Александр Богданов - Тектология (всеобщая организационная наука)

• Название: Тектология (всеобщая организационная наука)
• Автор: Александр Богданов
• Издательство: Экономика
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1989
• ISBN: 5-282-00538-7

Во второй половине XX века интерес к идеям «Тектологии» (1913–1928) возрос в связи с развитием кибернетики. Работа интересна тем, что ряд положений и понятий, разработанных в ранках «Тектологии» («цепная связь», «принцип минимума» и др.), применим и для построения кибернетических, моделей экономических процессов и решения планово-экономических задач. Переиздание книги рассчитано на подготовленного читателя, знакомого с оценкой В. И. Ленина «Краткого курса экономической науки» (1897 г.) и критикой идеалистической системы «эмпириокритицизма», данной в работе «Материализм и эмпириокритицизм» (1908 г.).

Для научных работников.

---

Допустим, что в питании налицо большой избыток калорий, например много картофеля, в котором преобладают «горючие» углеводы; но не хватает «пластических» материалов — нет мяса и молока с их белками, мало и хлеба, в котором белков хотя меньше, все же они имеются. Как тогда способен организм работать, в меру ли избытка одних элементов или в меру недостатка других? Не требуется долгого размышления, чтобы сообразить, что определяющим явится именно недостаток, а не избыток; ибо если работа будет превосходить восстановление изнашивающихся тканей, то организм явно должен непрерывно разрушаться. Это роковой закон наименьших. Во всякой системе, состоящей из ряда взаимно необходимых звеньев, решающее значение принадлежит наиболее слабому звену. Например, если в экономике общества все отрасли нуждаются в железе, а производство железа упало ниже нормы, то все они вместе могут работать лишь в таком масштабе, на какой хватает добываемого железа, не более того.[138]

Очевидно, что этот же закон относится не только к питанию, но и ко всем другим насущным, нормальным для работника потребностям. Пусть у него есть все, и в избытке, но нет обуви; как он будет зимой работать, сколько будет пропускать рабочих дней по болезни, это легко себе представить. Вообще, раз есть нехватка в каком-либо необходимом и незаменимом условии, вся рабочая сила человека падает соответственно наличности этого условия.

Разные «искусственные» и «культурные» потребности работника приобретают такой же насущный характер; а тогда рабочая сила зависит также и от них. Без чая, а для курильщика без табака работа совсем не та. И если грамотный, мыслящий рабочий лишается привычной уже для него газеты, чтения брошюр, книг, то падает его «настроение» и опять понижается рабочая сила. Поэтому даже малые уменьшения заработка, вынуждающие к сокращению таких потребностей, могут иметь серьезное значение для работоспособности. Следовательно, основная хозяйственная задача состоит в том, чтобы довести удовлетворение потребностей всех занятых работников до полной нормы. Тогда и работа может идти с нормальной, наилучшей нагрузкой. А всякое сокращение здесь неэкономно.

IV

Специальное качество труда может быть связано со специальными потребностями, например работа на холоде требует повышенного калорийного питания, а также особой одежды. Работа по преимуществу умственная связана с усиленным фосфорным питанием (молоко, мясо, рыба); работа монотонная и скучная означает усиленную потребность в культурных развлечениях и т. п. Полное удовлетворение таких потребностей является столь же необходимым, как и общих, основных; его недостаточность повлечет уже известные нам результаты по закону наименьших и окажется неэкономной.

Здесь выступает на сцену трудный вопрос о «сложном» или «квалифицированном» труде. Согласно Марксу, он в социальной экономике учитывается как «умноженный простой труд», как увеличенная затрата энергии. Легко убедиться, что он на самом деле и является такой увеличенной, умноженной затратой энергии.

Труд есть функция всего организма как целого; но основной момент здесь — работа нервных центров, роль которых приблизительно такова, как роль машиниста при сложном механизме. и вот при усложнении труда возрастает, усиливается в особенности затрата энергии нервных центров.

Центральный нервный аппарат, состоящий из головного и спинного мозга и нервных узлов, заключает несколько сот миллиардов «нейронов», нервных клеток с их нервными волокнами; эти нейроны группируются во многие тысячи, если не миллионы частичных механизмов для специальных «двигательных реакций», рефлексов; каждый такой механизм есть сочетание нейронов «чувствительных», воспринимающих внешние раздражения определенных органов чувств, и нейронов «моторных», которые, получая импульсы от первых, посылают к определенным мускульным волокнам нервный ток, вызывающий их сокращение.

