Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

• Название: Врата Смерти(пер. И.Иванова)
• Автор: Стивен Эриксон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007

Малазанская «Книга Павших» — 2

Семиградие… Древний континент, история которого теряется в глубинах тысячелетий. Завоевав его, малазанцы никогда не относились всерьез к легендам и верованиям местных племен. Власть Империи в Семиградии казалась им незыблемой, а пророчества о Дриджне, священном возмездии, — очередными слухами. Вплоть до страшной ночи, когда слухи вдруг превратились в зловещую реальность. Оправившись от «семиградского удара», Империя начинает мстить. На континенте высаживается армия под командованием адъюнктессы Таворы — женщины с железной волей и полным отсутствием жалости. Тавора полна решимости жестоко покарать мятежников. Но она пока не знает, с кем ей предстоит столкнуться в песках священной пустыни Рараку.

Книжный сериал Стивена Эриксона — один из самых популярных фэнтезийных сериалов последних лет. Его заслуженно сравнивают со знаменитым «Черным отрядом» Глена Кука.

---

Теперь Каламу противостояли уже шестеро пиратов. Салк Элан ударил по ним сзади, разя обеими руками. Троих он уложил сразу. Калам бросился на четвертого и одеревеневшими пальцами сжал ему горло.

Вскоре звон оружия стих. Палуба была усеяна человеческими телами. Некоторые стонали, иные кричали и бились в последних судорогах, но большинство замерло навсегда.

Калам припал на одно колено, восстанавливая сбившееся дыхание.

— Ну и свалка! — пробормотал Салк Элан, стирая кровь со своего оружия.

Ассасин поднял голову. Изысканная одежда Элана была прожжена и запачкана кровью. В крови была и половина его лица. Одна бровь обгорела. Элан тяжело дышал. Чувствовалось, каждый вдох отзывается болью в его теле.

Калам оглядел палубу. Корабельные матросы нагибались над лежащими телами, отыскивая живых. Из военных моряков уцелело всего двое. Лейтенант погибла.

К ассасину подошел матрос, взявший на себя обязанности первого помощника.

— Кок попросил узнать, — начал матрос.

— Что узнать? — удивился Калам.

— Эта большая ящерица… она съедобная?

Салк Элан засмеялся и тут же зашелся кашлем.

— Редкое лакомство, — ответил Калам. — В Панпотсуне кусок ее мяса идет за сотню джакатов.

— Ты не возражаешь, если мы заберем с пиратского судна кое-какие припасы? — спросил матрос. — Им уже не понадобятся.

Ассасин кивнул.

— Я пойду с тобой, — сказал Салк Элан.

— Почту за честь.

— А что делать с казначеем? — спросил другой матрос. — Эта гнусь еще жива.

— Оставьте его мне, — ответил Калам.

Казначей находился в сознании и видел, как к его телу привязывают мешки с монетами. Он вращал широко раскрытыми глазами и мычал, пытаясь вытолкнуть кляп. Калам вместе с Эланом подняли отяжелевшего казначея и, несколько раз качнув, швырнули за борт.

На плеск устремились акулы. Но они были слишком сыты и не захотели плыть за казначеем в глубину.

Пиратский корабль горел очень долго. Он успел превратиться в точку на горизонте, а столбы дыма продолжали тянуться в небо.

Над священной пустыней Рараку вновь поднялся вихрь Дриджны. Его ширина достигала целой лиги, а гул ветра превратился в протяжный стон, от которого хотелось поплотнее заткнуть уши. Но в самом сердце пустыни царило спокойствие и с неба струился золотистый свет.

Впереди, будто выбеленные кости, из песка поднимались Щербатые утесы. Леом, шагавший впереди, неожиданно остановился.

— Нам придется пересечь место, населенное духами, — сказал он.

Фелисина кивнула.

— Они древнее пустыни. Сейчас они пробудились и наблюдают за нами.

— Скажи, возрожденная Шаик, они намерены причинить нам вред? — спросил тоблакай, хватаясь за свой деревянный меч.

— Нет. Возможно, им любопытно, но вообще-то они безразличны к нам. А ты что чувствуешь? — спросила она Гебория.

Бывший жрец Фенира брел, глубоко погруженный в себя и свои думы. Услышав вопрос, он вздрогнул, будто каждое слово впилось ему в кожу.

— Чтобы испытывать безразличие, вовсе не нужно быть бессмертным духом, — пробормотал старик.

Фелисина внимательно поглядела на него.

— Ты стремишься убежать от радости возрождения, Геборий. Это не может длиться долго. Ты боишься вновь стать человеком.

Он горько и язвительно рассмеялся.

— Что, не ожидал услышать от меня таких мыслей? — спросила Фелисина. — Как бы тебе ни была противна моя прежняя жизнь, еще противнее для тебя расстаться с той капризной девчонкой.

— Ты продолжаешь погоню за властью, Фелисина, и эта погоня заставляет тебя думать, будто вместе с властью ты получишь и мудрость. Что-то можно получить в дар, а что-то нужно заработать.

— Он сковывает тебя кандалами своих поганых слов, возрожденная Шаик, — прорычал тоблакай. — Убей его.

