Уинстон Черчилль - Мировой кризис

• Название: Мировой кризис
• Автор: Уинстон Черчилль
• Издательство: Государственное военное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1932

Черчиль – крупнейший представитель английского империализма, военный министр послевоенной Англии, непосредственный участник Версальского «мира», активнейший вдохновитель интервенции против Советской России – выпустил несколько томов воспоминаний. Государственное военное издательство выпускает перевод последнего (пятого) тома воспоминаний Черчиля, посвященного послевоенному периоду. Этот том охватывает выработку условий мирного Версальского договора, демобилизацию английской армии, характеристику послевоенного положения в главнейших странах. Несколько глав специально посвящены интервенции и помощи белым армиям. Эти главы представляют наибольший интерес для нашего читателя. В целом «Мировой кризис» Черчиля, написанный ярким, остроумным, в ряде мест язвительным языком непосредственного участника описываемых событий, вскрывающих ряд новых фактов, или по-своему, с точки зрения английского империализма, описывающий уже известные факты – представляет несомненно крупный интерес. Все изложение Черчиля – сугубо тенденциозно. Особой тенденциозностью, особой классовой злобой дышат главы об интервенции, разобранные в предисловии т. И. Минцем.

---

Ни один из актов британской государственной политики, в которых мне приходилось принимать личное участие, не вызывал столько противоречивых чувств, как решение ирландского вопроса. Начало переговоров с руководителями восстания, да притом еще восстания, принявшего столь специфические формы, являлось для такой обширной и сложной правительственной системы, как Британская империя, событием, которое могло потрясти до основания государственный авторитет, гарантировавший мир и порядок сотням миллионов людей, принадлежавших к самым различным расам и обществам. В Ирландии слуги короны, верно исполнявшие свой долг, были безжалостно убиты, и эти убийства стали признанным методом войны. В пользу людей, ответственных за подобные действия, можно было только сказать, что они не руководились своекорыстными или грязными мотивами, что они были готовы пожертвовать своей собственной жизнью, и что они пользовались поддержкой большинства своих соотечественников. Принять лидеров таких людей на заседании совета и попытаться создать с помощью их правительство цивилизованного государства, значило проделать один из самых сомнительных и рискованных экспериментов, какие когда-либо проделывала великая полная сил империя.

История Ирландии была бесконечной повестью о ссорах и взаимных обидах, причинявшихся друг другу из поколения в поколение родственными и соседними странами, и Британия всеми силами стремилась привести к концу эти отвратительные раздоры. В течение XIX в. Англия и Ирландия пересмотрели свои точки зрения и стали выражать их в форме несравненно более достойной, чем это было в темные эпохи прошлого. Чтобы загладить прошлое и примириться с Ирландией, Англия провела целый ряд мероприятий; Ирландия в свою очередь старалась осуществлять свои притязания путем конституционных методов борьбы. В 1886 г. было бы возможно достичь решения на основе, гораздо менее опасной для Ирландии и Великобритании, чем та, которую в конце концов пришлось принять. Перед историческим голосованием относительно ирландского гомруля Гладстон сказал в палате общин: «Ирландия ждет у вашего порога, полная надежд, и почти обращается к вам с мольбой. Слова ее – слова правды и умеренности. Она просит забыть прошлое, и в этом забвенье мы сами заинтересованы еще больше, чем она. Я прошу вас подумать, и подумать мудро. Прежде, чем вы отвергнете настоящий законопроект, подумайте не только о настоящем, но и о будущем».

Помимо всего прочего, мы вышли победителями из величайшей войны, которую когда-либо пришлось пережить человечеству. Мы не преувеличивали своей роли в этих великих событиях, но тем не менее мы сделали достаточно большое дело, чтобы не беспокоиться из-за сравнительно столь маловажного вопроса, как ирландский. Никто не мог, например, сказать, что жизнь империи подвергается опасности в тот момент, когда все враждебные нам мировые силы, включая миллионные армии, перестали существовать, когда германский флот лежал на дне Скапа Флоу и когда все вооруженные враги были распростерты ниц. Никто не мог утверждать, что мы – трусливая или вырождающаяся раса. Эти мысли, правда, не имели прямого отношения к ирландскому вопросу, но они играли немалую роль в ту минуту, когда нация принимала свои решения. А если бы мы приняли другое, единственно возможное решение, то нам пришлось бы подчинить одну маленькую часть империи системе железных репрессий, осуществимых только при режиме убийств и ответных убийств, террора и контртеррора. Такую политику можно было бы извинить только инстинктом национального самосохранения, но ведь ни один разумный человек не стал бы утверждать, что в данном случае дело шло о самосохранении нации.

