Рэй Бредбери - Золотые яблоки солнца (The Golden Apples of the Sun), 1953

• Название: Золотые яблоки солнца (The Golden Apples of the Sun), 1953
• Автор: Рэй Бредбери
• Жанр: Научная Фантастика

В этом сборнике писатель позволяет себе отойти от научной фантастики, публикуя реалистичные истории, сказки и детективы, а фантастические рассказы сводя к зарисовкам («Вышивание»). Отличная книга, в которой видны, пожалуй, все грани Брэдбери-прозаика. В 2005-м году был переиздан под названием «И грянул гром» в преддверии выхода экранизации этого рассказа.

---

"I'm sorry, Mr. Ramirez," she said. "I wish there was something I could do."

"Mrs. O'Brian!" he cried suddenly, tears rolling out from under his eyelids. He reached out his hands and took her hand fervently, shaking it, wringing it, holding to it. "Mrs. O'Brian, I see you never, I see you never!"

The policemen smiled at this, but Mr. Ramirez did not notice it, and they stopped smiling very soon.

"Goodbye, Mrs. O'Brian. You have been good to me. Oh, goodbye, Mrs. O'Brian. I see you never"

The policemen waited for Mr. Ramirez to turn, pick up his suitcase, and walk away. Then they followed him, tipping their caps to Mrs. O'Brian. She watched them go down the porch steps. Then she shut the door quietly and went slowly back to her chair at the table. She pulled the chair out and sat down. She picked up the shining knife and fork and started once more upon her steak.

"Hurry up, Mom," said one of the sons. "It'll be cold."

Mrs. O'Brian took one bite and chewed on it for a long, slow time; then she stared at the closed door. She laid down her knife and fork.

"What's wrong, Ma?" asked her son.

"I just realized," said Mrs. O'Brian-she put her hand to her face-"I'll never see Mr. Ramirez again."

I See You Never 1947 ( Я никогда вас не увижу)

Переводчик: Лев Жданов

Послышался тихий стук в кухонную дверь, и когда миссис O'Брайен отворила, то увидела на крыльце своего лучшего жильца, мистера Рамиреса, и двух полицейских – по одному с каждой стороны. Зажатый между ними, мистер Рамирес казался таким маленьким.

– Мистер Рамирес! – озадаченно воскликнула миссис O'Брайен.

Мистер Рамирес был совершенно уничтожен. Он явно не мог найти слов, чтобы объясниться.

Он пришел в пансионат миссис O'Брайен больше двух лет назад и с тех пор постоянно жил тут. Приехал на автобусе из Мехико-Сити в Сан-Диего, а затем сюда, в Лос-Анджелес. Здесь он нашел себе маленькую чистую комнатку с лоснящимся голубым линолеумом на полу, с картинами и календарями на цветастых обоях и узнал миссис O'Брайен – требовательную, но приветливую хозяйку. В войну работал на авиазаводе, делал части для самолетов, которые куда-то улетали; ему и после войны удалось сохранить свое место. С самого начала он зарабатывал хорошо. Мистер Рамирес понемногу откладывал на сберегательную книжку и только раз в неделю напивался – право, которое миссис O'Брайен признавала за каждым честным тружеником, не докучая человеку расспросами и укорами.

В печи на кухне миссис O'Брайен пеклись пироги. Скоро они лягут на стол, чем-то похожие на мистера Рамиреса; блестящая, хрусткая коричневая корочка и надрезы, чтобы выходил воздух, сильно смахивающие на узкие щелочки, сквозь которые смотрели его черные глаза. На кухне вкусно пахло. Полицейские чуть наклонились вперед, соблазненные заманчивым ароматом. Мистер Рамирес упорно смотрел на свои ноги, точно это они завели его в беду.

– Что произошло, мистер Рамирес? – спросила миссис О'Бранен.

Подняв глаза, мистер Рамирес за спиной миссис O'Брайен увидел знакомый длинный стол с чистой белой скатертью, и на нем большое блюдо, холодно поблескивающие бокалы, кувшин с водой и кубиками льда, миску свежего картофельного салата и миску фруктового салата из бананов и апельсинов, нарезанных кубиками и посыпанных сахаром. За столом сидели дети миссис O'Брайен. Трое взрослых сыновей были увлечены едой и разговором, две дочери помоложе ели, не сводя глаз с полицейских.

– Я здесь уже тридцать месяцев, – тихо сказал мистер Рамирес, глядя на пухлые руки миссис O'Брайен.

– На шесть больше, чем положено, – добавил один из полицейских. – У него ведь временная виза. Мы уже начали его разыскивать.

Вскоре после того как мистер Рамирес поселился в пансионате, он купил для своей комнатушки радиоприемник; придя с работы, он с неподдельным удовольствием включал его на полную мощность. Кроме того, он купил часы на руку, которые тоже носил с удовольствием. Вечерами он часто гулял по примолкшим улицам, разглядывал в витринах красивые рубашки и некоторые из них покупал, любовался брошками и некоторые покупал своим немногочисленным приятельницам. Одно время он по пять раз в неделю ходил в кино. Еще он катался на трамвае, иногда целую ночь напролет, вдыхая электричество, скользя черными глазами по объявлениям, чувствуя, как вращаются колеса под ним, глядя, как проплывают мимо маленькие спящие дома и большие отели. Кроме того, он ходил в роскошные рестораны, где заказывал себе обед из многих блюд, посещал оперу и театр. И он приобрел автомобиль, но потом забыл про взносы, и сердитый агент из магазина увел машину со стоянки перед пансионатом.

