Натали Питерс - Опасное наваждение

• Название: Опасное наваждение
• Автор: Натали Питерс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000247-Х

Невидимые, но прочные нити судьбы связали золотоволосую цыганку Рони и картежника-авантюриста Сета Гаррета. Они повстречались в далекой России – и познали любовь, противостоять которой не в силах ни воля, ни разум. Они встречаются и расстаются снова и снова, путешествуя из страны в страну, с континента на континент, и ищут, и не могут найти свое счастье, еще не осознавая, что счастье их – в обладании друг другом…

---

Я на какое-то мгновение потеряла дар речи.

– Но ведь вы его жена!

– Мы все его жены, – с ласковой улыбкой ответила она. – А он наш муж.

«Наш муж!»

– И вы… вы не ссоритесь? – спросила я.

– Зачем нам ссориться? Это Божья воля, и мы рады принять ее. – Люси одарила меня нежной, извиняющей улыбкой. «Ну да, – подумала я, – когда фортуна повернется к тебе задом, все сваливай на Божью волю».

– У этих мужчин помногу жен, – рассказала я вечером Сету. – Я бы не поверила, но мне сказала об этом сама миссис Эшбах. У этого старика три жены! Что ты об этом думаешь? Три жены!

– Я говорил тебе, они фанатики, – ответил Сет, пожимая плечами. – Мне жаль мужчину, который повесил на себя даже одну жену.

Эти слова больно задели меня. Зачем надо было так говорить?

Через два дня мы добрались до реки и начали спуск к форту Бриджера, получившему свое название по имени горного жителя, который построил его. Джим Бриджер встретил Сета, как родного сына.

– Сет, мальчик мой! – вскричал он, похлопывая Сета по спине. – Как я рад тебя видеть! Я уж думал, ты стал жертвой волка или какой-нибудь женщины. Давненько ты здесь не был.

Я вышла вперед, и он улыбнулся.

– А кто эта красавица с тобой рядом? Здравствуйте, мэм! Сегодня величайший день в истории форта Бриджера!

Я чуть не сказала, что я жена Сета, но он опередил меня:

– Это баронесса Равенсфельд. Она путешествует с нами. Женщины-мормоны так и задрожали от возбуждения.

Они впервые услышали мой титул и были поражены. «Они еще не так были бы поражены, если бы узнали, как я его заработала», – мрачно подумала я.

В форте Бриджера мы провели всего одну ночь и отправились к хребту Уосач. Нам предстояло перейти через него и спуститься к Солт-Лейк-Сити. Из того, что я слышала об этом городе, я сделала вывод, что это неподходящий для меня город. Я знала, что нам с Сетом недолго осталось быть вместе. Я была слишком встревожена, чтобы лить слезы по мормонам. От их доброты и набожности я чувствовала себя не в своей тарелке, и рядом с ними меня охватывало необъяснимое стремление вести себя как можно хуже.

В Солт-Лейк-Сити местные мормоны встретили нас очень радушно. Нам с Сетом, как мужу и жене, предоставили комнату в доме старейшины мормонов, торговца по имени Зебулон Пратт. Я была в восторге. Наконец мы с Сетом сможем остаться наедине. Нам нужно было о многом поговорить, выяснить наши отношения и решить, куда теперь ехать.

В первый же вечер нас пригласили на обед в дом к Брайэну-младшему. Старейшина Пратт и старейшина Эшбах с толпой своих жен тоже должны были прийти. Ни мне, ни Сету обед не понравился, хотя еда была превосходна, а разговоры довольно занимательны. Сет злился оттого, что на столе не было вина, а я так хотела скорее остаться с ним наедине, что половину разговоров пропустила мимо ушей.

Брайэн-младший, должно быть, в чем-то был фанатиком, но он также оказался умным политиком и прирожденным руководителем. Он сумел убедить всех этих людей бросить свои дома и землю ради блага сообщества. Каждой семье на новом месте выделялось столько земли, сколько она была в состоянии обработать.

Брайэн-младший вдобавок был галантным кавалером и ценителем прекрасного. Он то и дело оценивающе поглядывал на сидевших рядом женщин. Меня он разглядывал с особенным одобрением. В тот вечер на мне было мое единственное шелковое розовое платье с довольно большим вырезом.

– Я слышал о вашем таланте, баронесса, – сказал старейшина мормонов. – Одна из моих жен была на вашем концерте в Германии, правда, давно.

– Ну, не так уж давно, – весело улыбнулась я. – Но как ей это удалось?

– Ее родители родом из Германии, они вскоре иммигрировали сюда и приняли религию Святых, – объяснил он. – Может быть, вы окажете такую честь и споете для нас сегодня вечером?

Я попыталась вежливо отказаться, но все остальные, сидевшие за столом, кроме Сета, конечно, который выглядел так, словно его это совершенно не касается, подняли такой гвалт, что мне в конце концов пришлось согласиться. Оставалось надеяться, что они не заставят меня петь их нудные гимны.

