Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

• Название: Врата Смерти(пер. И.Иванова)
• Автор: Стивен Эриксон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007

Малазанская «Книга Павших» — 2

Семиградие… Древний континент, история которого теряется в глубинах тысячелетий. Завоевав его, малазанцы никогда не относились всерьез к легендам и верованиям местных племен. Власть Империи в Семиградии казалась им незыблемой, а пророчества о Дриджне, священном возмездии, — очередными слухами. Вплоть до страшной ночи, когда слухи вдруг превратились в зловещую реальность. Оправившись от «семиградского удара», Империя начинает мстить. На континенте высаживается армия под командованием адъюнктессы Таворы — женщины с железной волей и полным отсутствием жалости. Тавора полна решимости жестоко покарать мятежников. Но она пока не знает, с кем ей предстоит столкнуться в песках священной пустыни Рараку.

Книжный сериал Стивена Эриксона — один из самых популярных фэнтезийных сериалов последних лет. Его заслуженно сравнивают со знаменитым «Черным отрядом» Глена Кука.

---

Стивен Эриксон ( Steven Erikson ) Врата Смерти ( Deadhouse Gates–2 ) Перевод — И. Иванов

Этот том я посвящаю Дэвиду Томасу-младшему, который радушно встретил меня в Англии и познакомил с замечательным литературным агентом, а также Патрику Уолшу, тому самому литературному агенту.

Все эти годы они искренне верили в меня, за что я выражаю им обоим свою не менее искреннюю признательность.

ВЫРАЖЕНИЕ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ

Выражаю свою глубочайшую благодарность персоналу Cafe Rouge в лондонском пригороде Доркинг за их прекрасный, неиссякаемый кофе; компьютерной компании «Псион», чья модель портативного компьютера явилась хранилищем чернового варианта этого тома; Дарилу и персоналу Cafe Hosete и, конечно же, Саймону Тейлору и всем остальным в «Трансуорлд». Я безмерно благодарен своей семье и друзьям: спасибо вам за вашу веру и поддержку, без которых все мои достижения почти ничего не значат. Я благодарю Стивена и Росс Дональдсонов за их добрые слова; Джеймса Барклая, Шона Рассела и Эриела. И наконец, большое спасибо всем читателям, нашедшим время, чтобы оставить свои комментарии на различных веб-сайтах. Писательский труд требует уединения, а отзывы читателей позволяют уменьшить чувство оторванности от остального мира.

ПРОЛОГ

Да сыщется ль такая грязь,
На изможденном лике горизонта,
Которую б не стерли вы, к ней руки протянув?

Сжигатели мостов. Тук-младший

1163 год сна Верны

Девятый год правления императрицы Ласэны

Год Очищения от высокородной скверны

Нетвердой старческой походкой он вышел с улицы Заблудших Душ на площадь, называемую площадью Судей (в просторечии — Судилище). Его лицо и тело скрывались за плотным покровом, состоявшим из живых мух. Покров не был однородным: иссиня-черные клочья хаотично перемещались. Иногда они падали вниз и исчезали в крошечных вспышках света, ударяясь о камни мостовой.

Час Алчущих близился к завершению. Мухи, окружавшие служителя, делали его слепым и глухим ко всему, что происходило за пределами их покрова. Он служил Клобуку — Властителю Дома Смерти. Как и все, кто входил в его процессию, он разорвал на себе одежды и обильно полил тело кровью казненных убийц. Она хранилась в громадных амфорах, собранных в нефе храма. Затем процессия вышла на улицы Анты, дабы приветствовать всех духов и призраков, почитающих Клобука и наслаждающихся этим танцем смертных. Сегодня был последний день сезона Тления.

Стража, окружавшая Судилище, расступилась, пропуская служителя, а затем отошла еще дальше, чтобы пропустить тянувшееся за ним живое облако. Небо над Антой ощутимо посерело: это мухи, на рассвете слетевшиеся в столицу Малазанской империи, поднялись в воздух. Ветер медленно относил их к заливу, к прибрежным солончаковым болотам и едва торчавшим из воды островкам. Редкий сезон Тления обходился без какого-нибудь морового поветрия. За последние десять лет он был уже третьим по счету, чего раньше никогда не случалось.

Пространство Судилища продолжало сотрясаться от жужжания мух. С одной из соседних улиц донесся отчаянный вой издыхающего пса. Посреди площади располагался фонтан. Рядом с ним слабо сучил ногами сотоварищ пса по несчастью — чей-то мул. Мухи покрыли его блестящим панцирем. Мул упрямо боролся за жизнь, однако силы покидали животное. Завидев служителя, мухи тут же бросили свою жертву и присоединились к живому покрову.

Фелисина и все, стоявшие рядом, наблюдали, как служитель направляется прямо к ней. Она не видела его глаз; вместо них на нее смотрели тысячи крошечных мушиных глазок. Нараставший ужас так и оставался поверхностным; сознание Фелисины не пропускало его сквозь завесу безучастности, овладевшей ею. Внутри ее тоже что-то бурлило, но это скорее была память о прошлых страхах.