– Понимаете, миссис O'Брайен, – продолжал мистер Рамирес, – придется мне выехать из моей комнаты. Я пришел только забрать свой чемодан и одежду, чтобы последовать за этими господами.

– Обратно в Мексику?

– Да. В Лагос. Это маленький городок севернее Мехико-Сити.

– Мне очень жаль, мистер Рамирес.

– Я уже собрал свои вещи, – глухо произнес мистер Рамирес. часто моргая черными глазами и растерянно шевеля руками.

Полицейские не трогали его. В этом не было нужды.

– Вот ключ, миссис O'Брайен, – сказал мистер Рамирес. – Я уже взял чемодан.

Только теперь миссис O'Брайен заметила стоящий у его ног чемодан.

Мистер Рамирес снова обвел взглядом просторную кухню, блестящее серебро приборов, обедающих молодых людей, сверкающий воском пол. Он повернулся и долго глядел на соседний дом, высокое и красивое трехэтажное здание. Глядел на балконы и пожарные лестницы, на ступеньки крылец, на веревки с хлопающим на ветру бельем.

– Вы были хорошим жильцом, – сказала миссис O'Брайен.

– Спасибо, спасибо, миссис O'Брайен, – тихо ответил он. И закрыл глаза.

Миссис O'Брайен правой рукой придерживала наполовину открытую дверь. Один из сыновей за ее спиной напомнил, что ее обед стынет, но она только кивнула ему и снова повернулась к мистеру Рамиресу. Когда-то ей довелось гостить в нескольких мексиканских пограничных городках, и вот теперь вспомнились знойные дни и несчетные цикады – они прыгали, падали, лежали мертвые, хрупкие, словно маленькие сигары в витринах табачных лавок, – вспомнились каналы, разносящие по фермам воду из реки, пыльные дороги, иссушенные пригорки. И тихие города, и теплое вино, и непременные обжигающие рот сытные блюда. Вспомнились вяло бредущие лошади и тощие зайцы на шоссе. Вспомнились ржавые горы, запорошенные пылью долины и океанский берег, сотни километров океанского берега – и никаких звуков, кроме прибоя.

– Мне искренне жаль, мистер Рамирес, – сказала она.

– Я не хочу уезжать обратно, миссис O'Брайен, – тихо промолвил он. – Мне здесь нравится, я хочу остаться. Я работал, у меня есть деньги. Я выгляжу вполне прилично, ведь правда? Нет, я не хочу уезжать!

– Мне очень жаль, мистер Рамирес, – ответила она. – Если бы я могла что-то сделать.

– Миссис O'Брайен! – вдруг крикнул он, и по щекам его покатились слезы. Он протянул обе руки, пылко схватил ее руку и тряс, сжимал, цеплялся за нее. – Миссис О'Брайен, я никогда вас не увижу больше, никогда не увижу!…

Полицейские улыбнулись, но мистер Рамирес не видел их улыбок, и они перестали улыбаться.

– Прощайте, миссис О'Брайен. Вы были очень добры ко мне. Прощайте! Я никогда вас не увижу больше!

Полицейские ждали, когда мистер Рамирес повернется, возьмет свой чемодан и пойдет. Он сделал это, и они последовали за ним, вежливо козырнув на прощание миссис О'Брайен. Она смотрела, как они спускаются вниз по ступенькам. Потом тихо затворила дверь и медленно вернулась к своему стулу. Она выдвинула его и села. Взяла блестящие нож и вилку и вновь принялась за свою котлету.

– Поторопись, мам, – сказал один из сыновей. – Все остыло.

Миссис О'Брайен отрезала кусок и долго, медленно жевала его, потом поглядела на закрытую дверь. И положила на сто нож и вилку.

– Что случилось, мама?

– Ничего, – сказала миссис О'Брайен, поднося руку к лицу. – Просто я подумала, что никогда больше не увижу мистера Рамиреса…

Embroidery 1951 (Вышивание)

Переводчик: Лев Жданов

В сумеречном вечернем воздухе на террасе часто-часто сверкали иголки, и казалось, это кружится рой серебристых мошек. Губы трех женщин беззвучно шевелились. Их тела откидывались назад, потом едва заметно наклонялись вперед, так что качалки мерно покачивались, тихо скрипя. Все три смотрели на свои руки так пристально, словно вдруг увидели там собственное, тревожное бьющееся сердце.

– Который час?

– Без десяти пять.

– Надо уже идти лущить горох для обеда.

– Но…-возразила одна из них.

– Верно, я совсем забыла. Надо же… Первая женщина остановилась на полуслове, опустила на колени руки с вышиванием и посмотрела через открытую дверь, через дышащую безмолвным уютом комнату в притихшую кухню. Там на столе, ожидая, когда ее пальцы выпустят чистенькие горошины на волю, лежала кучка изящных упругих стручков. И ей казалось, что она в жизни не видела более яркого воплощения домовитости.

– Иди, лущи, если тебе от этого будет легче на душе, – сказала вторая женщина.

– Нет,-ответила первая,-не хочу. Никакого желания.

Третья женщина вздохнула. Она вышивала розу, зеленый лист, ромашку и луг. Иголка то появлялась, то снова исчезала.

Вторая женщина делала самый изысканный, тонкий узор, ловко протыкала материю, безошибочно ловила иглу и посылала обратно, заставляя ее молниеносно порхать вверх-вниз, вверх-вниз. Зоркие черные глаза чутко следили за каждым стежком. Цветок, мужчина, дорога, солнце, дом-целая картина рождалась под ее руками, чудесный миниатюрный ландшафт, подлинный шедевр.