Гелена Мнишек - Прокаженная

• Название: Прокаженная
• Автор: Гелена Мнишек
• Издательство: Информ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1992
• ISBN: 5-87136-03-3

Роман «Прокаженная» рассказывает о прекрасной и трагичной любви прелестной Стефании Рудецкой и знатного польского магната Вальдемара Михоровского. В начале двадцатого века книга имела огромный успех и издавалась в Польше шестнадцать раз.

---

— Что случилось?

— Я вижу, твой протеже тут значит больше, чем я! Кто бы знал!

Вальдемар спокойно слушал ее, прохаживаясь по комнате. Когда она закончила, майорат фыркнул:

— Мой протеже! Тетя, кто ему не протежировал здесь, так это я.

— И ты еще смеешься! Бесчувственный!

— Наоборот, я весьма удручен.

— Ах, как ты мил… — язвительно бросала баронесса.

— Тетя, вы оба сделали мне сегодня огромное одолжение: вы — тем, что собирались ехать, а он — тем, что уехал.

— Не понимаю…

— Тетушка, вне всякого сомнения, он много на себя берет, но это ваша вина, не моя.

— Ничего не понимаю!

— Тетя, вы замечаете, как он крутится вокруг Люции?

— Ты уходишь в сторону.

— Совсем наоборот, я приближаюсь к главному. Итак, вы замечаете?

— Дорогой мой, они слегка флиртуют. Что в том страшного?

— Думаю, Люци такой флирт вовсе не нужен, — сказал Вальдемар холодно.

— Наоборот. Ей уже шестнадцать, девушке в этом возрасте пора приобрести некоторый опыт.

— Пусть так. Ну, а если она влюбится?

— Ну и что? В конце концов, в Пронтницкого можно даже влюбиться.

Вальдемар смотрел на нее, не веря собственным ушам:

— Позвольте, тетя! Что значит «можно даже»?

— Думаю, ты понимаешь.

— Увы, нет.

— Господи! — взорвалась пани Идалия. — Это так просто! Будь Пронтницкий человеком нашего круга, но неподходящей партией, я совершенно иначе смотрела бы на все, но что плохого в том, что Люци немного пофлиртует с человеком, стоящим ниже ее на общественной лестнице? Пусть даже влюбится…

— Ах, значит, им можно даже влюбиться… — иронически усмехнулся майорат. — Может, им можно и обвенчаться?

— Вальди, что ты говоришь?

— Я только спрашиваю. Итак, ему можно с ней флиртовать, а ей можно в него влюбиться. Вы, тетя, ничуть не против, и он это видит. Тогда чего же вы злитесь? Преисполненный самых лучших чувств, он взял каурых, а вам оставил гнедых — наверняка решил, что будущая теща простит ему такую мелочь.

— Что ты говоришь?!

— Правду.

— Неужели?..

— Вот именно, — сказал Вальдемар, глядя, как бледнеет пани Идалия.

— Он посмел мечтать о Люции?!

— А почему бы и нет? — усмехнулся Вальдемар. — Он человек весьма отважный.

— Это невозможно! Да нет, что ты! Это верх нахальства!

— Тетя! Он видел, что вы не против, так чего же от него требовать? Смело можно сказать: «Veni, vidi, vici!»[29]

— Вальди, откуда ты все знаешь? — недоверчиво спросила баронесса.

— От дедушки. Он больший знаток природы человеческой, нежели вы, тетя. Впрочем, я и сам видел достаточно.

Вальдемар расхаживал по комнате. Одна мысль не давала ему покоя: будь Пронтницкий другим человеком, порядочным, он и тогда, даже люби он Люцию по-настоящему, не смог бы получить ее руки, потому что принадлежал к «низшему» классу…

— Что за варварские предрассудки! — говорил он себе. — Выходит, Эльзоновская уже в силу того, что она Эльзоновская, не может стать какой-то там Пронтницкой. Дикость… Но будь Пронтницкий другим человеком, здесь никогда не появилась бы Стефа… И она тоже — «не того круга»… Проклятье!

Баронесса наконец справилась с собой:

— Вальди, почему ты только что говорил, что мы, я и Пронтницкий, оказали тебе некую услугу?

— Потому что я искал случая от него отделаться.

— Ага, и этот случай тебе подвернулся… Значит, ты еще раньше…

— Ну, конечно. Не думаете же вы, тетя, что я зол на него лишь из-за сегодняшней его выходки? Или вы хотите, чтобы он оставался и далее?

— После всего, что я узнала, — спаси Господи! Но ведь ты не можешь просто взять да и указать ему на дверь?

— Я найду способ совершенно недвусмысленно дать ему понять, что он здесь не ко двору.

Вошел Яцентий и сказал, что Бенедикт явился. Пани Идалия сказала Вальдемару по-французски:

— Я хотела, чтобы он объяснил, почему отдал коней. Но теперь оставляю его тебе.

Вальдемар пожал плечами:

— Виноват не Бенедикт, а управитель. Я бы вам, тетя, посоветовал преспокойно ехать в Обронное и выкинуть все из головы. — Не дожидаясь ее ответа, он повернулся к камердинеру: — Прикажи Бенедикту запрягать караковых, — когда Яцентий вышел, Вальдемар спросил: — С вами едет только Люция?