Первый в своей жизни сезон Тления Фелисина помнила плохо, зато второй крепко врезался ей в память. Это было чуть более трех лет назад. Тогда ее защищали крепкие стены родного дома. Слуги плотно закрыли все окна и заткнули тряпками каждую щель. У крыльца поставили жаровни, и над двором, обнесенным высокими стенами (их верх был обильно усеян острыми осколками стекла), поднимались клубы едкого дыма. В жаровнях тлели листья истарля, отпугивающие мух. Тогда последний день сезона Тления с его часом Алчущих вызвал в Фелисине легкое отвращение, недолгое раздражение и не более того. Она не задумывалась о бездомных нищих, которым было некуда спрятаться, и о таких вот псах и мулах, имевших несчастье оказаться на пути процессии. Не думала Фелисина и о городской бедноте, которую потом насильно сгоняли убирать улицы Анты.

Город остался прежним, но окружающий мир стал совсем иным.

В мозгу Фелисины вяло шевельнулась мысль: «Попытается ли стража хоть как-то остановить служителя, приближавшегося к жертвам Очищения?» Она и все ее собратья по несчастью теперь были государственной собственностью, за которую отвечала Ласэна. Еще немного — и служитель Клобука неминуемо натолкнется на них, как слепец, не имеющий поводыря. Может, он даже не подозревает об их существовании? Интуиция подсказывала Фелисине: если столкновение произойдет, оно не будет случайным. Неужели эти стражники в медных шлемах не вмешаются и не помогут служителю обогнуть Судилище?

— Вряд ли, — словно прочитав ее мысли, произнес человек, примостившийся на корточках справа от нее.

В его глубоко посаженных полузакрытых глазах мелькнул странный огонек. Он словно предвкушал скорое развлечение.

— Они видели, как у тебя бегают глаза: от служителя к стражникам и обратно, — добавил тот, что сидел на корточках.

Другой человек (он сидел слева от Фелисины) вдруг встал, потянув за собой цепь. Фелисина вздрогнула — железная скоба на левой ноге впилась ей в кожу. Человек скрестил руки на широкой, изборожденной шрамами груди и стал молча следить за приближающимся служителем.

— Что ему нужно от меня? — прошептала Фелисина. — Чем я могла привлечь внимание жреца Клобука?

Человек справа качался на пятках, подставив лицо предвечернему солнцу.

— Повелительница снов, чей голос слышу я из этих пухлых румяных губок? Голос эгоистичной юности, по заблуждению мнящей себя средоточием вселенной? Или голос родовой знати, привыкшей считать, что вселенная вращается вокруг нее? Ответь мне, ветреная Повелительница снов.

Фелисина сердито покосилась на него.

— А я-то думала, что вы спите или уже умерли.

— Милая девушка, мертвецы не в состоянии сидеть на корточках. Они валяются, как рогожные кули. Можешь не волноваться: служитель идет не к тебе, а ко мне.

До сих пор Фелисина как-то не обращала внимания на этого человека, но теперь решила приглядеться к нему. Видом своим он больше напоминал жабу с впалыми глазами. Человек этот был лысым. Его лицо густо покрывала татуировка — множество крошечных черных значков, окаймленных черными квадратиками. Сливаясь воедино, они превращались в подобие мятого пергаментного свитка. Всю одежду человека составляла выцветшая красная набедренная повязка. Над ним густо вились мухи, но их танец был иным; эти мухи словно не являлись частью свиты таинственного служителя Клобука. Неожиданно в глазах Фелисины все эти крошечные квадратики татуировки сложились в целостную картину, и она увидела на лице лысого человека… морду вепря. Более того: «шкура» татуировки покрывала все его тело, доходя до ступней ног, где виднелись тщательно вырисованные звериные копыта. До этого момента Фелисина была слишком погружена в себя, чтобы обращать внимание на товарищей по несчастью. А ведь лысый человек являлся не кем иным, как жрецом Фенира — Летнего вепря. Похоже, мухи «знали» об этом или хотя бы «чувствовали». У жреца Фенира не было обеих кистей. Мухи кружились над его культями, однако ни одна из них даже случайно не задела узоров татуировки. Их танец можно было бы назвать «танцем отчуждения».

Жрец Фенира замыкал собой цепь узников. Запястья остальных сковывали тесные железные обручи. Лодыжки лысого человека, стертые до крови, служили лакомой приманкой для мух, и все же ни одна не отваживалась опуститься на его ноги.

На жреца упала тень, и сейчас же его глаза открылись. Рядом стоял служитель Клобука. Натянутая цепь больно впилась Фелисине в левое запястье. Плиты стены, разогретые солнцем, вдруг сделались скользкими. Тонкая ткань арестантского балахона не сдерживала скольжения, и Фелисине пришлось упереться лопатками, чтобы не сползти вниз. Таинственное существо, окруженное саваном мух, замерло напротив жреца Фенира. Тот продолжал сидеть на корточках. Кем же он был — этот служитель Клобука? Живая завеса из мух не пропускала внутрь ни лучика солнца, обрекая его на жизнь во мраке. Когда лапки насекомых коснулись и ее кожи, Фелисина торопливо поджала ноги к телу, прикрыв их балахоном.