Константин Матвеев (Бар-Маттай) - Истребитель колючек. Сказки, легенды и притчи современных ассирийцев

• Название: Истребитель колючек. Сказки, легенды и притчи современных ассирийцев
• Автор: Константин Матвеев (Бар-Маттай)
• Издательство: Наука
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1974

Сборник содержит сказки, легенды и притчи современных ассирийцев – народа, возводящего себя к древним ассирийцам и ныне живущего в некоторых странах Ближнего Востока, а также в Советском Союзе. Книга рассчитана на взрослого читателя.

---

Взял я стрелу у девушки и спасибо сказал. А утром в железной одежде вышел я во двор. Тут поклонились мне юноши и подвели коня. Я сел на коня и сделал знак рукой, будто захотел пить. Один юноша пошел за водой в дом, а я тем временем натянул изо всей силы лук и пустил стрелу в того Хембешая, что остался у моего коня. Засвистела стрела, вошла в грудь ему, к земле его прибила и наполовину сама ушла в землю. Удивился я – какая сила в этой стреле! И нагнулся, чтобы взять ее опять, но не успел: вижу, идет с водой другой Хембешай. Тут разогнал я коня ему навстречу, взмахнул палицей и крепко ударил его посредине лба. Упал и этот Хембешай на землю рядом со своим братом. «Эй, девушка, – крикнул я, – выходи сюда, никого теперь не бойся!» Смотрю, а девушка уже бежит ко мне, от радости и башмаки надеть забыла. Поднял я ее, на коня к себе посадил и сказал: «Покажи теперь, девушка, дорогу к вашему дому. Отвезу тебя к отцу, а сам дальше поеду». «Пусть еще больше расцветет твоя юность! – сказала мне девушка. – То доброе, что ты сделал для меня, не потеряется на свете. А теперь гони коня во-он к тому белому камню, к старшему брату семи больших гop».

Много ли, мало ли мы ехали – и приехали к старику во двор. Бросилась девушка к своему отцу. Плачет от радости, крепко целует старика. А отец провел по ее голове рукой, по лицу, по косам, узнал свою дочь и сказал: «Ox-хай! Видно, не кончился еще день мой! Опять со мною моя дочь, опять загорелся светильник моего сердца. На крыльях какого орла, дочь моя, ты прилетела ко мне?»

И рассказала девушка отцу с начала и до конца все то, о чем я вам тут рассказал. Подошел тогда старик ко мне, руки мои взял в свои руки, сжал их крепко и сказал: «Это руки мужчины! Для такого юноши, как ты, открыты двери моего сердца. Цветок радости рос на моем дворе, но злой Хембешай вырвал его и унес. Ты сегодня опять посадил цветок перед моим порогом. Теперь проси, что хочешь. Не смотри, что стар, все я для тебя сделаю».

«Хорошо, скажу тебе, отец белобородый, – ответил я ему. – Иду я по свету… Что ищу – я знаю, а где найти – не знаю. Говорят, есть такой город, где собрались вместе, со всей земли, самые большие мастера. До этого города хочу я дойти. Может, какой мастер пожалеет меня и отдаст мне в руки хоть малую долю того, что умеет. Если знаешь ты этот город, отец, покажи мне туда дорогу».

«Нет, юноша, – ответил старик, – и я той дороги не знаю. Вот и борода моя побелела, а про город мастеров никогда я не слышал. Но не печаль свое сердце! Оставайся тут, а завтра позову я в свой дом гостей, может, гости мои нам туда путь покажут».

Поспал я в доме старика, встал утром, вышел во двор и вижу – на земле тарелки и миски с пловом, с айрисой и с мясом стоят ряд к ряду. Будто десять свадеб будет в доме старика – все он приготовил для гостей! Немного времени прошло, смотрю, и старик выходит из дому с луком и стрелами в руках, а за ним дочь его вышла. Взяла дочь стрелу, вставила в лук, а старик ей так и говорит: «Направь, дочь моя, стрелу сама ты знаешь куда – к той горе, где живут старые орлы. К ним я отправлю мою стрелу, их я зову к себе в гости!»

Натянул с силой свой лук старик и пустил стрелу.

«А теперь, дочь моя, – сказал он, – направь стрелу к сухому дереву, туда, где гнездо журавлей».

И еще натянул свой лук старик и пустил стрелу. А потом сел на землю и так сказал: «Направь, дочь моя, стрелу вверх, в сторону солнца».

И в третий раз натянул свой лук старик, и высоко-высоко полетела стрела. И тут вдруг с разных сторон слетелись птицы, подхватили они в небе стрелу и тихо-тихо на землю опустились, во дворе старика. А вон и старые орлы летят, и они в клюве несут стрелу. А с той стороны журавль летит. Поклонился птицам старик и сказал: «Приблизьтесь к еде, птицы неба, дорогие гости мои! Кушайте досыта, а потом я вам слово скажу».

Стали птицы есть. Плов и айрису клюют, мясо рвут на части. Покончили птицы с едой, насытились и в сторону отошли. Тогда поднялся старик и так сказал: «Эй, птицы неба, дорогие гости мои, сами вы по небу летаете, а глазами видите всю землю. Скажите мне теперь, не видел ли кто из вас такой город, где живут большие мастера, что все делать умеют. Покажите моему гостю дорогу в этот город».

