Дмитрий Лисовенко - Их хотели лишить Родины

• Название: Их хотели лишить Родины
• Автор: Дмитрий Лисовенко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 1960

Автор на основании архивных документов и личных воспоминаний рассказывает трагическую историю русских войск во Франции в годы первой мировой войны. Посланные правительством царской России в начале 1916 года во Францию русские войска принимали участие в боевых действиях на франко-германском фронте в 1916–1917 гг., проявив мужество и стойкость в обороне, героизм в наступлении. В книге широко показана борьба, которую начали русские солдаты во Франции вскоре после Февральской революции в России, требуя отправки их на Родину. Эта борьба трагически закончилась для русских солдат. В сентябре 1917 года во французском лагере ля-Куртин по приказу Временного правительства России и реакционного французского правительства была учинена жестокая расправа над солдатами 1-й русской бригады, которые отказались от дальнейшего участия в боевых действиях и требовали отправки их в Россию. Более трех тысяч человек было убито, а остальные разосланы по тюрьмам и лагерям. Автор рисует яркую картину борьбы русских солдат против беспрерывных попыток русского командования во Франции и французских властей использовать их на фронте в составе различных «добровольческих» и национальных легионов, на военных работах в тылу, в шахтах и рудниках Северной Африки. Вскоре после Великой Октябрьской социалистической революции Советское правительство обратилось к русским солдатам во Франции с приветствием и выразило уверенность, что освободит их и вернет на Родину. Благодаря усилиям Советского правительства тысячи русских солдат были возвращены на Родину. Автор с большой теплотой пишет о простых людях Франции и Алжира, которые сочувственно относились к русским солдатам и помогали им чем могли. 

---

Вручив приказ Котовичу, генерал Комби через подполковника Кросса тут же передал приказ и французским полкам, уже окружившим Куртинский лагерь. В нем говорилось:

«9 декабря с 9 часов утра русским солдатам будет строжайше запрещено отлучаться из своего лагеря. Посты будут удвоены, часовые меняются каждый час. Они будут укреплены системой сильных патрулей (20–25 человек), которые будут курсировать вокруг лагеря. За линией часовых одновременно будут циркулировать по меньшей мере два патруля. Они будут укомплектованы наполовину мобилизованными, наполовину кавалерийским полком. Одна треть войск будет в пикете. Всякий нарушитель приказа будет немедленно арестован.Патрули будут укреплены двумя или тремя хорошо знающими местность, которые будут служить разведкой»{73}.

Вручая приказ полковнику Котовичу, генерал Комби предложил ему обратиться еще раз к солдатам лагеря ля-Куртин с требованием безоговорочно подчиниться приказам французских властей и объявить им, что в случае отказа вступить в легион или согласиться на работы они будут высланы в Алжир.

Приказ французского военного командования, переданный солдатам полковником Котовичем, и его личное обращение к ним не произвели на них никакого действия. Солдаты заявили полковнику Котовичу:

«Подчиняться приказам французского правительства [248] мы совершенно не намерены; пусть оно довольствуется теми малодушными, которые поехали работать «добровольно», но больше ни один солдат не пойдет ни на работу, ни тем более в легион. Если оно не хочет нас отправить в Россию, пусть подвозит артиллерию и начинает второй расстрел. Передайте генералу Комби, а через него французскому правительству, что лагерь ля-Куртин был революционным лагерем, а сейчас он, кроме того, превратился и в революционную крепость. Так пусть же французская буржуазия уничтожает эту крепость артиллерией»{74}. В 11 часов утра того же дня полковник Котович довел до сведения генерала Комби заявление куртинцев, добавив от себя, что ни один русский солдат не выражает желания идти работать или вступить в легион. Генерал Комби, выслушав полковника Котовича, который прибыл в штаб генерала Комби в сопровождении десятка русских офицеров, выразил свое удивление по поводу «спокойного тона», с которым русский полковник говорит о «мятежном» решении русских солдат. «Господа офицеры, — обратился Комби к полковнику Котозичу и русским офицерам, сопровождавшим его, — благодарю вас, я в вас больше не нуждаюсь; я принимаю решение, а вы запишите и немедленно опубликуйте нижеследующий приказ, который я вам сейчас продиктую». И генерал Комби продиктовал свой новый приказ русским солдатам:

«Крепость ля-Куртин. К русским войскам.Французское правительство решило, что лагерь ля-Куртин будет очищен в самый кратчайший срок от русских войск. Эта эвакуация будет осуществлена следующим образом: 1) русские, которые просят работу на тех же условиях, что и уже уехавшие их товарищи, будут направлены на указанные участки; 2) из тех, кто не попросится на работу, будут сформированы отряды и отправлены под эскортом в Африку»{75}.

К вечеру 9 декабря этот приказ был опубликован в Куртинском лагере. Из оставшихся в лагере 7000 человек ни один не выразил согласия пойти на работу. Тогда генерал Комби принимает новое решение. Он издает ультиматум, подобный тому, который был издан 16 сентября генералом Занкевичем, с той лишь разницей, что в ультиматуме [249] Занкевича для изъявления покорности русским солдатам давался срок в 48 часов, а в ультиматуме генерала Комби этот срок был сокращен до 3 часов. Ультиматум генерала Комби был доведен до сведения куртинцев. Но он ничего не изменил. Добровольцев идти на работы, а тем более служить в легионе, не оказалось. Тогда генерал Комби отдал распоряжение полковнику Котовичу ночью окружить бараки и казармы французскими солдатами и лишить русских солдат возможности общаться друг с другом.