При труде простом действует небольшое число таких элементарных механизмов; при сложном работает гораздо большее их количество, во взаимной связи и под непрерывным взаимным контролем: каждый должен вступать в дело на определенной ступени трудового акта, при наличности определенных, устанавливаемых внешними чувствами условий, и так же должен при известном, происходящем от самого же труда изменением этих условий приостанавливаться, уступая место другим, сменяющим его механизмам, чтобы потом в соответственный момент опять прийти в действие, и т. д. Затраты энергии увеличиваются не только потому, что в работе участвует больше механизмов, но еще и потому, что между ними все время идет общение, взаимодействие, что они, посылая друг другу импульсы, в разной мере возбуждают и задерживают друг друга; эти процессы, обозначаемые обычно как «внимание», «соображение», «инициатива», «регулирование», представляют при сложных формах труда, вероятно, наибольшую долю затрат. В общем же совершенно понятно, что величина этих затрат может значительно превосходить ту, какая требуется в простом труде; и если бы мы знали, во сколько раз, это и был бы точный коэффициент психофизиологической сложности, «квалификации» труда.

Больше и сложнее затраты энергии — больше и сложнее должно быть ее возмещение. Именно в этом основа повышенного заработка квалифицированных рабочих, это простое и очевидное условие необходимого равновесия их жизненного баланса, без соблюдения которого рабочая сила начинает немедленно разрушаться.[139]

С этой точки зрения нет ничего непонятного в странных на первый взгляд фактах, отмеченных историей, например, английского рабочего движения: рабочие квалифицированного труда при уменьшении платы иногда предпочитали переход к простому труду чернорабочих, где плата, однако, еще меньше. Да, но и затрата нервной энергии зато гораздо меньше, так что баланс не нарушается.

У нас пока нет еще способов измерять, во сколько раз затраты энергии при таком-то сложном труде, физически квалифицированном или умственном, больше затрат при среднем «простом» труде. Но задача распределения как социально-практическая, к счастью, так и не ставится. Ее постановка иная, а именно вот какая. Такой-то вид сложного труда нужен обществу; для поддержания (а в обществе экономически прогрессивном — и развития) соответственной рабочей силы в полном размере требуются такие-то предметы потребления в таком-то количестве; они стоят обществу в 2, 3, 5, 8 раз больше его трудовой энергии, чем сумма предметов потребления, достаточная для поддержания (и нормального, среднего развития) простой рабочей силы. Итак, стоимость этой сложной рабочей силы для общества в 2, 3, 5, 8 раз больше, чем стоимость простой; а следовательно, соответственный сложный труд социально равен во столько же раз умноженному простому труду; общество должно учитывать его как таковой. Оно, вообще говоря, это и делает. Но при капитализме такое учитывание производится стихийно, через рынок рабочей силы, с массой нарушений, а следовательно, жизненных противоречий, страданий, жертв. А при планомерной организации хозяйства это должно делаться социально сознательным путем, на основе точных физиологических и статистических данных о потребительных бюджетах разного рода рабочих сил.

V

Из всего изложенного ясно, насколько в основе своей ошибочны идеи механически-уравнительного распределения, наивные формы коммунизма по схеме «всем поровну». Дело в том, что действительной, жизненной уравнительности в них и нет. Если один тратит больше трудовой энергии, другой меньше, а получают они для ее восстановления поровну, то ясно, что равенства реального тут нет: один из двух сравнительно эксплуатируется. Экономически-уравнительным можно считать только такое распределение, при котором уравнивается не величина самой платы, а отношение между затратами и усвоением энергии для каждого работника. К этому и должна стремиться всякая нормировка заработков.

Механическое уравнительство, однако, еще нередко у нас встречается, и исходит оно не из научной, а из морально-аскетической точки зрения. Откуда оно? Чья это точка зрения? Пролетарий сознательный не может стоять на иной точке зрения, как объективно-экономическая; однако мы знаем, многие из рабочих еще стоят за простое поравнение. Наш пролетариат вышел из среды крестьянства и частью мелкого городского мещанства. В этих слоях усложнение, квалификация труда выражены и теперь еще слабо, а особенно были незначительны в прежние времена. Там поэтому идеология «поравнения» была вполне естественной; и вот теперь с ее пережитками в рабочей среде часто приходится иметь дело.

Как иллюстрацию приведу реформу, проведенную в Орехове-Зуеве в самом конце 1920 года: перевод всех ответственных работников-коммунистов из их квартир в рабочие казармы. Один из горячих сторонников этой меры разъяснял ее так: