Михаил Пузанов - Перекресток: недопущенные ошибки

• Название: Перекресток: недопущенные ошибки
• Автор: Михаил Пузанов
• Жанр: Фэнтези

---

Глоток. Соленая вода забивается в ноздри. Мешает дышать. Погружаешься — вода давит на уши, возникает какой-то шум. Голова — в тисках. Виски ломит. Вода холодная-прехолодная, как кусочки льда. Кричишь — а не слышно, пытаешься двигаться — будто стоишь. Ты — стоишь, а тело несется. Несоответствие. Неправильно. Ноги рассекает острая галька — ее несет вслед потоком. И свет — сквозь воду, зеленый. А еще — неуместная мысль: под водой струны тоже есть!

Трудно передать ощущения тонущего человека, когда сидишь под кроной раскидистого дома-дерева. Но Эйвелин честно попыталась вспомнить… Вот только что стояла на берегу, чувствовала мягкий песок под ногами, время шло медленно и степенно, ветер оставался тихим и дружелюбным, вода едва плескалась под ногами. И вот — каждую секунду случается два десятка новых событий, шум ветра доносится как через глухую стену, а такая с виду дружелюбная вода заливает нос и рот, мешая дышать. Ну чем она умудрилась обозлить природу? Девушка с таким трепетом и нежностью относилась к животным, растениям и морю Природного мира! В самой страшной фантазии она и помыслить не могла, что однажды мир решит поиграть с ней, как с тряпичной куклой!

И все же… Струны под водой, над водой, в небесах, уходящие в землю и проходящие через людей… Они везде и всегда оставались неизменными: одинаково величественными, тонкими и безупречно музыкальными. Такие — не фальшивят и не всякому музыканту открываются!

В тот раз ей все-таки повезло. Спасение к Эйвелин пришло, хотя на такое везение она вовсе не рассчитывала. Девушка уже прекратила попытки вынырнуть и лишь старалась как можно дольше не раскрывать рта — не пытаться вдохнуть. Из последних сил она надеялась, что удастся дотянуться до струн, ухватиться за них, как за веревки, и, подтянувшись, выбраться на поверхность моря. К сожалению, девушка оказалась слишком молодой и неопытной, чтобы так легко манипулировать стихийными силами: она лишь оттягивала неизбежное. А море смеялось над ней и продолжало играть с телом Эви, то подбрасывая его над водой, то погружая в глубину.

И вот нежданно в ее неумолимо приближающуюся к завершению жизнь ворвались пятеро морских существ: кожа спасителей отливала в морской воде начищенной сталью, а по цвету напоминала серые платья, из тех, что шила мать девушки специально для старейшин города. Тот самый, уникальный оттенок серого, который на первый взгляд не отличить от глубоководного зеленого, и лишь при свете солнца становится ясно, что перед тобой серебристое полотно. Существа передвигались в воде с помощью гибких и хлестких хвостов и двух изящных плавников, слегка напоминающих миниатюрные крылья. И еще одна странная деталь: нити перед ними расступались, образуя коридор, изрядно ускоряющий движение странников. Удивительно, Эйвелин никогда бы не подумала, что своей необъяснимой скоростью передвижения в воде эти создания обязаны не только строению тела, но и магии! Впрочем, она не была до конца уверена, что нити связаны с магией — они, кажется, стояли над ней, превосходили даже не на порядок. И опять же, Эйвелин никогда бы не смогла объяснить, почему так считает, просто это казалось правильным. Хотя, быть может, дело в их чистоте и пугающей вездесущности…

Удивительные создания подхватили обессилившую девушку и понесли куда-то на восток. Впрочем, направление она определила приблизительно, просто по давней привычке наблюдать за положением струн. На востоке они всегда приобретали пурпурный оттенок, тогда как северное направление радовало глаз глубоким синим цветом, западное — насыщенным зеленым, а южное — алым. Чтобы Эйвелин могла дышать, странники поднялись к самой поверхности моря: так, что их спины поблескивали сталью под солнечными лучами. И на одной из этих спин лежала Эви, едва держась за скользкий спинной плавник слабеющими пальцами…

И вот она здесь. Уже пять лет здесь — в землях эльфийского Прибережья. Это место оказалось совершенно особенным, даже по меркам эльфов. Люди привыкли считать перворожденных единым народом, и такое восприятие встречается отнюдь не редко. Трудно, наверное, глубоко судить о народе, к которому не принадлежишь. А уж памятуя о привычной людям небрежности в таких вопросах — и вовсе удивляться нечему! Но собственную народность обладающий разумом почти всегда дробит на составные части, руководствуясь каким-то признаком: для одних разделительной чертой служит кровь, где-то эту роль выполняет сословная принадлежность. Эльфийский народ руководствовался менее жестким принципом: личными предпочтениями, хотя, кажется, существовали и внешние отличия. Тем не менее, Эйвелин уже не раз наблюдала случаи, когда лунных эльфов, живущих среди прибережцев и повторяющих их отношение к жизни, называли морскими.

