Макс Мах - Времена не выбирают

• Название: Времена не выбирают
• Автор: Макс Мах
• Издательство: «Издательство АЛЬФА-КНИГА»
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0166-6

Если существует дверь, то, возможно, она открывается с обеих сторон. И если есть два ключа, то почему бы не быть и другим? Посетив иные реальности, Виктор и Макс дали толчок новой цепи событий, ведь если ты зашел к кому-то в гости, следует ожидать ответного визита. Так устроен человеческий мир, таковы его законы. Приключения героев романов «Квест империя» и «Короли в изгнании» продолжаются. Им и их друзьям предстоят захватывающие приключения тела и духа на трех Землях, в космосе и во времени, потому что роман «Времена не выбирают» – это еще и книга о времени и о судьбе. И о том, что время, несмотря на все свое могущество, не всесильно, потому что есть в этом мире нечто, что сильнее времени и пространства, судьбы и обстоятельств. Это Любовь, Дружба, Честь и Долг, и пока они существуют, человек непобедим. Это главное, а остальное – всего лишь рояли в кустах.

Итак, квест продолжается, и наградой победителю будет не только империя.

---

– Может быть, мы забрели куда-то не туда? – довольно равнодушно для такого предположения спросил Роберт.

– Да нет, – ответил ему Урванцев. – На арабскую часть вроде бы не похоже.

Он-то как раз знал совершенно точно, что они не заблудились и вышли именно туда, куда он, Урванцев, их аккуратно, не форсируя и не акцентируя внимания спутников, вел и вывел. В себе или не в себе, но подсознательно Кирилл о деле не забывал никогда. Он бы и в бреду и с килограммом свинца в тушке продолжал идти по заранее запланированному маршруту. Если бы, конечно, смог идти. И сейчас, придя в себя после вопроса Маркуса, Кирилл сразу же нашел взглядом табличку с названием улицы. Все верно. Да и без нее – двух рекогносцировок ему было достаточно за глаза – он знал, что находятся они максимум в ста метрах по прямой от Зоны Перехода. Вот только подняться по этой крутой лестнице, взбирающейся вверх вдоль сложенной из светлого иерусалимского камня стены дома, пройти по переулку, снова подняться, теперь уже по короткой широкой лестнице, и они у цели.

«И двадцать минут в запасе», – отметил он, бросив быстрый взгляд на часы.

До первого сигнала – если разработчики проекта не лопухнулись со временем и на этот раз – оставалось двадцать минут.

И еще десять будет у него между первым и вторым сигналом, плюс одна минута после последнего. Двадцать и одиннадцать. Но встревожило его другое. Как он мог снова потерять контроль над собой в такой степени, что не видел ничего вокруг. Это было не просто плохо, это было очень плохо, потому что он пропустил («Прошляпил!» – жестко поправил себя Урванцев) не какую-то мелкую деталь, которая и сама по себе могла оказаться началом конца. Он не заметил изменения обстановки, а она изменилась самым драматическим образом. Ведь совсем недавно они шли по оживленным улицам вечернего города и даже в самых тихих, сонных переулках нет-нет да встречали какого-нибудь одинокого прохожего. А сейчас, кроме них, здесь никого не было. И на соседних улицах не слышалось ни шума шагов, ни голосов людей. Город словно вымер или тревожно затих, готовясь к чему-то…

К чему?

Урванцев ощутил тревогу. Его инстинкты напряглись, и он рывком перешел на боевой взвод. Все это было очень похоже на засаду. Глупую, заорганизованную до тупости засаду.

– Да нет, – ответил Роберту Урванцев. – На арабскую часть вроде бы не похоже.

Он демонстративно, покрутил головой, как бы пытаясь сориентироваться, и, «облегченно» вздохнув, указал рукой на лестницу:

– Нам туда.

А левая рука уже опустилась в карман брюк и нащупала крохотную шприц-ампулу с Е-100. Пальцы сбросили колпачок, и Кирилл, не раздумывая больше, воткнул острие иглы себе в бедро. У этого зелья еще не было собственного имени. И клички не было, потому что ее некому было придумать.

– Это, Кирилл, экспериментальная дрянь, – сказал ему Зиберт, передавая ампулу. – Гадость страшная. После нее еще лечиться придется чуть не месяц. Но лучшего – на крайний случай – у нас ничего нет. Это тебе для силового прорыва. Только для него. Ты это имей в виду.

«Имею», – холодно признал Урванцев, направляясь к лестнице.

Теперь у него было ровно двести минут. Потом еще час-два отходняка, когда он еще будет в силах бороться со своим агонизирующим в острейшем приступе абстиненции организмом. Во всяком случае, специалисты из медсанупра РККА утверждали, что это должно быть похоже на тяжелую ломку наркомана. А потом… О «потом» думать не хотелось, да и не следовало. Чтобы это «потом» состоялось, Урванцеву еще предстояло прорваться на ту сторону.

Он почувствовал укол в бедро, непродолжительное, но сильное жжение на месте укола, как будто «медуза обожгла», и короткую вспышку жара, окатившего его с ног до головы, но внутри, а не снаружи. Зная об этих эффектах заранее – «praemonitus praemunitus»,[99] не так ли?», – Кирилл смог «удержать лицо», ничем не выдав того, что с ним происходило, но испарина все равно выступила на лбу и струйки горячего пота потекли по спине и груди.

Озноб догнал его уже на лестнице, ударил, прошелся ледяными пальцами вдоль позвоночника и ушел, оставив после себя яростное напряжение организма и холодную пронзительную ясность. Такого чудесного состояния Урванцев не испытывал никогда. Ощущение было такое, будто он принял десяток порций «Эльбруса», да еще успел перед этим натренироваться по самое не могу и отдохнуть до полного удовлетворения. Он чувствовал, как встряхнулась и рывком вышла на максимальный уровень мобилизации вся его физиология, и ведь это все еще не был «боевой взвод». Это был лишь уровень готовности, остальное – когда и если потребуется – сделает воля. Но если это только «стартовый капитал», то что же случится, когда необходимость вздернет организм еще выше? Энергия буквально кипела в его крови. Налившееся силой тело ощущалось как идеальный боевой механизм, готовый ко всему. Чувства обострились, а сознание расширилось, способное, кажется, объять вечность.

– Ты в порядке? – спросила Ульрика, подходя. – Мне показалось…

– Что? – обернулся к ней Урванцев, одновременно стремительно прощупывая местность вокруг и пытаясь понять, откуда придет первый удар.

– Ничего, – улыбнулась она. – Мне что-то почудилось.

Они поднялись наверх. Переулок был пуст, что Урванцева не удивило. Если бы здесь были люди, он бы их уже услышал. Впрочем, нет. Сейчас он почувствовал, что мир вокруг них изменился, и они уже не одни в странным образом обезлюдевшем городе. Здесь, в переулке, по-прежнему не было никого, кроме них четверых, но совсем рядом, недалеко, происходило теперь какое-то невнятное движение. Урванцев не мог пока с точностью определить, что это такое, но насторожился, напрягая свои обострившиеся чувства, пытаясь уцепить это что-то, понять, определить.

«Люди».

Люди, не много, но больше трех, с разных сторон неторопливо двигались к ним, к нему.

«Восемнадцать минут».

Старик Маркус поднимался по лестнице медленно, с остановками. Роберт держал его под руку, а они с Ульрикой стояли наверху лестницы и тихо разговаривали ни о чем.

– Как быстро темнеет, – сказал Урванцев. – Совсем не так, как в Европе.

Небо действительно уже налилось ночной тьмой, но в переулке и на лестнице было светло. Уже полчаса как на улицах города зажглись желтоватые фонари.

– Хорошо, – невпопад откликнулась Ульрика. – Чувствуешь, как спадает жара?

«Пятнадцать минут».

– Горы, – пожал он плечами.

Маркус наконец одолел подъем, и они, все вместе, медленно пошли по переулку. Впрочем, идти было уже недалеко. Они едва ли прошли больше сорока метров, как слева открылась широкая лестница между раздвинувшимися в стороны домами.

«Восемь ступеней. Двенадцать минут».

– Как тихо! – сказала Ульрика.

Но «тихо» уже не было. Они поднялись по лестнице и оказались теперь на краю ярко освещенной широкой площади, образованной плотно стоящими большими, облицованными тесаным камнем домами. За своей спиной Кирилл слышал шаги Маркуса и Роберта и тяжелое дыхание старика, а еще дальше, за ними, кто-то тихо, но быстро шел к длинной лестнице или даже уже по ней поднимался.

– Вам помочь? – спросил Урванцев, оборачиваясь.

– Нет, спасибо, – покачал головой старик и поднялся на последнюю ступень.

Кирилл снова посмотрел на площадь. Кто-то еще неспешно шел сюда, но теперь уже совершенно с другой стороны. Этот кто-то своего присутствия не скрывал, как и того, что никуда не торопится. И еще одна группа людей вдруг обнаружилась где-то справа, невидимая пока из-за того, что ведущая оттуда улица, как и все, кажется, улицы в этом городе, прямой не была. Эти, казалось, вообще возникли из небытия прямо там, откуда приходил звук их шагов. Вот только что не было, и уже есть.

«Значит, все-таки засада. Я был прав. Десять минут».

– Давайте присядем, – предложил Урванцев. – Вам следует отдохнуть, Маркус.

– Да, пожалуй, – согласился старик.

Скамейка с отчетливо видимой табличкой на ней – чей-то дар великому городу – стояла чуть в стороне, прикрытая с тыла боковым фасадом большого здания какой-то ешивы.[100]

– Угостите меня сигаретой, Пауль. – Старик с видимым удовольствием вытянул длинные худые ноги и облокотился на спинку скамейки. – Мне чертовски хорошо, так почему бы не добавить еще немного удовольствия?

– Дед! – протестующе воскликнула Ульрика.

– Да уж, – несколько вяло выразил свое мнение Роберт.

– Пустое, – махнул рукой Маркус. – Так как там насчет сигареты?

– Вы уверены, Маркус? – Урванцев достал пачку сигарет и протянул ее старику. – Я курю крепкие сигареты.

– Давайте крепкие.

Старик вытащил сигарету, понюхал ее, причмокнул губами и сжал фильтр зубами.

Кирилл демонстративно пожал плечами – «девять минут» – и дал старику прикурить от зажигалки. Потом закурил сам и посмотрел на улицу напротив. Идущие по ней люди приближались к площади.