Константин Матвеев (Бар-Маттай) - Истребитель колючек. Сказки, легенды и притчи современных ассирийцев

• Название: Истребитель колючек. Сказки, легенды и притчи современных ассирийцев
• Автор: Константин Матвеев (Бар-Маттай)
• Издательство: Наука
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1974

Сборник содержит сказки, легенды и притчи современных ассирийцев – народа, возводящего себя к древним ассирийцам и ныне живущего в некоторых странах Ближнего Востока, а также в Советском Союзе. Книга рассчитана на взрослого читателя.

---

А царские зятья привели на майдан к царю те караваны. Люди рассыпали черную землю по всему царству, посеяли хлеб на ней и ждут: вот не сегодня-завтра вырастет на ней пшеница. Посеять-то посеяли люди, а ростков из земли все не видно. Вот и лето кончается, а как разбросали землю, так черной она и лежит. От стыда за себя, от стыда за своих зятьев заболел царь. И так заболел, что не сегодня-завтра оставит его жизнь. Со всего своего царства собрал он мудрецов и лекарей. День и ночь они держат совет, спорят друг с другом, а царю все не легче. И никто не может сказать, что за болезнь у царя. Но был когда-то у царя один старый-старый; мудрец. Слепым он уж стал и не ходил к царю на меджлис. Вспомнили тут про него, взяли под руки и привели к царю. Сел старый мудрец рядом с царем, провел рукой по груди царя, по голове его, по ногам и сказал: «Э-гей, царь! Тяжелая болезнь тебя придавила! Только одно есть лекарство на свете, что может спасти тебя. Молоко львицы в шкуре ее львенка нужно тебе. Только выпьешь глоток – и на ноги встанешь». Тут опять стали держать везиры и мудрецы совет, кому ехать за этим лекарством для больного царя. И так решил меджлис: царские зятья поедут! Хотели они того или нет, но сели опять на коней и поехали. А куда едут и куда приедут, – сами не знают.

А сын гзирая пригнал вечером гусей, подошел к своей лачуге и видит: сидит у порога его невеста, голову склонила, пальцы сплела в печали и горько плачет.

«Эй, голубь мой добрый, что сталось с тобой? Какая тень упала на мое солнце?» – сказал сын гзирая.

«Ох, мой жених, как мне не печалиться? – ответила ему невеста. – Отец мой заболел, а лекари и мудрецы не знают, что за болезнь у него. Только один старый мудрец сказал, что надо достать молоко львицы в шкуре ее львенка. Выпьет отец молоко и на ноги встанет. Вот если бы ты достал это лекарство, перед всем народом я бы сказала: не было и нет на свете богатыря выше тебя!»

«Богатырь я или не богатырь, – сказал сын гзирая, – но ради тебя хоть всю землю обойду, а принесу твоему отцу молоко львицы в шкуре ее львенка». Взял тут сын гзирая кусок лаваша с брынзой, хурджун с одеждой перекинул через плечо, повернулся и пошел. За стеной города подул он на свою иголку, и стал перед ним добрый конь его Исперт.

«Длинная лежит перед нами дорога, – сказал сын гзирая, – неси меня, мой конь, да не заболит твоя спина!» Заржал тут Исперт и поскакал, как ветер. В одной стороне он горы оставляет, а в другой – долины, ногой земли не коснется. Много ли ехали или мало, вдруг видят, стоит перед ними морская лошадь. Поклонился ей сын гзирая и сказал: «Да умру я за тебя, морская лошадь! Ты и тут меня не забыла!»

«Если и заберет смерть тебя, а я тебя не забуду, мой юноша, – сказала морская лошадь. – Хорошо, что я встретила тебя. Молод еще Исперт, разбежался и не остановить его. А майдан ваш позади остался, за той черной горой. Есть там долина, а в долине лежит больная львица. День и ночь кричит она от боли. Если успокоишь ее боль, – что захочешь на свете, сделает она для тебя. Но пока боль ее не пройдет, береги себя, будь как соломинка в траве».

Сказала так морская лошадь, сделалась облаком и пропала. А сын гзирая повернул коня и поскакал к черной горе. Приехал в долину и видит – вся долина поросла камышом. А в одной стороне камыш весь примят, будто двадцать буйволов на нем дрались. «Верно, тут живет львица, сюда приходит», – сказал себе сын гзирая. Слез он с Исперта, подул на него, сделал иголкой и приколол иголку к своей одежде. А сам вырыл яму, сел в нее и еще камыш на себя набросал. Недолго просидел сын гзирая в яме. Вдруг слышит: заревела львица, так заревела, что камыш зашатался кругом. Все ближе и ближе подходит львица – и, будто кто ей сказал, легла подле ямы, где сидел сын гзирая. С одного боку на другой бок поворачивается больная львица, от боли будто съесть себя готова. Но вот сон к ней пришел и утихла она. Тут высунул сын гзирая голову и видит: вытянула одну лапу львица, а лапа у нее распухла, стала как бурдюк с вином. Колючка в ее лапе сидит и как огонь ее сжигает. Прикусил губу сын гзирая и подумал: «Вот где ее боль! Не беда! Не я буду женихом моей пери, если не облегчу эту боль!» Заострил он камышинку, как шило, и вонзил ее в лапу львицы. Тут так зарычала львица, что камни посыпались с гор. И в миг этот, если бы увидела львица кого живого, в куски бы его разорвала! Не только человека, и буйвола страх бы придавил от этого крика! Но сын гзирая не испугался, а стал ждать – что еще будет? А у львицы из ноги хлынула черная кровь. С кровью и колючка вышла. И тут боль прошла, будто и не было ее.

«Ox-хай! – сладко вздохнула львица. – Если бы знала я, кто такую прохладу дал моему сердцу, клянусь, что бы ни попросил он на свете, все бы я исполнила для него». Не успела она эти слова окончить, выскочил сын гзирая из ямы, поклонился львице и сказал: «Разорвешь меня, львица, или живым оставишь, но правду тебе скажу: я это сделал. Есть у меня одна просьба к тебе. Если выполнишь ее, никогда тебя не забуду, а не выполнишь, – как хочешь!»

«Говори, юноша, я клятву дала, и от клятвы своей не отойду».

«Слушай, львица, – сказал сын гзирая. – Есть у меня невеста, а отец ее – царь. Тяжело он заболел, и только твое молоко в шкуре твоего львенка спасет его от смерти. Вот что я прошу у тебя».

«Ох, человек, яд – и то слаще твоих слов! – сказала львица. – Молоко мне нетрудно дать тебе, но скажи, какая мать сама бросит под нож своего детеныша? Правда, поклялась я тебе, но если не камень ты, юноша, сам откажешься от своей просьбы». «Не камень я, львица, – ответил сын гзирая. – У меня есть сердце. Оставайся с миром, а я пойду». «Постой, постой, юноша, – сказала львица. – Не могу я так тебя отпустить. Как вернешься ты с пустыми руками к невесте! Говорят, что от чистого сердца дается, то не пропадет даром на свете. Пусть выпьет царь моего молока, и, верю я, в чем бы ты его ни принес, оно поможет ему».

«Хорошо, львица, – ответил сын гзирая. – Раз ты так говоришь, я поверю тебе. Дай мне молока вот в эту камышину».

Тут сын гзирая вырвал самую высокую камышину, отрезал ее верхушку, и львица наполнила молоком камышовую дудку до самого верха. Потом юноша простился с львицей и пошел своей дорогой. За горой он остановился. Вытащил иголку из одежды, дунул на иголку, и стал перед ним его Исперт. Вскочил на коня сын гзирая и поехал. Много ли ехал он или мало – и увидел на земле следы лошадиных копыт. «Опять, видно, царские зятья, как голодные собаки, мясо почуяли, – подумал сын гзирая. – Но посмотрим, кто кого одолеет! И у меня хитрости хватит!» Только подумал так, видит – лиса бежит по дороге.

«Э-гей! Подожди, лиса, вовремя ты мне попалась». Схватил сын гзирая камень, убил лисицу и содрал с нее шкуру. Еще один майдан проехал сын гзирая и видит – гонит с горы старик пастух большое стадо овец. «И ты мне тут на счастье встретился!» – подумал сын гзирая и сказал пастуху: «Привет тебе, старик! Налей мне, если не жалко, молока овечки в эту шкуру лисицы». Пастух налил ему полную шкуру молока и дальше погнал свое стадо. Сын гзирая повесил на седло шкуру лисы, а камышину с молоком львицы спрятал под бурку. «Приманка готова, пусть приходят царские зятья!» – подумал он. Потом отпустил коня пастись, лег на траву и уснул. Сладко спит сын гзирая. Исперт наш в стороне ищет себе травку. А царским зятьям будто кто на ухо шепнул и привел их прямо к тому месту.

«Эй, гляди! – говорит один царский зять другому. – Вот этот юноша опять нам встретился! Опять нам счастье само идет в руки! Вот и молоко львицы в шкуре львенка висит на седле его коня. Подползем потихоньку и украдем эту шкуру». Сошли царские зятья с коней и поползли, как жуки, по земле прямо к шкуре лисицы. Только протянули они руки, – заржал громко Исперт. И сын гзирая проснулся, встал на ноги и сказал: «Что, эггиды, в прятки, что ли, с моим конем играете, да обрушится дом ваш! Э, вижу, глазами вы уже прицелились на эту шкуру львенка с молоком львицы! Что же, если пожелаете, подарю вам ее. Но и вы исполните мою просьбу. Позвольте мне поставить вам свою печать на спину. Не бойтесь, под одеждой ее никто не увидит». Подумали, подумали царские зятья и сказали друг другу: «Правду говорит этот юноша. Кто с нас скинет одежду, кто увидит его знак? Пусть будет так, как он хочет». Сын гзирая раскалил свое кольцо и приложил печать сперва одному царскому зятю, а потом и другому.

«Теперь идите с миром, – сказал он. – Я своей дорогой пойду, вы – своей».

Отдал он им шкуру лисицы, попрощались они друг с другом и поехали. А младшая дочь царя день и ночь ждет сына гзирая. Раз утром вышла она за ворота и видит – идет ее жених и весело песни поет. Обрадовалась она, побежала навстречу, обняла его крепко и спросила: «Скажи, мой жених, легкая была твоя охота или тяжелая?» «Про свою охоту я тебе потом расскажу, невеста моя, – ответил ей сын гзирая. – А теперь поскорее иди к отцу во дворец, отнеси ему эту камышину с молоком. Пусть выпьет молоко, и посмотрим, что будет».