командуя 14-й Интернациональной бригадой, а потом дивизией. Вскоре мы узнали, что легендарный герой республиканской Испании генерал Вальтер и Кароль Сверчевский - одно и то же лицо.

Под руководством Сверчевского мы занимались в классах и лабораториях, выезжали в лагеря, овладевали искусством ведения боя. И чем ближе мы, молодые командиры, узнавали своего наставника, тем больше восхищались этим замечательным человеком, интернационалистом, посвятившим всего себя борьбе за идеалы коммунизма.

Поздно ночью я покидал командный пункт генерала Сверчевского. Прощаясь со мной, он сказал:

- Я знаю, что до победы еще далеко. Но мы встретимся, обязательно встретимся!

И, медленно закуривая папиросу, после небольшой паузы добавил:

- Встретимся на земле поверженного нами фашизма. Кароль Сверчевский не ошибся. 8 мая 1945 года на Эльбе, недалеко от Дрездена, состоялась встреча 55-й гвардейской танковой бригады, которой я командовал, с войсками 2-й Польской армии генерала Кароля (Вальтера) Сверчевского.

..Немцы упорно готовились к наступлению и, судя по-всему, в недалеком будущем.

Где? В составе какой группировки? Когда? На эти вопросы могли ответить пленные. Два дня мы готовили поисковую группу для захвата "языка". Отобрали самых отчаянных смельчаков и в ночь на 24 сентября, когда ливень хлестал как из ведра, мы бросили в этот кромешный ад разведывательный отряд.

Мы прилипли к телефонному аппарату, связались с командиром роты, находящейся в боевом охранении. Неизвестность всегда тревожна, а в ту памятную ночь она была просто зловещей. Начальник разведотделения дивизии не отходил от телефона. Действиями по захвату пленных интересовался и штаб армии.

Прошло несколько часов с тех пор, как болото словно поглотило разведчиков. Ни единого выстрела. Тишина. Лишь изредка набухшее свинцовое небо разрывают немецкие ракеты.

Перед утром, досыта умаявшись, я уткнулся в угол землянки и уснул как убитый. Пронзительный голос вывел меня из оцепенения.

- Пленные...

Передо мной стояли два заросших рыжей щетиной верзилы, которые тряслись от страха и холода.

Сон и усталость сняло как рукой.

Немецкий язык я знал и поэтому смог тотчас получить ответы на интересующие нас вопросы. К сожалению, пленные ничего нового не показали.

Старший из них, высокий, узкоплечий и сутулый ефрейтор, оказался более словоохотливым. В манере его разговора, в жестикуляции было что-то, выдававшее в нем учителя. Сообщив хорошо известные нам данные о номере полка, о подходе танков и артиллерии, он, подумав, добавил:

- Наш офицер говорил, что зимовать будем в русской столице, в теплых московских квартирах.

Спорить с пленными я не стал, отправил их в штаб армии, а сам занялся разведчиками. Поработали они на славу. Хотелось изучить их опыт.

Вот что я услышал.

Ночью ребята перебрались через реку Осотню, переползли на четвереньках топкое непролазное болото. В этих местах никаких войск не стояло: чертово болото способно было засосать все живое. Смельчаки соорудили из досок фашины в виде перекидных мостиков и, выбрасывая их вперед, ползли, отвоевывая у болота метр за метром.

...В землянке было тихо. Печурка излучала приятное тепло. Ребята прикорнули. Командир разведчиков, молоденький лейтенант, возбужденно докладывал:

- На каждом шагу спотыкались, проваливались в грязь, а темень жуткая. Только поздно ночью зацепились за клочок земли, юркнули в кустарник, залегли. Посветили тусклым лучиком кругом - видим, провода. Перерезали связь и притихли... Проходит час, другой... Холод собачий, зуб на зуб не попадает. Вдруг что-то зашевелилось, послышался оживленный говор. Около нас остановились немецкие солдаты, осветили фонариком провода. В тот же миг мы набросились на них, воткнули им в рот кляпы и потащили в наше болото...

После выпитого горячего чая лейтенант раскраснелся, вошел в раж и продолжал возбужденно вспоминать все перипетии тяжкой ночи и утра, заставшего смельчаков далеко от переднего края.

Колька - наш самый молодой разведчик, лучше всех знавший немецкий, завел разговор с пленными. "Почему у вас сапоги короткие, а голенища широкие? Видите, как в них булькает вода?" - спросил он. Пленные стали удивленно разглядывать свою обувку. А один из них на полном серьезе пояснил: "Мы не собирались воевать и болоте. Сапоги предназначены для ходьбы по асфальту". "Уж не по Москве ли вы мечтали ходить? Не по Красной ли площади? - с ехидством спросил Колька. - А смоленскую грязь домесить не желаете?"

Рассказ лейтенанта развеял усталость. Я с удовлетворением доложил начальнику штаба армии о выполнении его приказа и получил согласие представить разведчиков к правительственным наградам.

* * *

В начале сентября мы подготовили и провели частное наступление левофлангового полка на деревню Жидки я взяли ее.

В те дни и захват какой-нибудь безымянной высоты считался успехом, а тут целая деревня оказалась в наших руках. Это ли не победа! К тому же в бою мы уничтожили до сотни вражеских солдат. По этому случаю незамедлительно посыпались наши реляции во все вышестоящие инстанции.

С тех пор минуло более двух недель, появились другие заботы. И вдруг узнаю: к нам едет комиссия из армии в составе нескольких командиров и представителя прокуратуры.

Командира дивизии и меня это, естественно, взволновало, но причины столь необычного визита выяснились довольно скоро.

В схеме обороны нашей дивизии, которую мы представили в штаб армии, деревня Жидки значилась в нейтральной полосе и никем не занятой. В штабе армии, конечно, удивились. Столько было разговоров о деревне Жидки, столько реляций - и вдруг не занята! Не прошло сие обстоятельство незамеченным и в штабе фронта.

Посыпались вопросы: почему? кто виноват? Наш ответ никого не удовлетворил, а все доводы о том, что в схему обороны дивизии вкралась ошибка, не возымели никакого действия. Тогда я с ведома командира дивизии вызвался проводить членов комиссии на передовую, чтобы разобраться во всем на месте.