Вооруженные солдаты французских полков во главе со своими и русскими офицерами под командой полковника Котовича ночью внезапно окружили бараки и казармы и начали расправу над безоружными людьми. Чтобы заставить солдат дать свое согласие идти на работу, их подвергали 15–20 ударам прикладом. К тем, кто не подчинялись, применяли другие меры физического воздействия. Таким путем был составлен список «добровольцев».

В результате избиения, длившегося всю ночь, было завербовано на работы около 1100 человек. Не допуская ни минуты промедления, дабы не дать «добровольцам» одуматься, к 5 часам вечера 10 декабря к станции ля-Куртин подали два эшелона, и тут же началась посадка. За каких-нибудь 3 часа 1100 человек успели рассадить по вагонам, выдать «продукты питания» и отправить по назначению. Эти эшелоны «добровольцев» довезли до ближайшей станции, там посадили в другие поезда и группами, по 150–200 человек, развезли в разные районы страны.

Но в лагере еще оставалось около 6000 человек. Генерал Комби продолжал проводить в лагере вербовку, прибегая к тем же методам. В течение двух следующих дней в лагере ля-Куртин можно было слышать крики и стоны русских солдат, избиваемых французскими вербовщиками. Но новых «добровольцев» эта вербовка не дала. Русские солдаты мужественно переносили все издевательства и стояли на своем. Они требовали отправить их в Россию. После этого французское военное командование оставило попытки заставить остальных русских солдат пойти в легион или на работы. Оно приказало генералу Комби начать формирование из русских солдат Куртинского лагеря отрядов для отправки в Африку. Получив приказ, генерал Комби поручает своему офицеру штаба — капитану Дофэну — из оставшихся куртинцев сформировать 4 отряда, по 1500 человек каждый. [250]

В каждый отряд были назначены французские офицеры, говорившие по-русски, которым и поручалось сопровождать «мятежников» в Алжир.

Военный комиссар русских войск во Франции эсер Михайлов, сменивший к этому времени Раппа, узнав решение французских властей, прибыл из Бордо в лагерь ля-Куртин. Он обратился с речью к куртинцам, прося их одуматься, поразмыслить над тем, что их ожидает в знойной стране. Но куртинцы терпеливо выслушали речь Михайлова и молча разошлись.

13 декабря 1917 года первая группа русских революционных солдат лагеря ля-Куртин численностью в 1500 человек под усиленным конвоем была направлена через Марсель в Северную Африку. 19 декабря туда же направили вторую группу и в ночь на 20 декабря — две последние группы.

Так закончилась неравная борьба русских революционных солдат лагеря ля-Куртин с французской и русской реакцией.

20 декабря 1917 года к вечеру казармы лагеря ля-Куртин заняли первые батальоны американской дивизии.

Глава V. На каторжном острове Экс

Итак, основная масса русских солдат лагеря ля-Куртин осталась верной тому революционному знамени, под которым она многие месяцы вела борьбу и после расстрела Куртинского лагеря. Русские солдаты с негодованием отвергли все предложения французских властей, направленные на то, чтобы помешать им вернуться на Родину. И французская буржуазия жестоко расправилась с ними. Применяя силу, она отправила многие тысячи русских солдат на каторжные работы в Северную Африку. Так же жестоко расправилась французская реакция и с теми куртинцами, которых она считала руководителями и организаторами русских революционных солдат 1-й особой дивизии.

Утром 22 сентября 1917 г. на станцию ля-Куртин подошел поезд в составе 13 товарных вагонов. С противоположного холма, где размещался штаб главноначальствующего русскими войсками во Франции генерала Занкевича, на станцию ля-Куртин привели 390 человек арестованных, бывших руководителей и актив лагеря ля-Куртин. Среди них 90 человек руководителей ротных, полковых комитетов солдатских депутатов, в том числе и руководители Куртинского Совета, Все руководство солдатских комитетов 1-й бригады разместили отдельно в трех товарных вагонах. В другие 10 вагонов разместили остальных 300 куртинцев.

Когда эшелон тронулся в путь, в вагонах начался оживленный обмен мнениями о прошедших днях и перспективах на ближайшее будущее. Для всех арестованных куртинцев было очевидным, что теперь, когда в России установилась власть рабочих и крестьян, французская буржуазия с особой силой обрушит на головы русских солдат новые репрессии. Но это не особенно беспокоило [252] куртинцев: за время борьбы они научились стойко и мужественно переносить все испытания, которые выпадали на их долю. Они рассуждали о том, что их решение не сдавать оружие было совершенно правильным, что оно служило им опорой, и жалели, что теперь они безоружны.

Говорили и о своих ошибках в руководстве борьбой, не упустив ни одного промаха, который был ими допущен. Они понимали, что та вооруженная борьба, которая только что закончилась, не была обычной борьбой, она имела свои особые закономерности, но эти закономерности были новы для них. Заговорили и о том, что и для генерала Занкевича эта борьба являлась необычной, но на его стороне была сила, и это предопределило исход борьбы.