Вообще, среди перворожденных существовало три основных народности, не учитывая различные варианты их смешения. Ночные, или, как их чаще называли, лунные эльфы слыли хранителями тайн и проводниками разумных существ: жизнь они посвящали познанию невесомых связей и закономерностей мира, исследованиям его загадок, поиску ответов на сокровенные вопросы, хранению этих неповторимых и важных знаний, а еще — всегда приходили на помощь необычным представителям иных народов, причастным к таинствам магии и души. Внешне сумеречные (менее распространенное название этой эльфийской народности) мало чем отличались от людей, даже по цвету глаз — чаще всего Эви встречала серо- и кареглазых. Но лунные эльфы, в отличие от людей, предпочитали черные или серые глухие одежды, особенно мантии, и еще отличались поразительной молчаливостью и отстраненностью.

Хозяйка Прибережья Элизар как-то рассказывала Эйвелин, что вызвано такое поведение не глубоким погружением в собственные думы, а привычной для лунников недоверчивостью, временами переходящей в откровенную подозрительность. "Разум сыграл с ними злую шутку: из тысяч вариантов отношения к собеседнику и оценки его искренности, лунники предпочитают выбирать худший — на всякий случай, если ошибешься — не страшно. С их точки зрения, конечно. По-моему, они какие-то душевно однобокие: избирая разум, теряют всякую эмоциональность и чувствительность — слепые дети, да и только. Хотя, признаться, интуиция у них — ни с чьей не сравнится, но доверия ее подсказки, сама видишь, не прибавляют". Разговор этот зашел после того, как Прибережье посетили по каким-то своим делам двое лунников: Эйвелин кинулась к ним со всех ног, когда заметила вокруг путников громадный клубок туго переплетенных струн, но те лишь вежливо поздоровались и прошли мимо девушки. Учитывая, что недалекие, по сравнению с лунниками, прибережцы все как один ходили за Эйвелин хвостом, словно зачарованные, такое отношение чрезвычайно обидело юную красавицу. Хорошо хоть Элизар краем глаза отметила надутую мину девушки и вовремя рассказала ей о неприятных особенностях характера лунников, а то бы так и растила в душе обиду против сумеречных.

Земли лунников простирались от северной оконечности восточной трети континента до границы с территорией морских эльфов, среди которых жила ныне Эйвелин. Прибережцы, в отличие от лунников, отличались от людей именно внешне, будучи очень близкими по характеру. Как правило, высокие, с королевской осанкой, пронзительно-голубыми глазами и почти белыми, длинными и прямыми волосами. А особое внимание стороннего наблюдателя привлекали, конечно, чуткие заостренные уши, которыми те же лунники похвастаться не могли.

О третьей народности Эйвелин только слышала, не имея шанса увидеть хоть одного рассветного эльфа воочию. Элизар говорила, что те в нынешние времена они не покидают своего леса на западе Карабада — второго гигантского материка Природного мира. По рассказам хозяйки выходило, что рассветные эльфы, как и лунные, почти не отличаются от людей, но все же существует одна характерная черта, свойственная большинству перворожденных этой народности: изумрудно-зеленые глаза. Да, встречались и голубоглазые, но куда реже, а уж серо- и кареглазых можно было по пальцам пересчитать. Больше "особых примет" не существовало. Как правило, среднего роста или низкорослые, зато очень ловкие: вошедшие в присказку, как исключительно эльфийское оружие, длинный лук и тонкий одноручный меч, использовали именно рассветники. Прибережцы, кажется, вовсе оружия не носили, а лунники пользовались либо магией, либо тяжелыми двуручными мечами, одним своим видом отбивающими всякую охоту с ними воевать. Эльфы рассвета, по рассказам Элизар, несмотря на свои фантастические воинские умения, отличались миролюбием и доброжелательностью. Одежду носили, ничем не отличимую от людской: те же рубашки, туники, платья и камзолы самых разных цветов. Да и разговаривали они между собой на привычном человеческому слуху языке, тогда как лунники и прибережцы общались промеж себя одни — на певучем, другие — на ломанном, изобилующем взрывными звуками наречии. Впрочем, справедливости ради надо сказать, разнообразными человеческими языками они также владели в совершенстве.