Иэн Бэнкс - Воронья дорога

• Название: Воронья дорога
• Автор: Иэн Бэнкс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05838-9

Один из самых популярных романов знаменитого шотландца – трагикомическая семейная сага, полная гротеска и теплой иронии, начинающаяся взрывом и оканчивающаяся восклицательным знаком. В промежутке между ними – филигранное кружево переплетающихся историй, пьянок и гулянок, а в сердцевине этого кружева – загадка исчезновения блудного дяди, автора документального бестселлера «Деканские траппы и другие чертовы кулички».

---

– Как я рад тебя видеть, Дженис! – Льюис пожал руку тете, а потом взял ее за локоток и поцеловал в щеку.– Ты должна позвонить Мэри и Кену, они наверняка обрадуются.

– Позвоню,– улыбнулась она и застегнула ворот куртки из перчаточной кожи.

Льюис повернулся ко мне:

– Ну что, братец, мы точно не можем тебя соблазнить?

– Точно,—ответил я.—Работы невпроворот. Развлекайтесь без меня.

– Да ладно тебе, чувак,—дохнул пивом Гав, после чего обнял рукой за плечи и стиснул так, что из меня едва не вылезли внутренности.– Еще ж совсем рано.

– Да, Гавин, время детское, но мне надо домой. Тебе тут как, понравилось?

– Ага, все в кайф.

– Такси! – выкрикнул Льюис.

Мы стояли на Байэс-роуд, у входа в бар «У Рандана», который должен был вскоре закрыться. Льюис, его приятель еще с университетской скамьи, девчонка – то ли подружка Льюиса, то ли нет, и Гав договорились ехать в какой-то кабак в центре города. Я отказался, Дженис тоже.

– Ладно, Прентис, на выходных увидимся.– Льюис выдержал паузу, в течение которой распахнул для подружки (или не подружки) дверь такси, затем шагнул ко мне и крепко обнял: – Рад был тебя видеть, младшой.

– Угу, береги себя,– похлопал я его по спине.– Всего наилучшего.

– Спасибо.

Они уехали, а мы с Дженис пошли по Байэс-роуд туда, где она оставила свою машину. Зарядил дождь.

– Пожалуй, не откажусь, если кто-то предложит меня подвезти,– сказал я.

– Нет проблем.– Она вынула из наплечной сумки маленький зонтик, раскрыла – дождь пошел пуще. Вручила зонтик мне: – Держи, ты все-таки повыше.– Взяла меня под руку, и нам пришлось наклониться друг к другу, чтобы хоть головы остались сухими под хлипким матерчатым блюдечком. От нее пахло табачным дымом и духами «Наваждение». Мы с Гавом и тетей Дженис после представления нашли Льюиса – он устроил прием в маленькой гримуборной. Позже мы все спустились в бар, и Льюис объявил, что желает ужраться после закрытия. Дженис выпила пару бокалов какой-то шипучки и, похоже, нисколько не захмелела. Я решил, что не будет особого риска, если она меня подкинет до дома.

– Похоже, ты не в восторге от своего брата,– сказала она.

– Верное наблюдение,– ответил я. Мимо по Байэс-роуд с шумом проносились машины.– Иногда он мне действует на нервы.

– Я заметила, ты не очень охотно согласился, когда он тебя пригласил на выходные домой.

– Так не к себе же пригласил, а к отцу,– пожал я плечами.– Мы с отцом не разговариваем.

– Не разговариваете? – Похоже, она удивилась, а может, мои слова ее развеселили.– Почему?

– Религиозные разногласия.– Это был мой стандартный ответ.

– О господи!

Мы повернули на Ратвен-стрит, прочь от ярких витрин магазинов и транспортного потока.

– Еще немножко осталось пройти,– сказала она.

– Где ты бросила тачку?

– В Дауэнхилле.

– Серьезно? Среди даунов? Не самое уютное местечко для женщины с интеллектом.

Она рассмеялась и сжала мою руку.

Привет, подумал я. И перекинул зонтик из руки в руку, чтобы освободившуюся легонько положить Дженис на талию.

– Надеюсь, я не отнимаю времени? Могу и прогуляться. Мне недалеко.

– Ничего, Прентис, все в порядке.– Она обвила мою талию рукой. Гм, подумал я. Она хихикнула: – Ты всегда был такой заботливый.– Но то, как это прозвучало, меня успокоило; тон ее был нейтральный, дружеский.

Мы сели в «фиесту», зонтик Дженис бросила в багажник. Положила обе ладони на баранку, полуобернулась ко мне:

– Вот что, Прентис, у меня… остались кое-какие бумаги Рори. Я их хотела твоему отцу отослать, но, если честно, засунула куда-то и забыла… А уже после того, как мама умерла, я стала веши разбирать, наткнулась… Я, правда, не думаю, что это… ну… что-нибудь важное для семьи.

Я почесал в затылке:

– Кажется, отец все бумаги Рори хранит.

– Это просто старые стихи и заметки.– Она завела машину, и мы пристегнули ремни безопасности. Тетя Дженис достала из наплечной сумки очки.– Малость сумбурные…

– Гм…– сказал я.– Думаю, отец бы не отказался на них взглянуть. Да я бы и сам почитал, коли на то пошло.

– Хочешь сейчас забрать? – Она посмотрела на меня; ее круглое лицо казалось очень нежным в оранжевом свете натриевого пара. Волосы, точно кудрявый ореол.– Я близко живу.