После обеда все собрались в гостиной. Одна из жен Пратта подошла ко мне с нотами песен Франца Шуберта. Король Людвиг тоже любил Шуберта. Я встала около раскрытого фортепиано, и еще одна из жен – молодая, та, что видела меня в Мюнхене, – яростно забарабанила по клавишам. Я выбрала песни, которые она смогла бы сыграть: «Соловей», «Отдых». А под конец спела «Guten Nacht», или «Доброй ночи». Все песни я пела на немецком. Я знала, что Сет понимает, о чем я пою.

Любовь, как путник вечный,
Блуждает меж людьми.
Так на земле извечно,
Спи, радость, крепко спи.

К чему мешать покою,
Будить тебя к чему?
Я тихо дверь закрою,
Уйду в ночную тьму.

Пишу тебе на двери:
«Мой друг, спокойно спи»,
То знак, что о тебе лишь
Все помыслы мои.

Не знаю, почему я выбрала эту песню. Может быть, у меня были предчувствия, дурные предчувствия. Я пела и смотрела на Сета. Он сидел, опустив глаза, и о чем-то размышлял. Я велела себе не фантазировать. Скорее всего он ждет не дождется, когда можно будет выйти и покурить.

Мы вместе вернулись в дом старейшины Пратта, который располагался на северной окраине города. Сет, по своему обыкновению, молчал. Не говоря ни слова, мы разделись. Все веселые истории я исчерпала еще за столом, да Сет и не стал бы их слушать. Я легла рядом с ним, и у меня тоскливо заныло сердце. Меня охватили прежние страхи. Я успокоилась лишь тогда, когда он повернулся и обнял меня, но в эту ночь в его прикосновениях не было настоящей любви. Сет действовал быстро и равнодушно, словно мы были старой супружеской парой, которая пользуется моментом, пока дети спят в соседней комнате, и боится их разбудить скрипом пружин или слишком громкими вскриками. Он управился в пять минут, а потом повернулся на бок и захрапел. Я лежала на спине, разглядывая бледные тени на потолке, чувствуя себя обманутой, отвергнутой и еще более одинокой, чем раньше.

Наконец я заснула, словно провалившись во мрак. А когда проснулась, то обнаружила, что мои самые худшие опасения подтвердились. Сет ушел. Его вещей не было. Я быстро оделась и поспешила в конюшню. Из трех принадлежавших нам лошадей осталась только Огненная. Сет уехал. Даже не написав на двери Guten Nacht.

Я бросилась назад в дом и поспешила в нашу комнату, располагавшуюся в конце коридора на втором этаже. Я кидала вещи в чемодан и тут заметила, что шерстяная сорочка, к которой я пришила остатки драгоценностей Людвига, исчезла. Я обыскала всю комнату. Этот ублюдок-горгио прихватил и мои драгоценности тоже! Ошеломленная, я сидела на полу. Бросил меня. Одну. Оставил без ничего. Ну нет. Он от меня не уйдет.

Я оделась в дорожное платье и захлопнула чемодан. Взяв его в руку, я распахнула дверь… В дверях стоял старейшина Пратт, загородив своим грузным телом выход.

– Доброе утро, миссис Мак-Клелланд, – сладко протянул он, состязаясь в галантности со своим предводителем. Было всего семь часов утра.

– Простите меня, – поспешно извинилась я. – Мне необходимо сейчас же уехать. Благодарю вас за гостеприимство… и за то, что позаботились о наших лошадях…

Я попыталась обойти его, но он не двигался с места. Это был плотный, тучный мужчина, скорее жирный, чем мускулистый. Он отъелся, обирая золотоискателей и в придачу, вероятно, подворовывая у товарищей по Святому братству. Достаточно было один раз взглянуть на него, чтобы понять: он обманщик. Маленькие глазки, всегда готовая улыбка, нежные руки.

– Сейчас, сейчас, не спешите так, баронесса, – сказал он голосом сладким, словно загустевший мед. – Что касается вашей лошади, то мне было очень приятно ухаживать за ней. Она послужит настоящим украшением моей конюшни.

– Что вы имеете в виду? – раздраженно спросила я. – Она моя.

– Нет, мэм, теперь моя, – убежденно поправил он меня. – Ваш муж продал ее мне. Вместе с седлом и сбруей. И пригоршней ярких, сверкающих камушков.

– Камушков! – вскричала я. – Они мои! И лошадь моя! И седло! Как он смел! Как вы посмели! Позвольте мне сейчас же пройти, или, клянусь, я завизжу на весь дом. Вы не имели права брать у него эти вещи. Я приказываю вам вернуть их мне сию же минуту. Вор! Мерзавец!

Я была настолько вне себя, что мне не приходило в голову, что этот толстый, заплывший жиром торговец мог лгать и что Сет ничего ему не продавал. Они оба были отъявленные мерзавцы. Но Сет уехал, и мне приходилось изливать всю ярость на ухмылявшегося старейшину. Я была на голову выше его, но он сильно превосходил меня в весе. Когда я не на шутку разбушевалась, он просто положил мне на плечо свою мясистую руку и толкнул. Я влетела в комнату и больно ударилась головой о шкаф. Пока я сидела на полу, пытаясь собраться с мыслями, Пратт вошел в комнату и сорвал с постели простыни и одеяло. Потом он вышел, закрыл за собой дверь, и я услышала, как в замке заскрежетал ключ. Я стала пленницей.