Питер Дэвид - Армии света и тьмы

• Название: Армии света и тьмы
• Автор: Питер Дэвид
• Жанр: Фэнтези

Вновь тень войны нависла над возглавляемым Землей и Минбаром Межзвездным Альянсом. Дракхам, наследникам ушедших за Предел Теней, удается поставить под свой контроль Приму Центавра, народ которой они намерены использовать как пушечное мясо при осуществлении своих планов установления нового порядка в галактике. Немногие догадываются об истинной подоплеке происходящих событий. Даже центаврианский Первый Министр Дурла не подозревает, что его "пророческие" сны - это не более чем видения, внушаемые Дракхами. Более того, действия Лондо Моллари, императора Великой Республики Центавра, контролируются Дракхами через посредство Стража, адского порождения их передовых биогенетических технологий, навечно поселившегося на плече Лондо. О Дракхах и их дьявольских замыслах известно лишь Виру Котто и возглавляемому им Движению Сопротивления, силы которого, однако, слишком неравны по сравнению с мощью Дракхов. Между тем техномаги, могущественные союзники Котто в борьбе против владычества Дракхов, отнюдь не горят желанием открыто выступить на его стороне.

---

Испытания. Я так устал от них.

Я устал от слишком многого. Но если верить пророческому сну, в котором я гибну от рук Г’Кара, то моя судьба решится еще не раньше, чем через десять лет. И я не могу просто пройти через эти годы изнуренным и бездеятельным. Я должен найти способ сделать хоть что-нибудь.

Сенна по-прежнему представляется мне очень интересным проектом. А Вир…

Вир… Я должен найти способ, как вернуть его ко двору. В этом я абсолютно уверен. Да, конечно, последний его визит обернулся катастрофой, но я полагаю, что он достаточно умен, чтобы впредь держать свой язык за зубами и никогда больше не упоминать имени Шив’калы. Но как убедить моих тюремщиков в том, что следует позволить Виру вернуться?

И еще Тимов. Как быть с ней?

В течение многих недель я постоянно ловлю себя на том, что начинаю размышлять, удастся ли мне когда-нибудь еще услышать хоть слово от нее. В глубине души я продолжаю надеяться, что она каким-то образом все-таки разгадает эту шараду. Что она поймет - я сфабриковал обвинения ради ее собственного блага, что не от хорошей жизни, а лишь от отчаяния я вынужден был изгнать ее с нашей планеты, ибо иного способа уберечь ее от смерти не было.

Как все это глупо выглядит, будучи изложенным здесь, на бумаге. Оказывается, способность к самообману не ограничена ничем. Ведь у Тимов нет ни малейших причин считать мои действия чем-либо иным, нежели тем, чем они кажутся внешне. Я никогда ее больше не увижу.

Что ж… Может, это и к лучшему.

Да. Да, именно так.

Что касается двух других моих жен, то если я их никогда больше не увижу, это будет даже более чем хорошо. Но Тимов… Я буду скучать по ней. Хотелось бы верить, что она, наоборот, отнюдь не будет скучать по мне, и если это в самом деле так, то я не буду иметь ничего против.

Празднования - извиняюсь, «молитвы» - продолжаются за стенами дворца, шумно и пьяно. Конца им, похоже, не будет. Но я все равно не стану в них участвовать. Я должен остаться в стороне, должен быть выше этой суеты. Конечно, я бы мог забраться в какое-нибудь изолированное помещение и запереться там, чтобы не слышать это громогласное веселье. Но я не могу заставить себя поступить подобным образом. Понимаете… несмотря на все случившееся, я все еще люблю расу Землян. Я верю, что они преодолеют и эти новые испытания. На самом деле, я даже думаю, что они обгонят нас. Я вижу, где теперь Республика Центавра, и вижу, где теперь Земляне, и понимаю, что их звезда только еще начинает возгораться. А наша звезда… она, увы, наоборот, тухнет. Конечно, никто из моего народа так не считает. Да и с чего бы вдруг? Я и сам не хотел бы себе верить. Но я чувствую свою правоту, возможно, потому, что являюсь теперь воплощением духа Центавра… и еще я чувствую, что моя собственная звезда, где-то далеко в глубине моей души, тоже начинает постепенно выгорать.

А празднования продолжаются.

Продолжилось бы это веселье, если бы я мог выйти к народу и объявить им всем, что, скорее всего, все они вскоре угаснут, просто пока еще не догадываются об этом? Впрочем, я все равно не в силах сказать им такие слова, которые они не пожелали бы услышать, поскольку, честно говоря, я и сам не желаю в них верить. Несмотря ни на что, во мне продолжает теплиться надежда на лучшее будущее моего народа, хотя, сказать по правде, куда сильнее я надеюсь на лучшее будущее Землян.

Глава 5

Лондо обнаружил, что с годами жизнь любого человека постепенно становится похожа на четко установленный ритуал, и особенно быстро это происходит, когда ты занимаешь пост Императора. Поэтому для него было настоящим шоком, когда однажды утром он обнаружил, что привычный ритуал грубо нарушен неожиданным исчезновением Дунсени.

