Николай Горулев - Прощайте, любимые

• Название: Прощайте, любимые
• Автор: Николай Горулев
• Издательство: Мастацкая литература
• Жанр: О войне
• Год: 1979

Книга посвящена незабываемым событиям Великой Отечественной войны. Автора волнуют судьбы людей, которым выпало защищать родную землю от лютого врага. Парни и девчата, наивные, мечтательные, любящие, с первого дня войны становятся защитниками города на Днепре, родного Могилева, живут, сражаются, радуются, погибают и побеждают.

---

— Еще раз прости... — глухо сказал Иван и взял Сергея за руку.

На выезде из города машину остановили два полицая и один немец. Григорий Саввич предъявил удостоверение и путевой лист.

— Что везете? — спросил полицай.

— Ты что, милый, не видишь — детали в МТС тяну. А то придет весна и пахать нечем будет.

Солдат вопросительно смотрел в рот Григорию Саввичу.

— Хлеб, хлеб, — повторил ему Григорий Саввич, — пахать надо землю... хлеб.

— О, брот... я, я... — понимающе кивнул немец. Полицай бросил взгляд на Веру.

— Это со мной, — сказал Григорий Саввич. Полицай обошел машину, потом встал на заднее колесо, заглянул в кузов.

— Жадный ты, дядька, — сказал он. — Ишь как укутал соломой это паршивое железо.

— А оно, как человек, заботу любит. Ты его досмотришь как следует, оно тебя и отблагодарит. Вот, бывало, до войны ездил я по районам с ремонтной бригадой...

— Ладно. Хватит, — махнул рукой полицай, — будешь еще тут довоенные сказки рассказывать.

Григорий Саввич сел в кабину, кивнул шоферу и вздохнул облегченно.

Вера не понимала беспокойства Григория Саввича. Документы были в порядке, груз не ахти какой...

Григорий Саввич повернулся к Вере и заговорил в самое ухо:

— Вот теперь слушай меня внимательно. В кузове машины под соломой шесть пленных и оружие. Завезу я тебя за Жуково, а там в лесу тебя встретят и проводят с людьми в отряд... Расскажешь командиру, что наладили связь с хлебозаводом, надеемся и на железную дорогу. Приемника и пишущей машинки пока не отыскали. Одним словом, с этим пока туго. А людей будем подбрасывать. И медикаменты разные тоже. Поняла?

— Поняла, — улыбнулась Вера. — А почему вы так долго беседовали с полицейским, если у вас в кузове такой груз?

— А потому, милая, чтобы глаза отвести. Если человек торопится, он, значит, того... хочет избавится от лишнего взгляда, а если он уверен, что у него все в порядке, ему спешить некуда, он может и поговорить.

Долго петляли по проселочной дороге, оставив в стороне какие-то деревни, и наконец въехали в густой сосновый бор.

— Тормози, — распорядился Григорий Саввич. Остановились. Узкая лесная дорога поворачивала куда-то вправо и вверх. Григорий Саввич, Вера и шофер вылезли из кабины. Вера медленно пошла вперед по этой дороге, давно не езженной, поросшей муравой. Кроны деревьев сплелись над ней и образовали густую тенистую аллею, пахнущую живицей. У машины раздавались голоса, но Вера думала о своем — нелегко будет пробираться в такую даль для связи. Она услышала за собой торопливые шаги и не успела оглянуться, как сзади чьи-то крепкие ладони закрыли ей глаза.

— Угадать? — воскликнула Вера.

— Да, — односложно ответил притворный басовитый голос.

Вера растерялась. Никого из знакомых в этой поездке встретить не предполагала.

— Честное слово, не узнаю.

Ладони соскользнули с ее глаз, Вера стремительно обернулась и увидела перед собою Федора, такого же черноглазого и чернобрового, с прежней улыбкой, только, может, похудевшего и какого-то усталого. Нет, не прежним был Федя. В глазах его, всегда живых и беспокойных, светилась какая-то тоска.

— Федя! — Вера бросилась ему на шею. — Боже мой, откуда ты свалился?

— С кузова, — улыбнулся Федор. — Я твой голос узнал еще на дворе Григория Саввича... и Сережин тоже... Ну, как ты, как он?

— Я — вот видишь, а Сергей ничего, поправился после ранения, но в душе у него черт знает что... иногда боюсь, как бы не сорвался...

Подошел вихрастый улыбающийся Зайчик.

— На Федора девушки, как мухи на мед. Ну, давайте познакомимся — старший лейтенант Зайчик,

Вера глянула на пустые петлицы.

— Это в лагере разжаловали...

В стороне приводили себя в порядок еще четыре человека. По следам повязок видно было, что люди бежали из госпиталя.

Шофер полез под машину и достал из брезентового мешка ручной пулемет.

— Эй, команда, держи! Подошел Григорий Саввич.

— Нашлись знакомые? — спросил он Веру и взял ее за руку. — Пройдем немного вперед, а хлопцы погуляют... Хочу тебе сказать, что такие поездки не всегда представляются. Придется тебе самой идти сюда с людьми или одной. Дорогу запомнила?

— Приблизительно.

