Поль Феваль - Странствия Лагардера

• Название: Странствия Лагардера
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Дом
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85201-214-9

Роман «Странствия Лагардера» продолжает серию книг о приключениях отважного шевалье Анри де Лагардера и его невесты Авроры де Невер. Дей­ствие романа разворачивается во Франции и Испании начала XVIII века.

Продолжат серию два романа – «Марикита» и «Кокардас и Паспуаль».

---

Однако была здесь и другая зала, куда захаживали благо­родные кавалеры – они платили звонкой монетой как за обед, так и за ласковый взгляд прекрасной хозяйки.

Ибо именно ей обязан был постоялый двор своим названи­ем. Она звалась Хасинта-басконка, от роду имела двадцать во­семь лет и принадлежала к гордой расе людей, которые не желают быть ни французами, ни испанцами, оставаясь просто басками.

Обожатели стекались к ней из По и Анде, Бургоса и Памплоны; наваррские погонщики мулов складывали про нее песни, и имя ее громким эхом отдавалось в горах. Немало сеньоров из Кастилии устремлялось в Байонну, чтобы покрасо­ваться перед ней своими золотыми шпорами.

Но никто не мог похвалиться, что изведал сладость ее губ или осмелился протянуть руку к застежкам ее корсажа.

Равным образом, никто и никогда не видел ее супруга, – однако молва упорно твердила, что у нее кто-то есть. Муж это был или любовник? Неизвестно. Но каждую неделю она оставляла постоялый двор на попечение молодого мужчины, которого называла братом, и, засунув за пояс кинжал, отправлялась в басконские долины.

Дважды ее пытались выследить; дважды в скалах находили тела тех, кто отважился на это: между лопаток у них зияла кровавая рана!

На следующий день она, еще более прекрасная и обворожи­тельная, чем обычно, вновь появлялась на постоялом дворе.

Поскольку она выросла в Байонне, где у всех на глазах расцвела ее красота, поскольку она не делала никому зла, а пострадали от нее лишь те, кто желал выведать ее тайну, по­скольку все знали, что у нее золотое сердце и добрая душа, – люди постепенно свыклись с этими загадочными отлучками, и она жила, окруженная восторженным обожанием и благоговей­ным уважением. Смелость и красота служили ей лучшей защи­той, одновременно привлекая на постоялый двор массу завсегдатаев.

V. ХАСИНТА-БАСКОНКА

Именно к этой женщине привел своих спутников Пейроль.

Аврору и донью Крус проводили в очень чистенькую ком­нату на втором этаже. Из окна было видно море, на волнах ко­торого посверкивали блики слабого лунного света.

Девушки, прижавшись друг к другу, какое-то время без­молвно слушали, как плещется внизу вода. Город спал, но из общей залы до них доносился рокот голосов.

Гонзага приказал, чтобы им подали ужин наверх. Беглецы находились так близко от границы, что можно было позволить себе небольшую передышку. Однако принц хорошо знал, сколь невоздержанны на язык его сообщники, а потому предпочитал оставить девушек одних на время дружеской пирушки молодых дворян.

Пока Пейроль, отведя в сторону хозяйку, что-то втолковы­вал ей, всадники спешились и быстро заполнили залу.

Басконка, завершив разговор с фактотумом, одарила их ослепительной улыбкой, и ее грудной голос заглушил звон шпор.

– Черт возьми! – сказал Лавалад. – В жизни своей не видывал такой красивой женщины! Вот уж не ожидал найти здесь подобный бриллиант!

Пылкий Монтобер тут же заявил, что ради нее не пожалел бы двух замков (которых, впрочем, у него не было) и трех поместий в Босе (последних он только что лишился по распоряжению собственного дяди).

Таранн поспешно нащупал в кармане камзола свои акции… Впрочем, рассчитывать на них было с его стороны наивно: эти синие бумажки, наделавшие столько шума в Париже, в Байон­не мало что значили – здесь по-прежнему предпочитали фран­цузские луидоры и испанские дублоны.

– Тысяча чертей! – произнес барон фон Бац. – Та это ше зама Фенера! Шаль, что я не Кубидон!

Даже Ориоль, едва волочивший ноги и с трудом доползший до стула, признал, что прекрасная хозяйка может соперничать с самой мадемуазель Нивель, хотя ранее он полагал подобное не­возможным. Кто бы мог подумать, что Байонна ни в чем не уступит Парижу!

А циничный Носе не преминул заметить:

– Господа, будь здесь монсеньор регент, он бы всех нас выставил за дверь.

Только Пейроль не раскрывал рта, однако взгляды его ста­новились все более красноречивыми, – но не прелести хозяйки были тому причиной. Если правду говорили, что за удовольст­вие посмотреть на басконку многим приходилось платить, то фактотуму предстояло раскошелиться – ибо он не сводил взора с Хасинты, время от времени указывая ей глазами на пото­лок.

