Исидор Шток - Премьера

• Название: Премьера
• Автор: Исидор Шток
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Один из старейших советских драматургов И.В. Шток начал свой путь в театре в 1927 году. С тех пор им написано более 40 пьес, среди которых «Ленинградский проспект», «Якорная площадь», «Божественная комедия», «Дом № 5» и другие. Исидор Шток вырос в театральной среде, но на пути его к театру было множество преград и сложностей. Этот путь описан в книге «Премьера».

Чрезвычайно достоверны портреты актеров, режиссеров, драматургов, оставивших заметный след в истории нашего искусства. Читатели, особенно те, которым не удалось увидеть ни Н. Мордвинова, ни В. Мейерхольда, пи Н. Охлопкова, многое почерпнут из книги И. Штока, потому что ему посчастливилось знать этих людей, разговаривать с ними о жизни, о людях, об искусстве.

---

Писал дома, писал в пути, писал на даче… Почти забросил свои дневники. Будто предчувствовал, как герой «Далекого» Малько, что жить ему осталось немного, меньше полутора лет… Потом бросил все оперы, сценарии, путешествия. Нужно возвращаться к театральной драматургии.

И вот он снова в Переделкине, за своей конторкой, стоит и пишет. Это будет пьеса о юности, о весне. Он так и называет пьесу – «Апрель». Потом переменил заглавие и назвал по имени маленькой героини – «Машенька». Эту пьесу мы можем посмотреть и сегодня на многих сценах наших театров.

С огромным успехом «Машенька» прошла в Театре Моссовета в постановке Ю. Завадского с В. Марецкой и Е. Любимовым-Ланским в главных ролях.

Одновременно была поставлена Н. Петровым в Театре транспорта. Там шла она около двадцати лет…

Старый профессор Окаемов, окруженный школьниками, рассказывает им о своей жизни. Он рассказывает о том, как увидел первую электрическую лампочку и первый автомобиль.

«А когда в первый раз я надел наушники и услышал голос из эфира, я возблагодарил судьбу, что дожил до такого дня… Вот сколько вещей появилось в течение одной моей жизни. Сколько же дано увидеть вам, чья жизнь едва начинается!…

Вы увидите, как кусочек угля с мой кулак будет отапливать громадный дом… Вы увидите, как жизнь человеческая будет продлена на много лет… Вы услышите, как прозвучит на земле последний выстрел и люди забудут, что такое война. Вы будете жить в новом мире, без войн».

Война. В Московском клубе писателей идет собрание, посвященное работе писателей в периодической печати. Нужны очерки, рассказы, статьи для газет Советского Союза и для зарубежной печати. Весь прогрессивный мир, потрясенный страшной войной, интересуется жизнью наших людей на фронте и в тылу, в городах и селах. Сообщение об участии писателей Москвы в этой работе делает заведующий одним из отделов Совинформбюро Александр Николаевич Афиногенов.

В первые дни войны им написана пьеса «Накануне». В цирке готовится военная пантомима по сценарию Афиногенова. В «Правде», в «Известиях» – его статьи. Он -пишет, редактирует, ездит, выступает… Он воюет.

Афиногенов был воин. Но я никогда не видел его в военной форме, которой так любили щеголять некоторые писатели в довоенное время. Впервые увидел его в армейской шинели, в сапогах, в офицерской фуражке, с новенькими скрипящими ремнем и портупеей через плечо на рассвете 29 октября 1941 года на вокзале города Куйбышева. Он шел к коменданту и очень торопился. Его вызвал в Москву А. С. Щербаков. Из Москвы он должен был срочно вылететь в Англию и в Америку по заданию газет и Совинформбюро…

Он был очень возбужден предстоящим полетом.

– Прости, я очень тороплюсь… Впереди еще столько всего…

Без четверти семь вечера того же дня Афиногенов был убит фашистской бомбой, попавшей на Старой площади в крыло корпуса Центрального Комитета партии.

Ему было тридцать семь лет. Он был в расцвете своего таланта. Он написал двадцать шесть пьес. Последняя его пьеса называлась «Накануне». Когда у него был успех, он всегда говорил: «Да, да, мне очень повезло с этой пьесой. Но это еще не «та». «Ту» я скоро напишу. Чувствую, что напишу».

Он прожил мало, но знал и большой успех и большое горе. Иногда заблуждался. Знал радость настоящего творчества, не связанного ни с мелкой конъюнктурой, ни с посторонними соображениями. Он был мало знаком с Маяковским, но одновременно с ним работал над пьесой об энтузиасте двадцать девятого года. «Баня» писалась одновременно с первой значительной пьесой Афиногенова. Фамилия героя пьесы Маяковского Чудаков. Пьеса Афиногенова называется «Чудак». Одна в комедийно-сатирическом, другая в драматическом жанре, но обе говорят о борьбе с бюрократами, о творческой, непоколебимой мысли молодых энтузиастов. «Чудаки украшают жизнь», сказал Горький.

