Макс Мах - Времена не выбирают

• Название: Времена не выбирают
• Автор: Макс Мах
• Издательство: «Издательство АЛЬФА-КНИГА»
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0166-6

Если существует дверь, то, возможно, она открывается с обеих сторон. И если есть два ключа, то почему бы не быть и другим? Посетив иные реальности, Виктор и Макс дали толчок новой цепи событий, ведь если ты зашел к кому-то в гости, следует ожидать ответного визита. Так устроен человеческий мир, таковы его законы. Приключения героев романов «Квест империя» и «Короли в изгнании» продолжаются. Им и их друзьям предстоят захватывающие приключения тела и духа на трех Землях, в космосе и во времени, потому что роман «Времена не выбирают» – это еще и книга о времени и о судьбе. И о том, что время, несмотря на все свое могущество, не всесильно, потому что есть в этом мире нечто, что сильнее времени и пространства, судьбы и обстоятельств. Это Любовь, Дружба, Честь и Долг, и пока они существуют, человек непобедим. Это главное, а остальное – всего лишь рояли в кустах.

Итак, квест продолжается, и наградой победителю будет не только империя.

---

«Ах ты ж!!!»

Лазерный разряд – или что это было? – ударил в одного из «роботов», и грудная пластина того вспыхнула нестерпимым оранжевым пламенем. Человек – а человек ли это был? – взмахнул руками, теряя свое оружие, и стал заваливаться на спину. И тут же несколько вражеских лазеров – а в том, что это враги, Урванцев не сомневался – ударили в сторону стрелявшего смуглого парня, но одновременно откуда-то с крыш и из темных окон обступавших площадь зданий засверкали ответные выстрелы. На площади стало светло, как днем, световые вспышки били по глазам, как шоковые ружья «чистильщиков» из антипартизанской бригады «Америка». Однако именно эти бичи яростного смертельно опасного излучения неожиданным образом вырвали Урванцева из полубреда, в котором он теперь находился, и Кирилл осознал, что во всей этой дикой вакханалии есть нечто, повторяющее пройденное. Сквозь ад скоротечного боя стремительно двигалась высокая, казалось, совершенно неуязвимая для жестокого огня фигура, и двигался этот непонятный негр снова к скамейке, около которой все еще группировалась их маленькая компания.

Времени не оставалось совсем. Урванцев поднялся с земли рывком, чувствуя, как протестующе вопят налившиеся болью и немощью мышцы, и, не раздумывая больше, швырнул свой портсигар в створ далекого и теперь уже окончательно недоступного портала. Он увидел, что бросок получился удачным, как в те еще времена, когда курсант Урванцев лучше всех в училище бросал на полигоне учебные гранаты. Маленькая вещица исчезла в створе портала, над головой Урванцева, обдав его мгновенной волной жара, пронесся какой-то похожий на сверкающую звездочку заряд, сверкнуло слева, как будто открылся на мгновение горящий яростным огнем глаз чудовища, и Кирилл прыгнул.

Урванцев не успел ничего понять, тем более осмыслить, он просто почувствовал опасность, угрожающую Ульрике, и прыгнул к ней, чтобы защитить. Нет, он ничего не увидел и не услышал ничего, а именно почувствовал, «вынул» из горячего воздуха боя, уловил своим шестым чувством – инстинктом прирожденного разведчика, – позволяющим иногда перехитрить саму смерть. Впрочем, на этот раз Урванцев играл в чет-нечет с чужой смертью. Он действительно обманул костлявую, вырвав у нее Ульрику в самый последний, решающий момент, но взамен подставил себя. И, если Урванцев не знал наверняка, просто не успевал увидеть и понять, что угрожает девушке, то относительно того, что он сейчас делает, неясностей у него не было. Это невероятно, конечно. Практически невозможно, однако все так и случилось, потому что была у полковника Кирилла Урванцева эта необычная особенность – способность чувствовать смерть, как бы стремительна она ни была.

Кирилл прыгнул с места. У него ни на что уже не оставалось времени. Вернее, его не было у Ульрики. Он прыгнул так, как не прыгал никогда, вложив в прыжок все силы, все, что у него еще оставалось, и то, чего у него, казалось, уже не было. И он успел. Удар в грудь был ошеломляюще жесток. Он выбил из Урванцева дыхание, казалось, вместе с жизнью и отбросил назад. Кирилл почувствовал, как сбивает спиной Ульрику и летит наземь. Но уже своего падения почувствовать он не смог, потому что неожиданно – гораздо раньше, чем это должно было случиться, – пришла боль. Это было странно, но в тот момент Урванцев уже не мог мыслить такими категориями, как время реакции и болевой шок. Он просто ощутил страшную, нечеловеческую боль в груди, но сознания не потерял – возможно, потому что его держал Е-100 – и вдруг увидел над собой черное бархатное небо и огромные звезды, но боль корежила его, отвлекая от вечной красоты ночного неба, а он не мог даже закричать, потому что у него уже не было дыхания. И все-таки еще одно дело – теперь, вероятно, уже и в самом деле последнее дело в своей жизни – он сделать успел. Урванцева качнуло в сторону, но в том состоянии, в котором находился Кирилл, он даже не понял, что это Ульрика, прижатая его телом, пытается из-под него выбраться. И ее дикого крика, от которого, должно быть, проснулась половина города, он не услышал. Урванцев упал на бок, выплескивая на мостовую кровь из разбитой груди, но и этого не почувствовал и не увидел. Видел он сейчас выпавший из руки старика Маркуса длинноствольный револьвер и свою ладонь, оказавшуюся совсем близко от его рукоятки, и последним усилием воли заставил себя двинуть руку и сжать пальцы на рукояти незнакомого оружия. Он уже не понимал ничего, уйдя глубоко в неистовство неимоверного страдания, но тут его снова перевернули, и Урванцев увидел Цель. Цель не имела уже для Кирилла никаких специальных отличий. Это не был человек, в частности, высокий чернокожий мужчина в странной одежде. Но Урванцев знал, что это Цель. Вот это Урванцев знал совершенно точно, и стрелял он до тех пор, пока мрак небытия не сомкнулся над ним…

– Вот, – сказал старший майор, выводя на экран ЭВМ карлику. – Прошу любить и жаловать, объект Хрусталь.

Качество изображения оставляло желать лучшего. Среднее качество, но при том Урванцев сразу же понял, что исходный материал должен был быть много хуже.

– А оригинал? – спросил он, вглядываясь в лицо молодого мужчины в какой-то старорежимной шляпе. – На оригинал посмотреть можно?

– Можно, – легко согласился Зиберт, и его холеные пальцы стремительно порхнули по клавиатуре.

Кирилл предполагал, конечно, что фотография будет не ахти, но такого не ожидал. Этому снимку должно было быть…

– Когда сделан снимок? – спросил он.

– Снимок сделан сотрудником ИНО ОГПУ Ладыженским в апреле девятьсот тридцать четвертого в Питере.

– ИНО?[101] – удивленно переспросил Кирилл. – А при чем здесь ИНО?

– ИНО здесь при всем с самого начала, – не очень понятно объяснил Зиберт. – Впрочем, вы же еще не знаете фактов. А факты таковы. В декабре тридцать третьего, или немного раньше, неизвестный, позже получивший псевдоним Хрусталь, появился в Петрограде и двадцать пятого числа вошел в контакт со Слуцким.

– Значит, в Рождество, – усмехнулся Урванцев, понявший вдруг, что старший майор никогда не был полевым агентом.

«Кабинетный чекист», – пренебрежительно определил он.

– В Рождество? – удивился Зиберт. – Ах да, конечно. В католическое Рождество… Нет, к делу это никакого отношения не имеет. Простое совпадение.

– Вы представляете, Кирилл Григорьевич, – сказал он после короткой паузы, – что это такое – войти в контакт с первым замом председателя ОГПУ? В тридцать третьем такие люди одни по улицам уже не ходили.

– Значит, он был нелегалом, этот Хрусталь? – спросил Урванцев. – Чьим?

– Нелегалом? – переспросил Зиберт. – Да, пожалуй. Можно сказать и так. Вот только… Впрочем, это позже. Пока факты. Высокий, хорошо сложенный брюнет с голубыми глазами. Великолепно тренирован, виртуозно владеет разведывательной техникой, первоклассный боец…

Урванцев обратил внимание, что старший майор говорит о Хрустале так, как если бы речь шла об их современнике, скажем, агенте МИ6 или ОНБ, которого собираются заслать в Союз. На рассказ о делах давно прошедших лет это было мало похоже.

– По-русски говорит без акцента, но словарный запас и построение фраз вроде бы выдают в нем иностранца или, во всяком случае, человека, долго прожившего на чужбине, где он русским языком не пользовался. Вот послушайте.

Зиберт опять сыграл что-то на клавиатуре ЭВМ, и в кабинете зазвучали голоса. Судя по всему, это была запись телефонного разговора.

«Вас слушают», – сказал спокойный мужской голос.

«Здравствуйте. – Это был уже совсем другой голос. – Говорит Хрусталь. Будьте любезны соединить меня с Утесом».

«Ждите», – откликнулся первый.

Раздался щелчок.

– Пять минут ожидания, пока оператор связывался с Утесом, мы вырезали, – быстро объяснил Зиберт.

«Здравствуйте. – Это явно был кто-то еще. – С вами говорит Утес. Слушаю вас».

«Ну, здравствуй, Утес, – сказал Хрусталь. – А с прежним что? Помер или как?»

«Он жив, – спокойно ответил Утес. – Но он на пенсии. Теперь Утес я. А вы?..»

«А я – это я. Хрусталь, – откровенно усмехнулся в трубку Хрусталь. – У меня просьба».

«Слушаю вас, Хрусталь».

«Мне нужно оборудование полевого госпиталя на три-четыре койки. Со всем, что положено. Лекарства, особенно обезболивающие и коагулянты, физиологический раствор, внутривенное питание, кровь, антисептики».

«У вас раненые?»

«У меня раненые, которым нужна срочная помощь».

«Мы можем прислать вертолет и эвакуировать их в наш госпиталь».

«Это исключено», – отрезал Хрусталь.

«Хорошо. Рентгеновский аппарат…»

«Не нужен. Койки не нужны. Хирургические инструменты не нужны. Вы сможете мне помочь?»