Как бы то ни было, жребий был брошен. Было объявлено перемирие. Вооруженные повстанцы вышли из своих убежищ и разгуливали по улицам Дублина, разыгрывая из себя лидеров нации, столь же древней и столь же гордой, как наша собственная. Специальные отряды, полиция, «черно-рыжие», которые еще вчера получали приказы полностью уничтожить шайку убийц, стояли теперь безоружные и смущенные, а переговоры шли полным ходом, причем и англичане и ирландцы выступали в качестве равноправных сторон. После этого немыслимо было снова возобновить такую же точно войну! Нельзя было снова наполнять и подогревать чашу той ненависти и того презрения, которыми вдохновляется подобная борьба! В случае крайности, мы, конечно, могли прибегнуть и к другим мерам. Мы могли удержать за собой порты и крупные города; мы могли сохранить Дублин и защитить Ольстер; мы могли отрезать всякое сообщение между шин-фейнеровской Ирландией и остальным миром; мы могли приостановить всякую торговлю между обоими островами, другими словами, всю ирландскую торговлю, кроме ольстерской. За это нам пришлось бы заплатить известную цену. Но с момента перемирия попытку управлять южной Ирландией при помощи имперского парламента надо было считать оконченной.

Мы можем здесь лишь в общих чертах изложить ход переговоров, и у нас нет места для того, чтобы приводить документы, которыми переговоры сопровождались и в которых они нашли официальное выражение. Тем не менее, мы должны рассказать о том, как начался контакт. 14 июля у де-Валера и Ллойд-Джоржа состоялось первое свидание в кабинете дома № 10 на Даунинг Стрит[63]. Де-Валера был официально представлен «представителем ирландской республики в Лондоне» (Арт О'Бриеном). Премьер-министр, показавший себя великолепным актером, в первые же моменты этого свидания сердечно приветствовал ирландского вождя как брата – кельта по крови[64]. Де-Валера держался сдержанно и официально. Он представил длинный документ на ирландском языке и для удобства английский перевод. Заглавие документа – «Саорстат Эйреанн» – возбудило литературное любопытство премьер-министра. «По-моему, – заметил он, – Саорстат – не ирландское слово. Что это значит в буквальном переводе?» После некоторой паузы де-Валера ответил, что буквально это обозначает свободное государство. «Хорошо, – сказал премьер-министр, – Саорстат значит свободное государство, но как же по-ирландски республика?» Пока оба ирландца обсуждали по-английски, что они должны ответить на этот невинный вопрос, премьер-министр обратился к профессору Томасу Джонсу, работавшему в секретариате кабинета министров, и заговорил с ним на валлийском языке, к очевидному неудовольствию говоривших по-английски шин-фейнеровских посетителей. В конце концов де-Валера не мог ответить ничего больше, чем то, что Саорстат значит свободное государство. Премьер-министр заметил: «Не следует ли сделать из этого вывода, что кельты никогда не были республиканцами и не имеют своего термина для обозначения подобного понятия?» Последовало долгое смущенное молчание. Таково было начало диалога, продолжавшегося много часов, пока после подробного обзора ирландской истории в древнюю и средневековую эпоху, стало совершенно ясно, что переговоры могли подвинуться лишь в том случае, если британское правительство само сделает свои предложения.

Предложения эти были переданы де-Валера 20 июля. Ирландцам было предложено полное самоуправление на основах доминиона, в том числе, конечно, автономия в области финансов, налогового обложения, полиции и вооруженных сил. Предложения сопровождались шестью условиями. Четыре условия касались морских и военных вопросов, одно требовало воспрещения покровительственных пошлин при торговле между обоими островами, и последнее требовало, чтобы Ирландия приняла на себя определенную долю общего национального долга. Предложения эти были отвергнуты де-Валера, который провозгласил принцип полной независимости и отвергал всякое подчинение короне. Премьер-министр в своем ответе выяснил, что британское правительство не может обсуждать плана, который покоится на отказе Ирландии принять наше приглашение к свободному, равноправному и лояльному участию в британском содружестве народов, подчиненном единому монарху. Переписка затягивалась и трудности не уменьшались. Кабинет министров, прервавший свои заседания на время праздничных вакаций, 7 сентября собрался в Инвернесе. Можно было избрать два пути: или пригласить де-Валера на конференцию под условием предварительного признания власти короны, не ставя никаких условий, или возобновить переговоры с ним в присутствии других ирландских представителей. В посланном в конце концов Де-Валера письме британское правительство спрашивало, согласен ли он принять участие в конференции для выяснения вопроса о том, «каким образом связь Ирландии с сообществом наций, известным под именем Британской империи, можно лучше всего примирить с национальными ирландскими стремлениями?». В случае положительного ответа на этот вопрос предлагалось собрать конференцию в Инвернесе 20 сентября.

12 сентября де-Валера сообщил, что он принимает приглашение, но одновременно с этим заявил: