Давид Драгунский - Годы в броне

• Название: Годы в броне
• Автор: Давид Драгунский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Без малейшего колебания Виктор Сергеевич Глебов принял решение пробиваться к линии фронта не разрозненными группами, а единым собранным ударным кулаком. Наличие нескольких десятков ручных и станковых пулеметов, тысяча винтовок и карабинов, сотня трофейных автоматов, несколько тысяч гранат в руках людей, готовых сражаться до последнего, - все это представляло большую силу.

В тот день мы никуда не двигались - отдыхали: выспались, отогрелись. Разведчики пригнали десяток лошадей. Жареное мясо получилось отменным. В знак уважения солдаты преподнесли нам с Глебовым жареную конскую печенку. До того она была вкусной, что и теперь, спустя более сорока лет, я помню ее аромат.

Назавтра, набравшись сил, мы продолжали поход на север, к линии фронта. Рядом со мной шли боевые друзья - врач Федорова и фельдшер Лаптев. Я не переставал удивляться выдержке хрупкой молоденькой женщины и пожилого фельдшера.

Трудные это были дни. Но вера в грядущую победу ни на минуту не покидала людей. И равнялись они во всей на коммунистов, с них брали пример, им подражали. А коммунисты находились у нас на самых трудных и опасных участках. Их посылали мы в пекло боев, в разведку, охранение, засады. Они прикрывали отход главных сил. Личным примером и душевным правдивым словом они, коммунисты, поднимали людей на бой со смертельным врагом.

Шел десятый день нашего пребывания в тылу врага. Накануне крепкий мороз сковал землю, мы, уставшие, с трудом волочили ноги. До леса, казалось, уже рукой подать, но этот трехкилометровый болотистый участок отряд преодолевал четыре часа. Только к полудню дождались отставших.

Нас потянуло на большую поляну, здесь лучи солнца не прятались за вековыми дубами. Стали сушиться, обогреваться. Засуетились штабники, организуя разведку и охрану нашей колонны.

В тот день порадовала разведывательная группа дивизии, отсутствовавшая несколько дней и наконец догнавшая нас.

Увидев перед собой пятерку рослых ребят, я от счастья боялся поверить своим глазам. Старший из них, сержант, стал неторопливо отчитываться за каждый день.

До сих пор мы были уверены, что противник находится от нас далеко, а теперь из данных разведки узнали: линия фронта проходит всего в 25-30 километрах. Группа обнаружила также район сосредоточения немецких танков, установила огневые позиции артиллерии. Как завороженные слушали мы рассказ разведчиков.

- Ну, ребята, спасибо за все! - поблагодарил разведчиков полковник Глебов.

Сержант, ободренный похвалой командира дивизии, продолжал доклад. Ткнув пальцем в карту, он радостно сообщил:

- А вот здесь, на опушке леса, находится деревня, туда проходит лежневка: деревянная дорога наподобие железной. По ней зимой волокут лес. А с этой стороны хутора тянется какая-то железнодорожная ветка.

Мы уткнулись в карту. На ней не было ни деревни, ни железной дороги, никакой лежневки.

- Что-то не так, - засомневался я, - не путаешь ли, паренек?

Разведчик развел руками:

- Что вы, товарищ капитан, я же сам подходил к дороге! Вчера видел там целый железнодорожный эшелон, вагонов пятнадцать, не меньше. Мои ребята хотели вскрыть пломбы, но я не разрешил.

Мы с Глебовым переглянулись.

- Можешь показать то место?

- Могу, хоть сейчас.

Через час отряд под моей командой пробирался к деревне, о которой сообщили разведчики. Прежде всего мы действительно увидели лежневку. А затем, пройдя с километр, сквозь обнаженные деревья издали заметили товарные вагоны. Не выдержав, бегом побежали к ним.

Мы с Глебовым втайне надеялись найти в вагонах оружие и боеприпасы, а вместо этого я обнаружил продукты, а также большое количество различной хозяйственной утвари и скобяных товаров.

Вызванные на помощь несколько сот бойцов унесли с собой муку, крупу, кофе и некоторые другие продукты. Сытная горячая пища подняла настроение личного состава, а короткий, но крепкий солдатский сон подкрепил силы. Мы начали готовиться к последнему, решающему броску. Утром предстояло разведать пути перехода через Ржевский тракт, чтобы следующей ночью соединиться со своими войсками.

И тут, на беду, тяжело заболел командир дивизии.

- Я доверяю тебе во всем, - сказал он. - Надеюсь, доведешь людей до места. За четыре месяца совместных боев в дивизии стали тебя уважать...

Эти слова тронули меня. Кто из нас не дорожит доверием старших и любовью подчиненных! За первые месяцы боев я нашел свое место в строю и в бою, а ведь когда-то боялся оставить своих танкистов, думал, не найду общего языка с пехотинцами. На деле, к счастью, оказалось не так.

