Мишель Зевако - Тайна королевы

• Название: Тайна королевы
• Автор: Мишель Зевако
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения

Спустя пять лет мы снова попадаем на улицы Парижа.

Во Франции правит от имени сына, малолетнего Людовика XIII королева-регентша Мария Медичи, а вместе с ней королевский фаворит Кончино Кончини.

В Париж приезжает шевалье де Пардальян вместе с сыном Жеаном и молодым графом Одэ де Вальвером. Они ищут таинственно исчезнувшую внучку шевалье Лоизу.

Молодой граф Вальвер влюбляется в прекрасную цветочницу Мюгетту, тайна рождения которой и раскрывается на страницах двух романов М. Зевако «Тайна королевы» и «Последняя схватка», завершающих серию.

---

— Но почему же? — медоточивым голосом спросила Фауста.

И, посерьезнев, прибавила:

— Уверяю вас, Пардальян, если бы вы мне сказали, что желаете присутствовать на моих переговорах с герцогом Ангулемским, я бы с удовольствием выполнила вашу просьбу.

— Нисколько не сомневаюсь, сударыня, раз вы сами это говорите, — не менее серьезно ответил Пардальян.

Затем он вновь перешел на свой излюбленный насмешливый тон:

— Однако позвольте заметить, что в таком случае мне вряд ли довелось бы услышать те слова, что долетели до моего чулана.

Фауста молча кивнула в знак согласия.

Воцарилась тишина: противники внимательно изучали друг друга. (Посторонний наверняка решил бы, что присутствует при встрече двух старых друзей после долгой разлуки.) Затем Пардальян, окинув рассеянным взором комнату и сделав вид, что не замечает ни герцога Ангулемского, ни д'Альбарана, прикинул, чем из мебели можно будет воспользоваться во время предстоящей схватки, положил руку на эфес шпаги и принялся ждать.

Герцог Ангулемский был потрясен внезапным появлением Пардальяна: он предполагал, что шевалье находится за много лье отсюда. Впрочем, он быстро опомнился и решил, что лучше ему пока оставаться в тени. Однако вскоре наступила тишина, и тогда герцог подумал, что ему пора выступить на сцену. Он с улыбкой бросился к шевалье:

— Пардальян, друг мой, брат мой, как я счастлив видеть вас!

Смерив герцога холодным взором, Пардальян молча поклонился.

Искренняя радость герцога мгновенно улетучилась. Он все понял.

— Ах, вот как? — с упреком воскликнул он. — Так-то вы меня встречаете, Пардальян? Разве вы не хотите пожать мне руку?

— Это слишком большая честь для такого бродяги, как я, — пожимать руку будущему королю Франции Карлу X, — ледяным тоном ответил Пардальян.

Герцог до крови закусил себе губу. Его матово-бледное лицо — лицо человека, долго не бывавшего на свежем воздухе — внезапно стало багровым. Не выказывая признаков гнева, он столь же холодно спросил:

— Так, значит, мы станем врагами?

— Это зависит только от вас, — бесстрастно ответил Пардальян и, обернувшись к Фаусте, спросил: — Не кажется ли вам, сударыня, что нам необходимо поговорить?

— Совершенно необходимо, — подтвердила Фауста.

Не долго думая, она приказала д'Альбарану, недвижно стоявшему в углу, словно солдат на параде:

— Д'Альбаран, проводи нас в угловую башню.

Пардальяну же она объяснила:

— Вы доказали мне, что к этой комнате легко подобраться и услышать все то, о чем в ней говорят, поэтому мы пройдем в кабинет, расположенный в угловой башне: я хочу быть уверена, что никто не станет нас подслушивать. Разговор должен остаться только между нами.

— Здесь ли, там ли, — с усмешкой пожал плечами Пардальян, — мне все равно.

Как всегда безмолвный и невозмутимый, д'Альбаран уже взял факел, распахнул дверь и ждал, стоя на пороге. По знаку Фаусты он двинулся вперед. В первом же помещении, куда вошли великан-испанец, Фауста, Пардальян и герцог Ангулемский, им преградили дорогу двенадцать дворян с обнаженными шпагами. Готовый к бою отряд возглавлял Одэ де Вальвер.

Д'Альбаран остановился в двух шагах от Вальвера. Молодой человек и бровью не повел; Пардальян сделал вид, что не замечает его. Гигант повернулся к Фаусте. Казалось, довольный взор его говорил: «И это только часть принятых мною мер». Фауста все поняла и легким кивком головы одобрила его действия. Затем, обернувшись к Пардальяну, она насмешливо взглянула на него, словно желая сказать: «Ну, и что вы об этом думаете?»

Но Пардальян был не из тех, кого легко запугать. Вот какие мысли проносились сейчас у него в голове:

«Черт побери! Я уверен: сражение неизбежно! Но даже сам дьявол не знает, чем оно завершится!.. Зато я знаю наверняка, что Фауста не станет ничего предпринимать, пока мы с ней не объяснимся, то есть пока она не поймет, какая часть ее планов стала мне известна».

Вот почему Пардальян в ответ на безмолвный вопрос принцессы лишь небрежно пожал плечами и саркастически улыбнулся. И так как не в его привычках было таиться и недоговаривать, то он громко и язвительно произнес:

— Да вижу я, вижу! Глаза мне пока что не отказали!