— Нет, еще и Рудецкая.

Губы Вальдемара гневно покривились:

— Тетя, вы могли бы называть ее не столь официально…

Баронесса осуждающе взглянула на него и хотела что-то ответить, но Вальдемар быстро поклонился:

— Я пойду распоряжусь, чтобы подавали…

XIV

Прогуливаясь по парку, Вальдемар Михоровский остановился над водой. Внезапно горячий солнечный лучик сверкнул сквозь зеленое переплетение ветвей.

— Странный лучик! Кольнул, как иглой. Будь я суевернее… Боже, что за ерунда!

И пошел дальше, удивляясь, что не может собраться с мыслями — случайный солнечный промельк взволновал его:

— Что означает это знамение и почему я так стараюсь его истолковать? Солнечный лучик…

Перед мысленным взором его мелькнули Стефа и рядом с ней Пронтницкий. Пожав плечами, он проговорил, смеясь:

— Ну и дурак же я! Солнечный лучик? Значит, нужно взять да согреться.

Потом он глянул в сторону озера:

— Вот хотя бы эти ласточки — порхают и стараются захватить на крылья столько радуги, сколько смогут. А ведь совершенно неразумны! Вот так и следует пользоваться жизнью — не упустить ни одного солнечного лучика, без колебания завладеть каждой радугой.

За озером, на дороге, обрамленной высокими стенами спелой пшеницы, он разглядел головы и спины коней, верхнюю часть желтой «американки». В ней сидели двое, темными силуэтами рисовавшиеся на фоне золотой нивы.

Вальдемар весело рассмеялся:

— Еще один, освещенный солнцем!

Ужин проходил в молчании, пан Мачей был апатичен, Вальдемар холоден, Пронтницкий — неспокоен.

Эдмунд никак не рассчитывал застать здесь майората. Еще больше он смешался, увидев, что дамы уехали. При пани Эльзоновской и Люции он чувствовал себя не в пример свободнее. Еще только войдя в столовую, он заметил, как скованно держатся оба Михоровских, и решил притвориться, будто ничего не замечает. Он начал было с деланной веселостью вспоминать о своей учебе в сельскохозяйственной школе, представляя в лицах соучеников. Заметив, что это производит мало впечатления на обоих Михоровских, стал обращаться главным образом к пану Ксаверию. Понизив голос, он спросил:

— Дамы сегодня не вернутся?

— Наверно, нет, — ответил пан Ксаверий. — Они поехали в Обронное, и там обычно остаются ночевать.

— Жаль.

— О чем вы так жалеете? У вас ведь нет к ним срочных дел?

— Отчего же? Есть, и весьма срочное дело.

— Любопытно узнать, какое? — шутливым тоном поинтересовался пан Ксаверий.

В его голосе Эдмунд ощутил, однако, еще и нотку иронии и подумал: «А с этим сегодня что стряслось?»

— Что же у вас за дела такие? — переспросил пан Ксаверий. Поужинав исключительно плотно, он был в самом добром расположении духа.

Пронтницкий покрутил головой:

— О, этого я никому не могу сказать.

— Вот даже как? Хо-хо! А которой из дам это касается, могу я узнать?

— У меня конфиденциальное дело к моему идеалу, — с загадочной улыбкой сказал Эдмунд.

— А какого же характера дело, могу я спросить, не боясь показаться нескромным?

— Вы чересчур любопытны. Ну, допустимая жажду поведать ей, как скучал без нее, и узреть румянец на ее личике.

Вальдемар, слышавший все, едва превозмог желание вышвырнуть Пронтницкого за дверь. Быть может, его удержал умоляющий взгляд пана Мачея.

— Ах, как вы уверены, что румянец зальет ее щечки! — заметил пан Ксаверий. — А вдруг вам не удастся вызвать румянец на ее нежном личике?

— Вы сомневаетесь? Паненки всегда, словно мухи на мед, летят на нежные словечки, а уж краснеть умеют, когда им вздумается. Особенно к этому Стефа склонна.

Уж я-то знаю…

Тут Эдмунд заметил, что зашел слишком далеко, и умолк.

Но Вальдемар больше не в силах был сдерживаться. Он сломал в пальцах сигару, засыпав табаком скатерть, резко встал, извинился перед паном Мачеем и вышел.

Старый Михоровский, пожелав доброй ночи двум оставшимся, тоже покинул зал. Задетый их поспешным уходом, Пронтницкий враз потерял доброе расположение духа, а старый приживальщик, подавая ему на прощанье руку, подумал: « А не перегнул ли ты палку, хлопчик?»

Вальдемар быстро расхаживал, едва ли не бегал по своему кабинету, пытаясь успокоиться. Через час он велел Яцентию просить к нему Эдмунда.

Майорат сидел за столом со спокойной и равнодушной миной, так что практикант почувствовал себя свободнее. Подойдя к столу, он поинтересовался:

— Чем могу служить? Вальдемар указал ему на кресло:

— Садитесь. Я хочу с вами поговорить. Молодой человек смешался и молча сел.

— Собственно говоря… — начал Вальдемар. — Собственно говоря, я хочу сообщить вам о решении, которое принял некоторое время назад, и касается оно вас.