Альфред Земерау - Куртизанки

• Название: Куртизанки
• Автор: Альфред Земерау
• Издательство: Интердайджест
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-86595-074-6

Великие соблазнительницы – маркиза де Помпадур, графиня фон Платен, леди Гамильтон... Власть этих блистательных женщин над самыми могущественными европейскими монархами принесла им широкую известность, хотя в разглашении любовных тайн не были заинтересованы ни королевские фаворитки, ни их высокие покровители.

Исторические новеллы, из которых составлена эта книга, в яркой, увлекательной форме рассказывают о том, что происходило за неприступными дворцовыми стенами в Лондоне и Париже, Флоренции и Санкт-Петербурге и во все времена тщательно скрывалось от глаз и ушей людских

---

«Ведь она не может претендовать на это, так как она шлюха и у нее нет никакого ранга»,– с грубой прямотой отвечал король, а на замечание Пипера, что она все-таки принадлежит к одному из известнейших шведских родов, а то, что произошло с ней, может произойти и с членом королевской семьи, сердито добавил: «С членом королевской семьи или с последним нищим, это теперь не имеет значения. Она была и есть шлюха и пусть держится подальше».

Несмотря на такое отношение Карла, Аврора продолжала быть в центре внимания высшего общества. Она отстаивала интересы Кенигсмарков и для этого обратилась к золовке Карла XII, герцогине Голштейн-Готторпской, которая после смерти старой Анны-Доротеи фон Заксен-Ваймар была выбрана аббатисой Кведлинбургского монастыря. Аврора надеялась с ее помощью добиться возвращения своих шведских поместий. Ее собственное отношение к монастырю осталось прежним. Она проиграла в борьбе со своими высокопоставленными соперницами в Кведлинбурге и должна была удовольствоваться назначением на пост пробстины. Она чувствовала себя не в своей тарелке в монастыре и охотно покидала его, как только появлялись деньги, чтобы отправиться в путешествие. Однако как только красота и деньги стали иссякать, она стала домоседкой.

Сын ее тем временем рос и довольно рано во многом стал похож на своего отца, с которым у него так и не сложилось доверительных отношений. Ей еще пришлось пережить скороспелый брак и быстрый развод ее Морица, его курляндскую авантюру, в результате его легкомыслия закончившуюся так же неудачно, как польская – для его отца, и отъезд в Париж, однако она не дожила до его победоносного восхождения как полководца на французской службе...

На сороковом году жизни это была все еще красивая статная дама, хотя несколько располневшая, сохранявшая постоянную доброжелательность во всех жизненных передрягах. Еще и теперь она продолжала получать множество галантных писем, однако все ее мимолетные и глубокие увлечения как и прежде покрыты мраком. Некий граф фон Фризен пишет ей: «Как только мне будет оказана милость пребывать в Вашем обществе не на общих основаниях, как до сих пор, Вам будет достаточно только бросить на меня взгляд, чтобы я кинулся выполнять все, о чем бы он меня ни попросил... Все то время, что я провожу вдали от Вас, я считаю напрасно прожитым и очень скучаю... Я строю многочисленные планы, и только от Вас зависит их осуществление... Примите мои горячие заверения в глубочайшем почтении и благодарность, с которыми я остаюсь Вашим навсегда преданным рабом».

А когда герцог Людвиг-Рудольф Брауншвейгский послал ей тушу оленя, он сказал при этом, что не мог найти ей лучшего применения, чем подарить богине и нимфе, а на ее выражающее благодарность письмо он отвечал: «У оленя не могло быть лучшей судьбы, чем быть съеденным в настоящем храме, принадлежащем такой красоте... С гончими собаками охочусь я по лесам за моей богиней, и эта богиня Вы, прекрасная Аврора... И Вы, Аврора, мне дороже самого Солнца...»

Покой ее кведлинбургской жизни иногда нарушался высокопоставленными визитерами, и особое удовлетворение доставил ей приезд сына царя Петра Алексея с невестой, дочерью почитателя Авроры Людвига-Рудольфа Брауншвейгского, со всей его семьей и другими важными вельможами.

Даниэль Отто Кегель описывает в своем «Священном миртовом венце» устроенный при этом вечер: «Молодые музыкантши, красивые и роскошно одетые, с венками на своих головках, играли на арфах. За ними последовала процессия из подобным же образом одетых девушек, одна из которых произнесла пожелания счастья всем присутствующим, заканчивающиеся такими словами:

И что приятнее для слуха,
Чем слово верное – жених?
Душа взлетает, легче пуха,
И праздник этот – весь для них.
И миртовый венок невесте,
Который ей к лицу всегда.
Корону пусть наденут вместе
И славны будут сквозь года...

Затем вперед выступили другие молодые женщины и надели на голову невесты присланный Его царским Величеством богато украшенный драгоценностями миртовый венок, причем продолжалось чтение пожеланий счастья в стихотворной форме, многие из которых были посвящены родителям невесты и напечатаны золотыми буквами.

После этого гостей стали развлекать наряженные пастухами слуги, которые устроили потешные соревнования в беге за бараном и привлекли всех к обычным танцам, после чего все, в зависимости от ранга и занимаемого положения, уселись за обеденные столы в доме или саду. При этом раздавался гром барабанов и литавр, холостых выстрелов из пушек, треск запускаемых в небо ракет.

Затем самые знатные отправились в специально для них построенный на середине реки уютный домик, богато меблированный и искусно обсаженный со всех сторон цветущим кустарником. Окна его были завешаны миртовыми венками, а с воды и из садов доносилась приятная музыка...

А на следующий день в самом большом зале, под звуки все той же музыки, был накрыт большой стол, и после обеда знатные гости в прекрасном расположении духа распрощались друг с другом...

Царевич пригласил графиню в Бланкенбург, и она посетила его. Таким образом, свои тесные связи с русским двором она использовала в интересах Августа. Она никогда не забывала поздравить короля с днем рождения и с Новым годом, а он отвечал ей холодно и формально... Ведь она стала ему совершенно чужой, и он уже забыл ее, развлекаясь с другими куртизанками...

В последующие годы она почти не выезжала из Кведлинбурга, радовалась любому визиту, постоянно принимала у себя гостей, играла и пела на устраиваемых ею самой концертах и продолжала по мере возможности свою прежнюю великосветскую жизнь к негодованию набожных монастырских дам, постоянно все больше страдая от охвативших ее недугов: астмы и водянки.

В последние годы жизни появились сочиненные ею стихи, вошедшие в «Северный фимиам, или Сборник стихов шведских женщин». После того как в конце 1727 г. ее состояние значительно ухудшилось и два самых лучших врача не могли ей ничем помочь, она написала завещание и умерла в ночь с 15 на 16 февраля 1728 г.

После нее осталось очень мало: небольшая, но хорошая библиотека, много нотных тетрадей, несколько драгоценных украшений, 52 талера денег и очень много долгов в разных городах и странах. Ее завещание пропало, и адвокат ее сына Морица обвинял людей Левенхауптов в его похищении.

17 февраля траурные флаги были вывешены на всех башнях Кведлинбурга в ознаменование четырехнедельного траура. В книге записей монастырской церкви св. Серватия сохранилась запись о смерти Авроры, однако и здесь не указан год и день ее рождения.

О самих похоронах до нас не дошло ни рукописных, ни печатных свидетельств. Только упоминания о том, что они были очень скромными и простой деревянный гроб простоял в склепе более года.

Аббатиса известила графиню фон Левенхаупт о том, что «нежная и добрая» пробстина Аврора умерла, попросила прислать кого-либо из членов семьи для участия в похоронах и урегулирования наследственных дел.

Несмотря на очень плохое финансовое положение, у Авроры было очень много прислуги: камерфрейлина с помощницей, кастелянша, горничная, умывальщица, кухарка, духовник, секретарь, паж, управляющий, повар, официант, слуга, кучер, посыльный, поваренок. И это еще не все...

Прибыл молодой граф фон Левенхаупт, очень быстро исчезнувший, когда обнаружил, что, кроме судебных процессов и 21 000 талеров, долгов и процентов по ним, его тетя не оставила почти ничего.

Граф Мориц, сын Авроры, вступил в права наследования. Движимое имущество было продано с молотка, и на вырученную сумму были оплачены расходы на похороны, судебные издержки, выплачена зарплата прислуге и т.п.

Родственникам и прислуге были розданы разные принадлежавшие Авроре вещи, которые все они тоже продали. Монахини и монастырская прислуга не получили ничего. Исключение составил только суперинтендант фон дер Шуленбург, получивший 100 талеров, и аббатиса – пожелание здоровья и дальнейшего благополучного правления...

Постоянные прихожане этого монастыря еще 20 лет спустя обсуждали ее завещание...

Через год после смерти Авроры ветхий саркофаг был наконец заменен на каменный и установлен, где полагается. Однако оплатить счет в 10 талеров оказалось не под силу монастырской канцелярии, и Шуленбург покончил с этим делом, заплатив 10 талеров, которые он затем потребовал у монастыря.

С литературным наследием Авроры произошла полная неразбериха. То, что находилось в ее комнате, частично попало в подвал монастырской церкви, где рукописи лежали много лет. Потом, во время нашествия вестфальцев, они попали в комнату, где находился склад амуниции. Ничем не прикрытые рукописи валялись в пыли и мусоре и служили зачастую оберточной бумагой. Именно здесь нашел и спас несколько из них первый и лучший биограф Авроры Крамер. Однако это были всего лишь случайные находки.