Афиногенов жил и творил, окруженный большими художниками, мастерами советской культуры. Этим в значительной степени объясняются его удачи. Он был связан с Горьким и Станиславским, встречался и переписывался с Немировичем-Данченко. Он начинал одновременно с Фадеевым, Либединским, Сурковым… Дружил с Пастернаком и Всеволодом Ивановым. Горячо спорил, но был всегда в одной шеренге с Всеволодом Вишневским, Треневым, Ромашовым, Погодиным, Файко, Лавреневым. Он много работал и до конца жизни сохранил дружбу с Петровым, Берсеневым, Гиацинтовой, Бирман, Скопиной. В его пьесах блистали всеми гранями таланта Певцов, Леонидов, Корчагина-Александровская, Щукин, Ливанов, Борисов, Добронравов…

Александр Николаевич любил творчество Прокофьева и Шостаковича, любил живопись и музыку. Любил жизнь и умел веселиться, отдыхать, играл на гитаре, пел, рассказывал… Много читал и очень много работал. Он самостоятельно изучил английский язык и читал в подлиннике Шекспира, Филдинга, Гольдсмита… Больше всех драматургов любил Горького и Чехова. Знал наизусть их пьесы.

Каждая новая пьеса Афиногенова была подвигом, активным вмешательством в жизнь, продиктованным желанием изменить, улучшить эту жизнь.

В семнадцать лет он взял себе псевдоним «Дерзнувший».

В городе Скопине, где провел юные годы писатель, есть улица имени Александра Афиногенова.

По Оке ходит теплоход «Александр Афиногенов».

Вспоминая об Александре Николаевиче, драматург Ромашов писал, что Афиногенов внешностью своей, повадкой, смелостью был похож на капитана корабля.

Я счастлив, что мне довелось плавать матросом на его корабле.

В 1940 году мы одновременно написали пьесы. Он «Машеньку», я – «Дом № 5». Его пьеса была посвящена пятнадцатилетней девушке, потерявшей родителей. Моя – тринадцатилетнему школьнику. Разные судьбы, разный сюжет. Обе эти пьесы связывала тема – воспитание молодежи, тревога за судьбу подростков. Нас объединяли в критике этих пьес (обвиняли в «советском сентиментализме», в «чувствительности», писали, что в наших пьесах действуют скверные матери, каких, как известно, не бывает). О пьесах спорили.

Затем «Машеньку» неожиданно премировали на конкурсе лучших пьес Российской Федерации. О моей пьесе появилось несколько хвалебных статей. Она была высоко оценена и в докладе А. Я. Бруштейн на всесоюзном слете работников театров для детей.

Я поздравил Афиногенова с премией и написал ему письмо. Он мне ответил.

«Ст. Баковка. Городок писателей.

12 мая 1941 г.

Милый Исидор!

Спасибо тебе за поздравление!

Я, признаться, тоже доволен, и не столько премией, как тем, что она опубликована вовремя. Это сразу оборвало все слюнотечение у людей, которым пьесы, подобные «Машеньке» или «Дому № 5» – стоят, как рыбья кость, в горле. Но, как я и говорил тебе, идя с ночного просмотра, – вся эта мышиная возня не только не получила дальнейшего развития, но даже «Литературка» обошла ее молчанием. Как будто все говорили друг другу милые вещи на твоем обсуждении. А доклад Бруштейн подан просто очень хорошо.

Крепко жму тебе руку.

Сердечный привет жене!

Твой – А. Афиногенов».

«Мышиной возней» было названо обсуждение пьесы и спектакля Госцентюза в Союзе писателей.

Однако Афиногенов поторопился, считая, что «мышиная возня не получила дальнейшего развития». 13 июня, за девять дней до начала войны, в «Известиях» была опубликована разгромная статья Белогорского «Странные происшествия в доме номер пять», где пьесу называли «клеветой», а автора клеветником.

А когда окончилась война, Саратовский театр имени Ленинского комсомола, затем Ленинградский тюз и многие театры страны поставили пьесу опять. Напечатана она в сборнике моих пьес в 1960 году. Говорится о ней в разных книгах по истории советского театра для детей, и больше меня никто не называет клеветником.

Но тогда, буквально накануне начала Великой Отечественной войны, мне было плохо. Очень плохо. Обидно.

Через день после появления статьи Белогорского я получил письмо от Афиногенова. Вот оно:

«Ст. Баковка. Запад, ж. д. Городок писателей.

15 июня 1941 г.

Дорогой Исидор!

Давно хотел написать тебе – но все не подыскивались слова утешения и бодрости, а теперь вдруг понял, что и утешать не надо – надо просто сказать, чтобы ты ни па одну минуту не прекращал работы над новой пьесой; только в подлинной, охватывающей все существо работе и есть законный реванш за обиду, боль и сожаление об угробленной вещи.

И надо написать быстро! Не задумывайся над частностями, не очень занимайся отделкой, это придет потом. Главное, положи на стол новую свою вещь и этим докажи силу сопротивляемости и напора. Без такой силы нам не пробиться.

А пробиваться надо.

Выше голову!

А. Афиногенов».

Ах, как важно было мне получить тогда это письмо.

Дорогие товарищи! Как это важно – поддержать своего друга в тяжелый час. Мы как-то стесняемся иногда писать друг другу. Стесняемся утешать. А это нужно. Без этого не прожить.