— Из города мы повернули левее Шкловского шляха, потом мимо Жукова, потом слева остается Заречье и начинается вот эта лесная дорога... А наша МТС еще километра четыре отсюда. Проводник проведет сегодня на базу, а завтра до полудня ты выйдешь на проселочную, дойдешь до МТС и я захвачу тебя обратно. Еще раз проедешь и запомнишь. А сейчас стоять нам тут не с руки. Отведи хлопцев поглубже в лес по этой дорожке. С минуты на минуту, — Григорий Саввич посмотрел на часы, — должен появиться проводник.

В это время из зарослей на дорогу шагнул невысокий пожилой человек с широкой, но коротко подстриженной бородкой в кирзовых сапогах и стеганке военного покроя, На плече у него была березовая палка, на которой болталась пустая холщовая торбочка.

— Вот он и я, — улыбнулся старик, обнажив ровный ряд желтоватых крепких зубов. — Добрый день, Саввич. Ты нам сегодня одну невесту привез?

Саввич поздоровался со стариком за руку,

— Женихи возле машины. Вот знакомься. Твоя напарница из города. Верой кличут.

Старик окинул быстрыми глазами Веру, кивнул и пошел к машине:

— Ну, покажи мне женихов... — Он подходил к каждому, пожимал руку, бросал оценивающий взгляд. — Ну, за сегодняшних спасибо. Орлы, настоящие орлы. Небось, все командиры?

Григорий Саввич попрощался. Машина выехала из леса, повернула вправо и скрылась на пыльном проселке. Старик сказал:

— Слушать мою команду. Идем цепочкой. Я, значит, впереди, за мной вот эта девчина, а потом уже вы. Далеко не растягиваться, чтобы, значит, не искать друг друга. Вот такая моя речь. Кто что хочет спросить?

Все молчали, с любопытством рассматривая подвижного приветливого дядьку, а он погладил бороду и заключил:

— Может, кто хочет знать, как меня кличут, Так в церковной книге поп, чтоб ему ни дна ни покрышки, записал Фелицианом, а в деревне зовут Фелей. Ну, шагом арш... — старик довольно резво зашагал по лесной дороге, потом свернул на едва различимую тропу.

— Ты примечай, красавица, — поворачивался старик к Вере. — Вот эта кривая береза одна такая в наших краях. Будто кто нарочно ее согнул, а там вон на опушке будет приметная семейка молодых елочек, а когда выйдем на полянку, с левой стороны будет такой дуб — загляденье. Ему, может, сто, а может, и все двести годков.

— А вам сколько? — не удержалась Вера.

— Сватов к тебе не пришлю, — улыбнулся старик. — Нет, правда...

— Семьдесят пять стукнуло, с гаком.

— Не может быть, — отозвался шедший вслед за Верой Федор. — Моему батьке шестьдесят, так он выглядит намного старше.

— А кто твой батька?

— Председатель колхоза... был.

— Видишь ли, — сказал старик, — он правил людьми, а я лесом. Разница. Сосенка или, скажем, березка какие мне неприятности учинят? Наоборот, Березка соком напоит, сосна в тени укроет, пошумят меж собой про житье-бытье, а мне радость одна. От радостей ни морщин, ни седого волоса. А человек, он, брат, и глазом, и словом, и ножом, и пулей может тебя...

— Психология... — проворчал Федор.

— Чего? — не понял старик.

— Говорит — чистая правда, — перевела непонятное слово Вера.

Федор улыбнулся. Вера оглянулась, спросила! — А как ты попал в эту машину? С того света?

— Из лагеря военнопленных,

— А в лагерь?

— О, это длинная история. Ты лучше о себе скажи.

— Моя история тоже не короткая. Пока вы ездили под Чаусы, моих стариков и сестренку разбомбило. Поженились с Сережкой, и живу у него. Мать его недавно похоронили.

Некоторое время шли молча.

— Большую цену заплатят они нам за все, ой, большую... — сказал Федор.

— А пока ты прячешься от них, а не они от тебя... — заметил старик.

— Вот именно — пока, — зло продолжал Федор. Он хотел еще что-то сказать и замолчал. Так всю дорогу до базы он не проронил ни слова. Вера тоже молчала. Один Фелициан что-то ворчал про себя, но ни Вера, ни Федор не могли разобрать что именно.

По едва заметным кладочкам перешли большое болото, а за ним снова открылся сухой боровой лес с солнечными земляничными полянами. На одной из них пришельцев остановил вооруженный наряд.

— Стой, кто такие? — спросил, очевидно, старший, а партизан помоложе воскликнул:

— Вы что, дядьку Фелю не узнали?

— Не узнал. Проходите...

Вокруг поляны были вырыты добротные землянки. Дверь одной из них открылась, и Вера с Федором сразу узнали вышедшего из землянки Устина Адамовича. Был он в серой клетчатой кепке, стеганке, перетянутой широким офицерским ремнем, на котором держалась кобура револьвера. В добротных сапогах и брюках Устин Адамович выглядел молодцевато.

— А, Фелициан, добро пожаловать. Мы уж беспокоиться начали... — Он пожал руку старику, а увидев Веру и Федора, остановился на мгновение и удивленно произнес: — То, что придет Вера, я знал, а что будет и Федор... ну, обрадовал, спасибо. Веди, Фелициан, хлопцев к начальнику штаба, пускай оформляются...