Константин Крылов - Нет времени

• Название: Нет времени
• Автор: Константин Крылов
• Издательство: Владимир Даль
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 5-902565-08-1

Константин Крылов — один из интеллектуальных лидеров российских "новых правых". Последовательный русский националист, радикальный критик российской политической и культурной реальности — и блестящий публицист и литератор, чье творчество стало одним из самых ярких явлений духовной жизни России начала нового века.

В сборнике представлены тексты, посвященные культуре в самом широком ее понимании — начиная от рецензий и литературных обзоров и кончая некрологами. Автору удается соединить крайнюю злободневность с глубиной мысли и обращенностью к "последним вопросам" человеческого бытия.

---

104

«Массы», по определению, это те слои населения, чей уровень (прежде всего культурный, но не только) искусственно и целенаправленно опускается. Это именно определение, дефиниция — тут к Ортеге-и-Гессету не ходи. Напротив того, именно правящие, «верхи» (причём только в господствующих странах), сохранили в себе нечто естественное и «натуральное». Более того, чем дальше заходит прогресс, тем больше главной привилегией «верхов» становится именно «естественность», «натуральность» — начиная с потребления естественных продуктов («лорды не едят маргарина») и кончая естественностью поведения («большие боссы — слабо дрессированные хищники»). В неплохом советском фантастическом фильме «Бегство мистера Мак-Кинли» это было изображено так: на верхушке самого высокого в городе небоскрёба стоит пентхауз, где живёт некий миллиардер. К нему пристроен хлев и курятник — миллиардер питается свежим козьим молоком и не менее свежими яичками. Каждое утро он выходит — вместе с козой — на крышу и поднимает над ней самодельный флаг. «Маленькое натуральное хозяйство», разумеется, находится именно что на крыше небоскрёба, а козу, может быть, кормят особыми травами, привозимыми самолётом из Индонезии, но это дела не меняет.

105

Такие «тексты» современной российской массовой культуры, как, скажем, песенка «Зайка моя», глюкозное «ду, ду-ду» или чудовищно инфернальные «уси-пуси» просто не могут возникнуть естественным путём. Это именно что «генетически модифицированные продукты», предназначенные именно для «работы по людям».

106

В высшей степени предсказуемо и логично, что понятие пошлости возникло в русской культуре, в которой имеются серьёзные проблемы с обновлением основных фондов — как материальных, так и символических, так что приходится пользоваться вусмерть амортизированными вещами, словами и понятиями. Нехватка нового кое-как восполняется импортом, каковой, впрочем, в силу своей неорганичности сам производит корявое (то есть пошлое) впечатление. С другой стороны, в подобной культуре должно особо цениться всё классическое, — то есть неизнашиваемое или требующее минимальных усилий по поддержанию себя в порядке. Классическая русская литература, например, «поддерживается на ходу» — не без усилий, но всё-таки. «Снова поставили Чехова» — и ладушки. Это не значит, что русская культура не способна к модернизации. Напротив, свой золотой фонд она сколотила именно на великих модернизациях. Просто это бывает редко, увы. Интересно отметить, что периоды бурной материальной модернизации сопровождались такой же бурной духовной активностью и наоборот. Экономический рост начала XX века жёстко коррелирован с Серебряным Веком, а сталинская индустриализация — с подъёмом советской культуры. И наоборот, экономический коллапс 90-х годов привёл к полнейшему, абсолютнейшему творческому бесплодию, на фоне которого воссияли «пелевин-и-сорокин», эксплуатирующие советский культурный фонд ровно так же, как ЮКОС — советскую нефтегазовую инфраструктуру. Неудивительно: если в стране не возникают новые производства, то и новые книги не пишутся. Из этого вывод: в случае русской националистической революции начнётся не только экономический, но и культурный подъём, на фоне которого вся нынешняя культурная элита (пошлая до скрежета зубовного) унасекомится до невидимости под микроскопом. Что она «чует пузом» — и поэтому «будет всегда на стороне олигархов». Потому что «фигурять» они могут исключительно на фоне разрушающейся страны, когда «всё идёт в утиль». Их пир — только во время чумы.

107

Что не мешает «работать с темой». Один из немногих сколько-нибудь известных на Западе российских контркультурщиков, Олег Кулик, трахался «под плёночку» с собаками и лошадьми — художественного эффекта для.