– Да, пожалуй.

Я смотрел ей в лицо. Она улыбалась. Машина тронулась.

– Ты иногда говоришь в точности как Рори.

* * *

Дженис Рэй – последний человек, который видел дядю Рори. Это было в Глазго однажды вечером.

Накануне отъезда из страны Рори гостил у друзей в Лондоне. Он переговорил со своим агентом и встретился с какими-то телевизионщиками насчет серии документальных фильмов о путешествиях, но его переговоры с Би-би-си ни к чему не привели.

В то время Рори жил на доходы с «Траппов» – денежки капали только за них, а все гонорары за книги о странствиях и за статьи в периодике он уже потратил. В квартире он жил не один, делил ее с неким Энди Ничолом; тот был уже в летах и работал в мэрии. По словам Энди, Рори пару дней тоскливо слонялся по квартире, и не то что слонялся – больше сидел, закрывшись у себя в комнате. Наконец, когда Энди пришел с работы, Рори попросил у него на вечер мотоцикл. Энди дал ключи, и Рори уехал. Недолго пробыл в доме у матери Дженис Рэй и там сказал, что его осенила гениальная идея: он-де знает теперь, как спасти свой гибнущий проект,– для этого надо добавить какой-то «новый компонент».

Он дал Дженис папку, которую она теперь, восемь лет спустя, пожелала передать мне, и уехал навстречу рассветному солнцу, и больше его никто не видел.

Ее квартира находилась на Крау-роуд, и это действительно было недалеко, возле Джорданхилла. Дженис показала мне свое жилье, провела по гостиной, со старыми киноафишами на стенах, и я спросил, доводилось ли ей слышать часто звучавшее в устах бабушки Марго выражение «по вороньей дороге». Или «тропою ворона» – если ей хотелось подчеркнуть мрачный смысл. Это означало идти навстречу смерти, на тот свет. «Он вороньей дорогой ушел» означало «он умер».

Когда я произнес эти слова. Дженис отвернулась, что-то пробормотала о бумагах и пошла за ними. А я себе сказал: «Ну, ты идиот!» Я стоял в гостиной, где было много массивной старой мебели, и выглядела она так, будто принадлежала не Дженис, а кому-то другому. На серванте стояла фотография покойной матери Дженис Рэй, было и фото дочери Мэрион с ее мужем. Мэрион служила в абер-динской полиции. Я покачал головой и ухмыльнулся, почувствовав себя одновременно очень старым и совсем молодым.

– Вот,– Тетя Дженис вручила мне толстенную картонную папку с истрепанными бумагами. На корешке чернели фломастерные буквы: «ВД». Папка была бордовая, но корешок выблек до серого.

– «Вэ-Дэ»? – спросил я.

– «Воронья дорога»,– тихо ответила Дженис, глядя на папку, которую я теперь держал в руках.

Я не знал, что и сказать. Пока раздумывал, она подняла свои ясные очи, окинула взглядом стены и пожала плечами.

– Да, понимаю, это выглядит сентиментальным.– И улыбнулась.

– Нет,—сказал я.—Это… это…—напрашивались слова «прекрасно» и «замечательно», но они показались мне неуместными,– …нормально.– Я взял папку под мышку, кашлянул, чтобы прочистить горло.– Ну что ж…

Тетя Дженис уже сняла куртку, оставшись в блузке и вельветовых брюках. Она пожала плечами:

– Кофе будешь? Может, чего покрепче?

– Ну…– протянул я и глубоко вздохнул.– Если ты не устала.

– Не устала,– сложила она руки на груди.– Я засыпаю поздно, в это время обычно читаю. Есть виски.

Она взяла мою куртку, налила мне виски.

Я сел на огромный и удивительно мягкий старый диван. Он был вроде коричневой кожей обтянут, но кожей не пахло – наверное, запах давно выветрился. Я поднял стакан с виски:

– Твой ход.– И подумал: «Как будто в шахматы играем».

– Пожалуй, пропущу, если придется тебя домой везти.

– Ну, я и прогуляться могу,– отважно улыбнулся я.– Тут мили три-четыре, не больше. От силы час пехом. Ты ведь мне одолжишь зонтик? А может, ночной автобус подвернется. Короче: наливай себе виски, садись и чувствуй себя как дома.

Она рассмеялась:

– Ладно, уболтал.– Подошла к столику, на котором стояли бутылки, налила себе. Где-то вдали звучал голос города: трели автомобильной сирены.

– Хочешь, оставайся,– сказала тетя Дженис, медленно затыкая бутылку пробкой.

Повернулась, облокотилась о стол и, потягивая из стакана, посмотрела на меня.

– Нет, если не хочешь – не надо. Я вовсе не стремлюсь, чтобы ты решил, будто я тебя соблазнить пытаюсь.

– Да ладно…– Я водрузил стакан на журнальный столик – плод фантазии маниакального дизайнера мебели – и упер руки в бока. Не самая естественная поза для сидящего, ну, да не важно.– Я ваще-то надеялся, типа, ты этого хочешь.

Она посмотрела на меня и нервно хохотнула, и я подумал было: «Ясно, проехали». Но она повернулась спиной к столику, поставила на полированное дерево стакан, сцепила руки за спиной и потупила взгляд; ее голова была чуть повернута влево. Тяжесть тела приходилась на левую ногу, чуть согнутую в колене. Я заметил, что тетя Дженис улыбается.