Фелисина покачала головой.

— Мне не даровали мудрость, но мне даровали мудрого человека. Его общество, его слова.

Геборий поднял на нее невидящие глаза.

— Я думал, ты не оставила мне выбора, Фелисина.

— Тебе это только казалось, Геборий.

Она видела, что внутри старика происходит борьба. По сути, эта борьба никогда и не прекращалась.

«Мы прошли с тобой по землям, обезумевшим от войны, и все это время каждый из нас воевал с самим собой. Дриджна — всего лишь зеркало, поставленное перед нами…»

— А знаешь, Геборий, я от тебя научилась одному полезному качеству.

— Какому же?

— Терпению, — ответила Фелисина, дав знак Леому продолжать путь.

Через какое-то время они подошли к новой цепи выветренных скал. Было трудно себе представить, что в давние времена здесь совершались священные ритуалы. На поверхности скал отсутствовали какие-либо изображения и письмена, а валуны лежали хаотично.

И все же Фелисина ощутила: место полно духов, некогда сильных, теперь превратившихся в отзвук. Они просто следили за путниками, как смотрит слабый и больной человек, у которого хватает сил лишь приподнять голову. За скалами начиналось обширное понижение. Леом рассказывал, что именно там море умерло окончательно. Сейчас над впадиной висело густое облако пыли.

— Оазис находится почти в самом центре, — сказал Леом, который теперь шел рядом с Фелисиной.

Она молча кивнула.

— Нам осталось пройти меньше семи лиг.

— У кого из вас вещи Шаик?

— У меня.

— Отдай их мне.

Леом молча снял с плеча мешок, развязал тесемки и начал выкладывать вещи убитой пророчицы. Небогатая одежда, простенькие кольца, серьги, браслеты. Последним Леом достал кинжал с тонким заржавленным лезвием. Только острая кромка была свободна от ржавчины.

— Меч Шаик ожидает тебя в лагере, — сказал Леом. — Позволь тебе подсказать: браслеты пророчица носила только на левом запястье, а кольца — на левой руке.

Он ткнул пальцем в переплетенные кожаные шнурки.

— А их она носила на правой руке.

Взгляд Леома стал суровым и непреклонным.

— Тебе следует надеть все, как я сказал. Без изменений.

— Чтобы обман удался? — улыбнулась Фелисина.

Леом вперил глаза в землю.

— Тебе могут… воспротивиться. В особенности верховные маги.

— Которые готовы подогнать общее дело под свои прихоти, создать противоборствующие кучки единомышленников и начать войну за власть внутри лагеря. Они бы уже начали эту войну. Их останавливает неопределенность: маги не знают, жива Шаик или нет. Но поле битвы у них готово.

— Пророчица… — выдохнул Леом.

— Наконец-то ты с этим согласился.

Леом поклонился.

— Никто не смеет отрицать силу, снизошедшую на тебя, и все же…

— И все же сама я не открывала священной книги.

— Нет, не открывала.

Фелисина оглянулась. Тоблакай и Геборий стояли неподалеку, прислушиваясь к их разговору.

— То, что должно мне открыться, находится не на страницах книги Дриджны, а внутри меня. Сейчас еще рано.

Она вновь заглянула Леому в глаза.

— Ты должен мне верить.

Фелисина видела, как напряглось его лицо.

— Тебе всегда было трудно решиться на это. Правда, Леом?

— Кто это сказал?

— Мы оба.

Пустынный воин молчал.

— Тоблакай!

— Слушаю тебя, возрожденная Шаик.

— Как бы ты убедил того, кто сомневается?

— Мечом.

Геборий пренебрежительно хмыкнул.

— А ты? — спросила Фелисина. — Что бы ты сделал с сомневающимся?

— Ничего. Я продолжал бы жить, как живу, и, если бы я оказался достойным доверия, сомневающийся рано или поздно сам поверил бы мне.

— Если только…

— Если только человек вообще никому не верит. И в первую очередь — себе.

Фелисина выжидающе смотрела на Леома.

— Ты не можешь силой заставить другого поверить тебе, девочка. Он будет тебе повиноваться, но повиновение — это не вера.

— Леом, ты рассказывал мне о странном человеке. Он ведет остатки армии и несколько десятков тысяч беженцев. Они делают все, что он велит, и безраздельно верят ему. Как этому человеку удалось добиться такого доверия?

Леом покачал головой.

— Ты когда-нибудь следовал за таким вожаком?

— Нет.

— Значит, ты по-настоящему ничего не знаешь.

— Не знаю, пророчица.

Зайдя за скалу, Фелисина сбросила с себя прежние лохмотья и облачилась в одежды Шаик. Она надела на себя простые украшения, показавшиеся ей странно знакомыми. Собрав остатки старой одежды, Фелисина смотала ее в тугой комок и зашвырнула подальше. Она долго стояла одна, разглядывая теряющуюся в пыли впадину, затем вышла к спутникам.

— Идемте. Верховные маги начали терять терпение.

— Твой новый первый помощник утверждает, что до Фалара всего несколько дней ходу, — сказал Калам. — Все только и говорят о попутных ветрах.