108

Например, существуют деятели контемпорари-арта, «работающие» с собственным телом — например, что-нибудь отрезающие или приживляющие, наносящие себе особые увечья и так далее. «Это уже не шутки». Любопытно, однако, что эти практики, вначале чисто художественные, довольно скоро — по описанной выше модели — «пошли вниз». То есть какое-то количество модничающих идиотов начали проделывать это в массовом порядке. Называется это сейчас body modification и занимаются этим довольно много людей. Например, сейчас (на 2005 год) в западном мире проживает около 2 тысяч людей с разрезанным надвое языком. Они образуют сообщество, претендующее на некую элитарность. Простейшие же штучки из этой области — тот же пирсинг — вообще стал популярным молодёжным увлечением.

109

Вернёмся всё к той же картине Мадонны с шариком говна на плече. Автор (англичанин нигерийского происхождения) объяснял дело так, что слоновий навоз может быть вполне почитаемым в некоторых обществах. На обычаи родины он, правда, благоразумно не ссылался (хотя Мадонну изобразил именно чёрной): это была сознательная симуляция «изображения, сделанного дикарями» и в силу якобы случайных факторов отвратительная для «образованных белых». То есть — симуляция конфликта культур (одна из которых была вымышленной, придуманной художником). Напротив того, в случае с террористической атакой на Нью-Йорк конфликт культур был абсолютно реальным и попытка представить его как «художественный акт» вызывала бурю гнева.

110

Мораль — это вопрос масштаба. То, что кажется «хорошим» или «плохим» вблизи, с точки зрения чуть более отдалённой является всего лишь «интересным» или «неинтересным», а sub specie aeternitatis всё вообще однохренственно в равной мере.

111

Впрочем, некоторые остатки былого противостояния «пролетариата» и «буржуазии» всё же сохраняются. Как правило, в киберпанковских произведениях «дно» хакерского мира — это знатоки «железа», то есть «материи», ищущие «низкоуровневые» дырки в защите. Напротив, их (условные) противники — это владельцы данных и «высокоуровневого» софта.

112

Для историка философии это очень знакомая картина. По сути дела, это картина мира, принятая в Санкхья-Йоге, где Сеть играет роль Пракрити. Уместны тут и и гностические параллели, на которых я сейчас останавливаться не буду.

113

Вообще говоря, история XX века определяется в наибольшей степени именно появлением СМИ, а не чем-либо иным. XX век — это прежде всего век радио и телевидения, а уж потом — век «Бомбы» или «Космоса». (Например, радио сделало возможным социализм и фашизм, а телевидение создало «общество потребления»). Надо сказать, что нынешние СМИ — это явление, по сути дела, переходное (от «печати» к «киберпространству»), а потому и XX век, скорее всего, войдёт в историю как уникальное время.

114

Те же интонации — в предисловии к русскоязычному изданию, где Забужко всласть оттопталась по «собачьей мове»: как она «не понимает» русского языка и насколько он ей чужд.

115

На роль такового последовательно предлагается целый ряд исторических событий, заканчивающийся обычно «голодомором» (согласно националистической мифологии, специально подстроенным «большевиствующими» москалями).

116

Оборотной стороной идеи «страдательного прошлого» Украины является проект её активной, то есть агрессивной, будущности. Соответственно Украина примеривает на себя роль «условной России» (разумеется, не реальной страны, а «проклятой Москалии» украинского «страдательного мифа»). Украина мыслится как «сильная держава», способная на насилие и принуждение, — прежде всего, разумеется, по отношению к своим бывшим обидчикам. Напротив, соседним странам (и прежде всего России) предлагается роль «бывшей Украины» — то есть доминируемого, завоёвываемого региона, в конечном итоге ассимилируемого и украинизируемого. Украинская мечта в таком виде выглядит как зеркально перевёрнутая «украинская беда». Обычно эти идеи развиваются в виде более или менее бредовых экспансионистских проектов, направленных прежде всего на север. В частности, очень популярными являются идеи распада/расчленения России, с последующей делёжкой бывшей российской территории между заинтересованными державами. Впрочем, эта тематика уже выходит за рамки статьи.

117

Про ту же Забужку ходит забавная байка — как она встречалась в Иосифом Бродским. По легенде, нагловатая хохлушка отловила Бродского на каком-то западном литературном мероприятии и сама представилась, особо напирая на то, что она «важная украинская персона». Старый Бродский поднял тонкую бровь и с барской ленцой осведомился — «Украина? Это где?»