«Отец наш старый, – сказали птицы, – добрый наш хозяин, если бы знали мы эту дорогу, все бы впереди полетели, а он бы за нами пошел. Но не знаем, да не обидится на нас твое сердце». Только одна старая сова сказала: «А я знаю этот город. Два раза туда я летала. Один раз прилетела – еще молодой была – и жители города бросили мне мясо буйвола. А в другой раз прилетела – встретили они меня стрелами. И поклялась я – не полечу больше в тот город до конца своей жизни. Но, если ты просишь, покажу я дорогу юноше, полечу туда, что бы со мной ни стало. А чтобы сила вернулась ко мне и выросли на моих крыльях перья, корми меня жиром и мясом сорок дней и сорок ночей».

Сорок дней и сорок ночей кормил старик мясом и жиром птицу. Выросли на ее крыльях перья, опять как молодая стала она. И в один день поднялась со двора старая сова и вперед полетела, а я поскакал за нею на коне. Птица по небу летит, а тень ее по земле бежит. Я смотрю на тень и еду за нею. Ранней весной на дорогу мы вышли, а кончилась наша дорога осенью. Вон и дым видим, тихонько от крыш поднимается. Близко подошли мы к городу. И тут старая сова попрощалась со мной и назад полетела. А я один, как сирота, остался у городских ворот. Вошел я в город и увидел: сидят там мастера, ряд в ряд, от ворот и до конца города. В одной стороне стук молотков слышен, в другой стороне громко люди говорят, тут для чарухов мнут шкуру буйвола, по камню ее ударяют, там шерсть бьют. Один другому совет дает, тот примет его и свой совет дает от сердца. Понял я тут, что в этом городе каждый – учитель другого и каждый – ученик его. И постыдился я – как я мал перед ними! «С какого ремесла мне начать? – подумал я. – К какому мастеру подойти, перед каким склонить свою голову?».

К одному подошел, что на кувшинах из золота, на мисках из серебра выбивает молоточком узор за узором. Так украшены кувшины и мисочки, что посмотришь на них – и глаза опустишь. Поглядел на меня мастер и сказал: «Сядь подле меня, брат! Хочешь, научу тебя этому ремеслу, может, и ты чему меня научишь».

Сел я тут, наклонил голову и взял молоточек в руки. День ли прошел или два, а на третий день сделал я кувшин. Взял мастер кувшин в руки, посмотрел, посмотрел и сказал: «Хорошо ты потрудился. Иди, сын мой, кувшин тут останется, а узор его не забудь, храни в своем сердце!»

Пошел я дальше. И вот сидит другой мастер, Нумруд зовут его. Что хочешь из дерева он делает. Точит его, гладит – блестит дерево, будто масло, гнется в руках, как камыш, а не ломается. А там вот еще мастер сидит. Большой камень перед ним. Нахмурил свои брови мастер. Никого не видит, глаза его только на камень и смотрят. С одной стороны и с другой стороны молотком ударяет, и вижу – вдруг стал тот камень горным бараном. У нас на могилы такие ставят. А того каменного барана каждый из вас поставил бы на могилу отца или матери. Склонил к себе мое сердце этот мастер, долго я смотрел на него, но тут будто кто сказал мне: «В ту сторону посмотри!» Обернулся я и вижу: сидит на циновке старик и курит трубку, а рядом лежат разные-разные рыбьи кости. Тихонько берет он одну косточку, берет другую и делает из них красивую люльку. Как невеста на ковер для свадьбы один красивый узор подле другого кладет, так и тот мастер косточку к косточке подбирает, а где сойдутся они, ставит там звезду и цветочек из перламутра. Увидел я эту люльку и все забыл на свете. Стою, будто к земле прирос. Поднял голову старик, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Люлька моя, а ребенок пусть твой качается в ней, если он есть у тебя». «Ой, отец старый, красивые ты делаешь люльки! Выучи и меня этому ремеслу. Если хоть долю своего умения ты мне подаришь, сам сделаю я люльку моему сыну. Люлька будет сыну моему, а тебе будут песни, что мать запоет, люльку качая».

«Пусть будет, как ты хочешь, сын мой, – ответил старик. – Смотри: вот эта косточка – сестра той косточки, рядом сплети их. Та косточка играть будет в узоре, а эти вот две большие будут ножкой у люльки, эти на спинку пойдут. Тут звездочкой свяжи, тут сядет цветочек из перламутра».

Слушал я старого отца, что он говорил, то я и делал. А потом замолчал старик, а глаза его все на мои руки смотрят. И сон я забыл, не ел я и не пил – все косточку к косточке подбирал, пока не закончил свою люльку. Посмотрел старик на нее, покачал, покачал люльку другой рукой и сказал: «Еще не догнал ты меня в ремесле, юноша, но догонишь. Хорошо сделал ты люльку».

Встал я тогда, поклонился старику и сказал: «Спасибо тебе, старый отец! Вот с руками я родился, но до этого дня будто был безруким. Ничего не умел я делать. Все рыбу едят, косточки бросают на землю, а ты из этих косточек на радость людям, смотри, какие делаешь подарки! Унесу эту люльку с собой далеко отсюда, в свое царство. Покажу там всем нашим мастерам, пусть знают, что могут руки сделать, когда человек работает от сердца. Один придет – посмотрит, другому расскажет, а третьего, может, и я научу, как ты научил меня». Попрощался я со стариком, как отцу, поцеловал ему руку, взял люльку и пошел своей дорогой. А теперь вот я тут с вами стою. Видите – и эта люлька со мною».