Кроме Гонзага, никто не обратил внимания на мимические упражнения господина де Пейроля, которые были следствием его предварительного уговора с молодой женщиной.

Осторожный фактотум, гордясь, что превзошел в предус­мотрительности хозяина, решил, что лишний догляд не помеша­ет, и условился с басконкой, дабы та проследила за Авророй и доньей Крус. В объяснение он сплел о девушках целую исто­рию, в которой было все, кроме правды.

– За стол, господа! – сказал Гонзага. – Сегодня я раз­решаю вам напиться в знак прощания с королевством, которое многие из нас, чтобы не сказать – все, больше никогда не увидят… Нет никакой разницы между могилами на берегу Се­ны и на берегу Тахо, тем более что для нас пока рано их рыть…

Для веселой пирушки такое начало было несколько мрачным. Принцу нравилось смотреть, как по лицам его сообщни­ков разливается бледность: он без труда читал в их сердцах и не забывал помянуть призрак смерти даже в самом пустячном разговоре, зная, что страх привязывает их к нему прочнее лю­бых других уз.

– Что это с вами, господа? – воскликнул он, заметив, как сразу погрустнели его спутники. – Неужели вам так не­приятна мысль, что прахом вашим будет удобрена испанская почва? Но все в ваших руках… мы еще во Франции, и каждый из вас может выбирать: перейти со мной через Пиренеи или же вернуться в Париж. Возможно, там вам предложат что-ни­будь получше, чем могу дать я.

Со всех сторон послышались уверения в полной преданно­сти, и, хотя им, по правде говоря, недоставало искренности, Филипп Мантуанский сделал вид, что вполне удовлетворен.

– Ну что же, – сказал он, – раз никто из вас не вы­ражает желания поселиться в Бастилии, мы можем ужинать… Это будет наше последнее пиршество на земле, которой управляет мой добрый кузен Филипп от имени своего – но уже не нашего – короля, а потому это должен быть необычный ужин! Будем веселиться от всей души!

Это предложение было принято с энтузиазмом, и Ориоль, тот самый Ориоль, что больше всех дрожал, представляя свою могилу на берегах Тахо, первым вспомнил о тех, без кого не бывает настоящего веселья.

– Ужин это прекрасно, – произнес он, – но где же женщины, желающие разделить с нами трапезу?

Поистине, этот толстый финансист не мыслил себе жизни без алых губ и лилейной груди. Монтобер вскочил на стол.

– Пари, господа! – крикнул он. – Все видели нашу хо­зяйку? Лакомый кусочек, которым не побрезговал бы и сам король! Кто сумеет завоевать ее? Я ставлю на себя…

– Держу пари против! – воскликнул Таранн. – Она достанется мне!

Носе скорчил гримасу.

– Я не дам ломаного гроша за таких фатов, как вы! – возразил он. – Если только монсеньор не приберег ее для се­бя, то я знаю, кто выйдет победителем…

Барон фон Бац без конца подливал вина в свой бокал и не счел нужным прерываться, чтобы что-нибудь сказать.

Ориоль, отвалившись на спинку стула, горько размышлял о том, что его совсем не принимают в расчет, хотя именно он по­дал идею, и что все эти безумные молодые люди вполне спо­собны заколоть его за один-единственный поцелуй красотки хозяйки.

Пейроль, сидя в углу, улыбался своей кривой улыбкой, а Гонзага, стоя у окна, вдыхал соленый морской воздух.

Перед тем как пройти в комнату для благородных гостей, бывшие завсегдатаи Золотого дома[29] прошли через общий зал, где собирались люди попроще – они говорили между собой на многих языках, но французской речи почти не было слышно.

Здесь находилось около пятидесяти человек, причем ремес­ло их определить было бы довольно затруднительно. Но все они являлись старыми знакомыми хозяйки, и слово ее для всех было законом. Никто из них не осмеливался вмешиваться в де­ла прекрасной Хасинты, поэтому они упорно не замечали под­ручных Гонзага, невзирая на их чрезмерно самодовольный вид и дерзкие манеры. Ни один не взглянул в их сторону: спокойно потягивая темное вино, они бросали кости, обмениваясь нето­ропливыми ленивыми фразами.

И если бы они услышали хвастливые речи в соседней ком­нате, то лишь пожали бы плечами, ибо, в отличие от париж­ских франтов, прекрасно знали неприступность гордой басконки.

– Вина! И закусок! – закричал Таранн. – Куда поде­вались все служанки?

– Служанки? – переспросила хозяйка. – У меня их нет. Я буду обслуживать вас сама, любезные господа… Разре­шите только заняться сначала дамами, что поднялись наверх… В Байонне женщинам всегда уступают первое место: так, впро­чем, должно быть везде.

Пейроль наградил ее одобрительным взглядом, и она, по­вернувшись, быстро поднялась на второй этаж.

Аврора и донья Крус по-прежнему стояли у окна. Басконка посмотрела на них с той жалостью, что всегда рождается в сильной душе при виде слабости.