Мишель Зевако - Тайна королевы

• Название: Тайна королевы
• Автор: Мишель Зевако
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения

Спустя пять лет мы снова попадаем на улицы Парижа.

Во Франции правит от имени сына, малолетнего Людовика XIII королева-регентша Мария Медичи, а вместе с ней королевский фаворит Кончино Кончини.

В Париж приезжает шевалье де Пардальян вместе с сыном Жеаном и молодым графом Одэ де Вальвером. Они ищут таинственно исчезнувшую внучку шевалье Лоизу.

Молодой граф Вальвер влюбляется в прекрасную цветочницу Мюгетту, тайна рождения которой и раскрывается на страницах двух романов М. Зевако «Тайна королевы» и «Последняя схватка», завершающих серию.

---

Стокко предвидел, что это известие доставит немало неприятных минут его господину. Мы с вами помним, что фаворит Марии Медичи был вспыльчив и горяч. Поэтому Стокко со злорадным ехидством ожидал, как Кончини в бешенстве начнет крушить все вокруг. Однако его слова привели к таким последствиям, которые отнюдь не пришлись Стокко по вкусу. Ему сразу стало не до смеха.

Ибо сидевший в кресле Кончини внезапно побледнел, как сама смерть, вскочил, схватил лежавший на столе кинжал и бросился на Стокко. Ухватив мошенника за воротник, он приставил лезвие к его груди и с пеной у рта вскричал:

— Негодяй!.. Что ты говоришь!.. Повтори!..

Стокко понял, что жизнь его повисла на волоске. Но отдадим ему должное — он был не трус, поэтому, отступая, продолжал по-прежнему нахально улыбаться. В голове же его крутилась единственная мысль:

«Diavolo, однако, я так не играю!»

Вслух же он воскликнул:

— Клянусь спасением души, монсеньор, я говорю чистую правду!.. Я сам все видел, все слышал. Если монсеньор позволит, я все ему расскажу, и он убедится, что я не лгу.

Кончини понял, что Стокко не собирается его обманывать. Нечеловеческим усилием подавив вспышку ярости, он все еще дрожащим от возмущения голосом произнес:

— Говори, только помни, что малейшая ложь — и ты будешь мертв.

— Да будь я проклят во веки веков, если хоть капельку солгу, — с неподдельным волнением воскликнул Стокко.

И он кратко поведал обо всем, что ему довелось услышать и увидеть. Удар оказался слишком силен. Кончини скрежетал зубами, выл от ярости, хватал кинжал и метал его в стену. Наконец, отбросив оружие, он большими шагами заходил по комнате.

Стокко исподволь наблюдал за ним; ему отнюдь не хотелось смеяться.

«Черт побери! — бормотал он про себя. — Я уже решил, что настал мой последний час. Раны Христовы! Если уж синьор Кончини полюбит, так полюбит! Но что самое замечательное, любовь его вспыхивает столь же внезапно, как и проходит. И если сегодня из-за этой девчонки он чуть было не зарезал меня, как цыпленка, то завтра он уже и слышать о ней не захочет. Однако не станем загадывать, а подождем, чем все это кончится».

Как и предполагал Стокко, Кончини в конце концов успокоился. Стокко был прав: фаворит не любил Мюгетту, он лишь жаждал обладать ею. Поэтому новость, сообщенная ему доверенным слугой, не могла в корне изменить его планы. Утихомирившись, он сказал себе:

«А что, собственно говоря, произошло? У девчонки был любовник… может быть, много любовников. Но это вовсе не причина, чтобы отказаться от нее! Нет, отнюдь, черт подери! Она упадет ко мне в объятия, как уже не раз падала в объятия других, вот и все. Я не впервые встречаюсь с такими женщинами. Не все мои прошлые любовницы оказывались ангелами чистоты, когда попадали ко мне в постель. Однако я всегда получал свое… а большего мне и не требовалось».

Повернувшись к Стокко, он спросил:

— Ты уверен, что девчонка завтра отправится в Фонтене-о-Роз?

— Я слышал, как она об этом говорила, — уклончиво ответил Стокко и прибавил: — Она едет туда за цветами для продажи. А насколько мне известно, она весьма серьезно относится к своей работе. Поэтому полагаю, что она сдержит слово.

— Да, пожалуй, ты прав. Завтра утром я тоже отправлюсь в Фонтене-о-Роз; но мы опередим ее. Ты поедешь со мной, — заключил Кончини.

— Значит, монсеньор не отказывается от этой девицы? — осторожно спросил Стокко.

— А почему я должен от нее отказаться? — искренне удивился Кончини. — Неужели только из-за того, что у нее был любовник?

И он хладнокровно проговорил:

— Я ревную своих любовниц только тогда, когда они принадлежат мне. Мне нет дела до того, с кем они были до меня, равно как и с кем будут после того, как я с ними расстанусь.

— И вы совершенно правы, монсеньор, — одобрил Стокко, вновь обретая свою нагловатую ухмылку. — Дозволено ли мне будет узнать, что вы намереваетесь предпринять?

— Со мной поедут Роспиньяк и его люди, — многозначительно улыбнулся Кончини. — Завтра утром я похищу красотку. Завтра вечером она станет моей.

— Вы возьмете ее силой?

— Да, если понадобится.

— Но, может быть, она добровольно согласится ответить на вашу любовь?

— Хорошо бы, per Bacco!.. Но чудес не бывает.

— Монсеньор, — торжественно произнес Стокко, — я готов исполнить роль чудотворца! Девица станет податливой, словно губка. Не надо никаких похищений, никакого насилия. Она сама придет к вам, куда вы пожелаете, и будет покорна вашей воле. Обещаю вам, монсеньор, что если вы позволите мне действовать, то так оно и будет.

Убежденность Стокко передалась Кончини; 6н с надеждой воскликнул:

— Per Dio! Если ты сумеешь добиться этого, то, значит, ты еще больший чародей, чем Лоренцо со Старого моста, что во Флоренции! Но как ты собираешься получить ее согласие? — сгорая от любопытства, спросил фаворит Марии Медичи.

— Самым простым способом, монсеньор. Послушайте меня, и вы убедитесь, что здесь нет никакого колдовства.

И Стокко объяснил, как он собирается сделать Мюгетту «податливой, словно губка». Его план так восхитил Кончини своей простотой, что, не удержавшись, он похвалил слугу:

— Ты настоящий гений, Стокко. Если твой замысел удастся…

— А он удастся, монсеньор, — заверил Стокко.

— Я тебе верю, — просиял Кончини. — Если все будет так, как ты говоришь, ты получишь десять тысяч ливров.

— Тогда готовьте денежки, — хихикнул Стокко, сверкая своими черными глазами. — Завтра вечером они перейдут в мой кошелек!

— А ты, — поторопил его Кончини, — отправляйся немедленно, чтобы сделать все, как надо.

— Бегу, монсеньор! — ответил Стокко и, поклонившись, скрылся за дверью.

Однако он бросился бежать совсем в другую сторону, а именно — в малый дворец Кончини. Когда он, запыхавшись, добрался туда, Леонора как раз собиралась пойти навестить Марию Медичи, которую в беседе с Кончини она именовала просто Марией. Чтобы выслушать Стокко, ей пришлось отложить на несколько минут свой визит. Узнав, какой приказ получил Стокко от ее любимого Кончинетто, она со зловещим спокойствием произнесла:

— Вот и прекрасно. Иди и делай, что сказал тебе Кончини.

Стокко вышел; на губах его играла злобная усмешка; про себя он рассуждал:

«Не знаю, что она задумала, но не хотел бы я сейчас оказаться на месте синьора Кончини. Наверняка она сыграет с ним одну из своих шуточек, на которые она такая большая мастерица. Нет, синьору Кончини ни за что не вывернуться!»

Вечером Стокко верхом выехал из города через ворота Сан-Мишель и направился по улице Анфер. Следом за ним конюх вел под уздцы коня: на его спине был укреплен портшез. Маленький отряд неспешно приближался к Фонтене-о-Роз. Время от времени Стокко останавливался и прислушивался: казалось, он кого-то ждал. Действительно, вскоре он услыхал стук копыт. Он съехал с дороги и спрятался за придорожным кустарником. Портшез же продолжил свой путь.

На дороге показался Кончини. По левую руку от него скакал Роспиньяк, а сзади следовали Эйно, Лонгваль, Роктай и Лувиньяк. Эти господа шумели и весело переговаривались: было видно, что они пребывают в превосходном расположении духа. Кончини также был в прекрасном настроении. Заговорщицки подмигнув выехавшему на дорогу Стокко, он взглядом приказал ему занять место рядом с собой. Сообразив, что Кончини не посвятил дворян в свои планы, Стокко, ответив своему господину понимающей ухмылкой, присоединился к общему разговору.

К вечеру кавалькада добралась до Фонтене-о-Роз. Стокко привел своих спутников в гостиницу, где ему уже однажды довелось ужинать. В ней они и заночевали. На рассвете они в прежнем составе тронулись в путь. Лошадей они оставили в гостинице и теперь шли пешком; конюх вел под уздцы коня, тащившего на себе портшез. Вскоре они подошли к жилищу матушки Перрен; в домике все еще спали. Прячась за кустами, дворяне окружили дом.

Около шести утра матушка Перрен вышла из дома и отперла калитку, ведущую в сад. Задержавшись на пороге, она бросила взор в ту сторону, откуда должна была прибыть Мюгетта-Ландыш, и вновь скрылась в доме. Несомненно, она решила, что Мюгетта вряд ли сумеет в такую рань добраться сюда с Парижа. Она не заметила ни дворян, ни носилки, скрывавшиеся за густой живой изгородью.

Как только женщина ушла, Стокко выскочил из своего укрытия; за ним следовали Эйно и Лонгваль. Все трое беспрепятственно проникли в сад, а затем вошли в дом. Через несколько минут на крыльце появился Стокко и крикнул по-итальянски:

— Можете войти, монсеньор. Опасности никакой.

Кончини поспешно выбрался из укрытия. Его гвардия следовала за ним по пятам. Вместе они направились в дом. В углу возле стены с кляпом во рту лежала связанная по рукам и ногам матушка Перрен.

— А где ребенок? — быстро спросил Кончини.

— Спит в соседней комнате, — ответил Стокко.

И объяснил:

— Мы сделали все настолько бесшумно, что девочка даже не проснулась. Милая хозяйка и охнуть не успела.