Затем, скорчив простодушную мину, он вкрадчиво, словно желая сделать комплимент, заявил:

— Мне лучше, чем кому-либо известно, что вы всегда были мастерица устраивать ловушки. Мои поздравления, время не властно над вашими талантами.

Фауста промолчала, но улыбка ее стала какой-то ненатуральной. Притворившись, будто она приняла слова Пардальяна за чистую монету, принцесса поблагодарила его изящным кивком головы и подала знак Вальверу.

Молодой человек, равно как и все его люди, стоял неподвижно, как и подобает солдату, ожидающему приказаний командира.

Повинуясь Фаусте, он повернулся к своему отряду и скомандовал; дворяне выстроились вдоль стены и четко, по-военному, отсалютовали шпагами.

Проходя мимо, Пардальян с нарочитой вежливостью ответил на приветствие; но прежде, чем переступить порог, он обернулся и насмешливо бросил:

— До скорой встречи, господа.

Следуя за д'Альбараном, освещавшим факелом путь, они дошли до избранной Фаустой комнаты, не встретив более никого на своем пути. Пока д'Альбаран зажигал свечи, Пардальян, вместо того чтобы любоваться многочисленными шедеврами искусства, своим острым взором изучал диспозицию. Помещение было небольшое и совершенно круглое. Мы уже говорили, что до того, как проникнуть во дворец, Пардальян исследовал его снаружи. Он прекрасно запомнил, что среди множества башен и башенок, венчавших это сооружение, круглой была только одна. Она возвышалась напротив реки, на углу, обращенном к тупику и улице де Сен. Последняя представляла собой тогда узкую тропинку, заросшую крапивой, отчего позднее она и получила название Крапивной улицы [7].

Итак, оказавшись в круглом кабинете, Пардальян тотчас же понял, где он находится. В кабинете были узкое окно и дверь, через которую они вошли. Диспозиция ободряющая и тревожащая одновременно. Ободряющая — потому что тут не было угла для потайной двери, откуда бы на него смогли напасть внезапно. Тревожащая — потому что в случае поединка ему будет некуда отступать. Но вскоре Пардальян, привыкший хладнокровно все просчитывать, решил, что поединок, казавшийся все более неизбежным, скорей всего произойдет вне этого напоминающего колодец кабинета.

Когда д'Альбаран с поклоном удалился, Фауста указала Пардальяну на одно из трех массивных глубоких кресел, а сама заняла место напротив; Карл д'Ангулем опустился в кресло рядом с Фаустой. Удовлетворенно улыбаясь, Пардальян сел: он давно уже мечтал об отдыхе — слишком уж долго ему пришлось стоять. К тому же он сидел лицом к единственной двери и мог наблюдать за ней. Сей факт еще больше укрепил его в мысли, что поработать шпагой ему придется не здесь, а за стенами этой комнаты, и он решил первым пойти в наступление. Со свойственной ему откровенностью он без всяких хитростей и уловок двинулся прямо к цели.

— Итак, сударыня, — произнес он, — вы так и не смогли излечиться от болезни, именуемой честолюбием?.. Воистину весьма досадное обстоятельство. Но еще более досадно, что вы решили вновь вернуться во Францию, в Париж, с намерением составить заговор против короля Людовика XIII — он же еще совсем дитя! — в пользу присутствующего здесь герцога Ангулемского. Неужели вас ничему не научили провал заговора против Генриха III и ваша неудачная попытка посадить на трон герцога Гиза, который, смею вам напомнить, плохо кончил? Увы, все это глубоко огорчает меня.

Слова Пардальяна сопровождались насмешливой улыбкой, но по выражению его лица нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно. Гениальная актриса, Фауста мгновенно включилась в его игру и, так же улыбаясь, заявила:

— Огорчает? Вас?.. Но, Бог мой, почему же, шевалье?

— Как это — почему? — возмутился Пардальян. — Да потому, сударыня, что мне снова приходится надевать боевые доспехи, а ведь я уже собрался на покой! Но теперь мне надо будет вспомнить о том времени, когда вы плели интриги вместе с покойным Гизом, и начать борьбу против вас!

— А разве это так уж необходимо? — вопросила Фауста.

— Совершенно необходимо, сударыня, — не допускающим возражения тоном отрезал Пардальян.

И, вернувшись к своей прежней шутливой манере вести беседу, продолжил:

— Черт побери, сударыня, неужели вы считаете, что все, подобно вам, имеют возможность купаться в волшебном источнике, возвращающем молодость? Вы — одна из тех редких счастливиц, кого фортуна удостоила этой милости. Потому вы и остаетесь вечно молодой и вечно прекрасной, а ваш ум, по-прежнему гибкий и изворотливый, позволяет вам без устали составлять заговор за заговором. Но я-то, сударыня, я совсем другое дело! Подумайте только — мне-то уже шестьдесят пять! Посмотрите на меня: я стар, сед, слаб духом и телом. У меня не осталось ни хитрости, ни сообразительности, я чувствую, что вы в два счета разделаетесь со мной… А вы еще спрашиваете, почему я так огорчен!..