Прикрепив к Виктору Сергеевичу врача, я занялся подготовкой к ночному броску.

Карта устарела. В этом мы убедились сегодня, когда установили отсутствие на ней населенного пункта, железной дороги и лежневки. С несколькими командирами я отправился на разведку маршрута, благо в нашем распоряжении было еще несколько часов. По проторенной дороге быстро достигли усадьбы леспромхоза. На единственной улице, состоявшей из нескольких разбросанных в беспорядке домов, мы не заметили никаких признаков жизни. Ставни домов были полузакрыты, и только возня во дворе кур, гусей и всякой живности свидетельствовала о том, что на хуторе еще теплится жизнь.

Послав группу командиров осмотреть усадьбу, я с ординарцем вошел в ближайший дом. Хозяйка не сразу откликнулась на стук и впустила нас только после неоднократных просьб.

Мрачное лицо хозяйки не настраивало на разговор. В углу пугливо жались детишки.

- Что не ласковы?

- А что прикажете, плясать от радости! - отрезала хозяйка. - Сами небось видите, что делается вокруг. Все пропало. Погибли мы... погибли.

- К чему казнить себя? Все не так страшно.

Женщина как ужаленная подскочила ко мне.

- Не страшно, говоришь? Немцы, сказывают, к Москве подходят. Намедни слух прошел, что город Калинин взят. Не сегодня-завтра и к нам доберутся. Кто будет заботиться о нас? Кто защитит? - Слезы катились по ее щекам. - Все отходите, отходите, отдаете нас ворогу на поругание. А мы вас защитниками считаем... Пришли небось дорогу спрашивать?.. Который день все идут наши солдатики. И у всех одна думка: как выйти к Ржеву? Ни один не спрашивал дорогу на запад.

Слова крестьянки, словно кнутовище, хлестали меня.

А она все не унималась. И когда в горячке дошла до своих обвинений, до жестоких и несправедливых упреков, меня взорвало.

- Спрашиваете, кто виноват во всем? Фашисты виноваты, и жаль, что вы не понимаете этого! А вот нас вы хороните зря. Мы живые и еще будем бить врага...

- Ты мне, командир, лекций не читай. Мой Иван тоже хвастался: сунется, мол, кто - в дым развеем... А теперь небось скитается по лесам... - И опять залилась слезами.

Не зная, как утешить женщину, я бодро сказал:

- Мы еще придем к вам. Ей-богу, придем. Ничего, что сегодня отходим. Мы обязательно вернемся. Вернемся после того, как прогуляемся по самой Неметчине, по Берлину...

- Дай бог, дай бог, браточек. Неужто вернется наше счастье? Буду ждать. И уж тогда ничего не пожалею для наших родных освободителей...

Я подошел к ней, обнял, поцеловал в щеку и попрощался, как с родным и близким человеком. Ушел я почему-то уверенный, что рано или поздно обязательно встречусь с хозяйкой этого дома. Я не фаталист и далек от веры в чудеса, и тем не менее встреча состоялась.

История ее такова. Шел сорок пятый год. Завершался разгром фашистов в самой Германии, я с адъютантом Петром Кожемяковым на "виллисе" мчался из Москвы на запад, чтобы не опоздать к последней, завершающей Берлинской операции. Ох как хотелось со своими танками войти в Берлин!.. Да разве я один в ту пору мечтал об этом!

Наша машина миновала Гжатск, Вязьму, Сафонове. Показалось Ярцево, до Смоленска было рукой подать, а там Петро запланировал ночевку. Я никак не мог оторваться от карты. Всего сотня километров отделяла меня от мест былых боев - от Духовщины, Белого, Батурино. Тяжкие дни 1941 года встали передо мной, словно и не прошло четырех лет. Потом я задремал, и вдруг... передо мной появилась женщина... Та самая, смоленская, с которой я встретился в 1941 году, глаза которой, страдающие и укоряющие, сопровождали меня везде и всюду.

Дальше не стал раздумывать.

- Петро, поворачивай на север. Смоленск от нас не уйдет, заедем на один хуторок.

Миновали Батурино, повернули на Белый, а здесь должна была выручать только память. Шофер измотался в поисках нужной дороги, но лежневка вывела нас к усадьбе леспромхоза. Оставалось припомнить дом.

Имени женщины я не знал. И все-таки в этот дом мы попали...

Нас встретил рослый, худощавый мужчина средних лет с засунутым в карман пустым рукавом пиджака.

Разговорились о фронтовых новостях и, конечно, о цели моего приезда на этот заброшенный хутор.

- Каким временем располагаете? - спросил хозяин дома.

- К утру хочу попасть на Смоленский тракт.