Дунсени имел честь быть личным слугой, камердинером и мажордомом Лондо. Он с незапамятных времен сохранял верность Дому Моллари, и насколько помнил себя Лондо, Дунсени всегда был при нем. Впервые он появился в Доме Моллари после того, как отец Лондо выиграл Дунсени в карточную игру, во время одной необыкновенно удачной партии. Семейство Моллари не ожидало многого от Дунсени, поступившего к ним в услужение при столь странных и двусмысленных обстоятельствах, но в результате отец Лондо был приятно удивлен. Дунсени за необычайно короткий срок сумел заработать репутацию эффективного, предупредительного и достойного слуги, заслуживающего полного доверия.

В те времена Лондо был еще младенцем. Даже в самых ранних его воспоминаниях, Дунсени всегда представал очень старым человеком. Дунсени обладал высоким ростом, тихим голосом и пронизывающим взглядом, который, казалось, моментально подмечал все, что могло потребовать его внимания, с тем, чтобы удовлетворить нужды хозяев настолько быстро и эффективно, насколько только это возможно. Его волосы, уложенные в традиционной манере и постриженные с подобающим почтением на средней высоте, были седыми всегда, сколько помнилось Лондо. Дунсени всегда одевался в черный костюм, без каких бы то ни было украшений, и застегивал его на все пуговицы до самого воротника. Император подозревал, что если бы он мог перенестись назад в прошлое, то выяснил бы, что Дунсени на самом деле значительно моложе, чем казался. Но тем не менее, теперь у него уже сложилось полное впечатление, что Дунсени лишен возраста. Дунсени был бессмертен. Он пришел в этот мир стариком, и останется таким… ну, видимо… навсегда.

В начале своего правления Лондо позволил Дунсени остаться в Доме Моллари, но затем все чаще стал замечать, что ему не обойтись без услуг личного камердинера, и на этом посту он не мог себе представить никого, кроме Дунсени. Оказалось, существует масса вещей, которые он не может доверить никому, кроме доказавшего свою преданность слуги. Просьбы, а затем и приказы Лондо становились все более частыми, так что Дунсени начал вежливо, но настойчиво жаловаться. Он указал Лондо, что с годами не становится моложе, даже если внешне это и не заметно, но наоборот, разрываться между Домом Моллари и императорским дворцом ему становится все труднее, чисто физически.

- И всего то! - воскликнул Лондо. - Проблема, которую ты передо мной поставил, решается очень просто. - Лондо так живо хлопнул в ладоши, словно он перемешивал колоду карт, и объявил. - Я назначу тебя своим личным камердинером, освободив от любых других обязанностей. Ты вместе со своей семьей переедешь жить во дворец, и никакие утомительные переезды не будут тебя больше беспокоить, ладно? Это тебя удовлетворит? Или тебе еще нужно обсудить мое предложение со своей женой и детьми?

- Моя жена ушла в лучший мир во время эпидемии Легочной Гнили, поразившей наш город три года назад, Ваше Величество, - спокойно ответил Дунсени. - А мой единственный сын погиб во время нападения Альянса на Приму Центавра.

- Ох, - смутившись, сказал Лондо. Он вдруг почувствовал себя ужасно, хотя ни за что не смог бы отгадать, почему. Возможно, просто потому, что за все это время ни разу не удосужился задать Дунсени такой простой и вежливый вопрос, «Как там поживает твоя семья?» Конечно, успокоил Лондо сам себя, Дунсени должен был бы сам ему обо всем рассказать. Но он продолжал просто молча выполнять свои обязанности и для Дома Моллари, и для императора.

Лондо прокашлялся и одернул свой мундир, хотя и без того на нем не было ни единой складки.

- Мне… очень жаль. Прими мои искренние соболезнования, Дунсени.

- Это для меня много значит, Ваше Величество, - ответил Дунсени с абсолютно невозмутимым выражением. Лондо так и не смог понять, действительно ли в ответе Дунсени была заложена доля сарказма. Впрочем, решил он, старику позволительно выражаться столь двусмысленно, даже перед самим императором.

- Значит, решено? - спросил Лондо.

Дунсени слегка поклонился.

- Разве я могу пойти против воли того, кто носит белый мундир?

И с тех пор Дунсени круглосуточно находился в услужении лично у Лондо, а для исполнения обязанностей по семейным поместьям были наняты другие слуги, подбор которых осуществил сам верный и преданный Дунсени. Каждое утро, когда Лондо просыпался, Дунсени уже был рядом. Он следил за тем, чтобы в порядке была одежда Лондо, чтобы была приготовлена ванна, занимался маникюром императора, надзирал за тем, как пробуют блюда, подаваемые к его столу - не то, чтобы Дунсени сам их пробовал; эта рискованная почетная обязанность была поручена другому, постоянно взвинченному типу по имени Фрит, но именно Дунсени следил, чтобы все блюда были действительно проверены.

Время шло, и обязанности Дунсени становились все шире. Теперь уже он планировал распорядок дня Императора и следил за прибытием и убытием тех, кто желал получить аудиенцию у Лондо в любое время дня. Вскоре уже всем стало известно, что для того, чтобы повстречаться с Лондо, нужно сначала побывать у Дунсени. Нельзя сказать, что Дунсени пытался ограничить доступ к Лондо. Далеко не так. Он просто организовывал очередь просителей, решал, кому из них отдать предпочтение, изучив, какие вопросы Лондо обычно считает наиболее важными и срочными. Ни разу не вышло так, что Дунсени ошибся в своей оценке.