Мичо Каламата - Под властью пугала

• Название: Под властью пугала
• Автор: Мичо Каламата
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1977

---

– Правильно!

– Давайте передадим!

– Голосуем!

Слово берет депутат Хюсни Тоска:

– Да здравствует Виктор Мановел!

Ходжо-бей:

– Я счастлив, господин председатель, что на трон Скандербега взойдет его величество Виктор-Эммануил Третий.

Бенджо-бей:

– Армию дуче мы все, за некоторым исключением, приняли как друга. Произошло несколько совсем незначительных стычек, так что о сопротивлении нельзя и говорить, мы встретили ее с цветами, с радостью и с распростертыми объятьями.

Болван-бей:

– Наше единственное желание – чтобы были гарантированы все наши обычаи и наше существование как нации. Все это упомянуто в протоколе – стало быть, гарантировано.

Дуб-бей:

– Во многих городах Италии есть улицы, носящие имя Скандербега, так дадим же его корону королю Италии!

Глуп-бей:

– Мне очень жаль, что я не оратор и не умею выразить свои чувства при осуществлении мечты увидеть Албанию соединенной с фашистской Италией.

Депутат из зала:

– О аллах! Его сиятельство Якомони дожидается нашего решения, а мы тут развели канитель. Давайте поскорее проголосуем да и отдадим корону кому следует.

Аплодисменты.

Слово имеет Гафур-бей:

– Албания связала себя неразрывными узами с фашистской Италией. Албания в сердце у великого дуче фашизма. Так воскликнем же: "Да здравствует дуче фашизма!"

– Да здравствует!

Собрание единогласно постановило передать венец Скандербега Виктору-Эммануилу Третьему, назначило многочисленную делегацию для поездки в Рим и избрало нового премьер-министра. Им стал Шевтет-бей Верляци, несостоявшийся тесть Ахмета Зогу, крупнейший феодал Албании. Он взял слово последний.

– Король Зогу был тщеславен и правил страной, словно феодальный властитель, отныне же у нас будет царить истинная свобода…

Перед зданием парламента Вехби Лика наткнулся на патера Филиппа. Тот сиял торжествующей улыбкой.

– Мои поздравления, падре. Воистину историческое событие.

– О да, это великий день, Вехби-эфенди. Теперь Албания пойдет вперед.

– Наконец-то и на нашей улице праздник, падре…

– Я не знал, Вехби-эфенди, что и вы…

– Да, падре, я тоже ждал этого дня, но при тираническом правлении сатрапа я не мог этого показать. Сколько раз хотел я открыть вам душу, падре! Однако я что-то не вижу патера Георгия.

– Он не приехал.

– Скажите, падре, доволен ли наш национальный поэт?

– Чрезвычайно.

– Он тоже об этом мечтал, не так ли?

– Да, господин Вехби, об этом мечтало все католическое духовенство.

– А вот и Нуредин-бей. Я вас приветствую, Нуредин-бей! Как вам заседание?

– Величественное зрелище! Историческое заседание!

– О, и вы тоже в черной рубашке!

– Как видите, падре. Я эту рубашку приготовил еще много лет назад.

На следующий день делегация, выбранная на заседании парламента, поджидала в аэропорту посадки самолета. "Отцы нации", собравшись кучками, переговаривались.

– Да вы только посмотрите, Фейзи-бей, просто поразительно!

– Да, историческое событие!

– Да какое событие, Фейзи-бей! Я совсем не о том! Вы помните, ведь именно нас выбрали когда-то преподнести корону Ахмету Зогу? Или я ошибаюсь?

Фейзи-бей Ализоти удивленно оглядел членов делегации.

– Странно! Как это вы подметили!

– А некоторые ходили когда-то и к князю Виду. Например, Шевтет-бей, Джафер-бей, Гафур-бей, ваша милость, я…

– Действительно, странное совпадение.

– Как вы думаете, повезет нам на этот раз?

– Бог троицу любит.

– Аминь!

Ах, венец Скандербега! Будь ты даже спортивным кубком, вряд ли ты переходил бы с такой легкостью из рук в руки!

XIV

Шпреса услыхала, как кто-то постучался во входную дверь, но открывать не пошла. Вдела нитку в иголку, нажала ногой на педаль швейной машины и склонилась, следя за швом. Потом прислушалась. Из прихожей доносились радостные удивленные восклицания. Мать, Агим, Вандё – все что-то громко говорили. Шпреса услыхала взволнованный голос отца:

– Где ты пропадал, сынок?

Шпреса бросила работу, подбежала к двери, рывком распахнула ее и замерла на пороге.

Вначале она не узнала рослого парня в новом плаще. Она, скорее, догадалась, кто это, увидев, как отец обнимает его, а мать, повиснув у него на шее, никак не хочет отпускать. Почему-то вдруг забилось сердце. Их глаза встретились, и Шпреса, не выдержав, кинулась к Лёни. Мягкие волосы защекотали ему щеку, его словно ударило током, когда он прикоснулся рукой к ее плечу.

– Пришел, сынок, слава богу! – приговаривала госпожа Рефия.

– Агим, запри дверь! – приказал учитель.

Лёни, подхватив на руки Вандё, вошел в гостиную. Госпожа Рефия присела рядом и снова обняла его.

– Знал бы ты, как мы тут беспокоились. Услыхали, что открыли тюрьму, а тебя все нет и нет, столько дней, – пожаловалась она.

– Я уж хотел было ехать в Тирану, да ведь не знаю, где тебя искать там. Где пропадал так долго?

– В Тиране, господин Демир. Меня товарищи задержали.

Госпожа Рефия ласково погладила его по волосам.

– Как ты изменился! Я тебя сначала и не узнала, думаю, что это за тип кидается ко мне обниматься. Да сними ты плащ.

Шпреса взяла плащ. Непривычно было видеть Лёни в новом, хорошо сшитом костюме.

– Как живете, господин Демир?

– Хорошо, мы-то все хорошо, – ответила за мужа госпожа Рефия.

Лёни вспомнил Скэндера, захотелось что-то такое сказать, но он не находил слов. Глаза его погрустнели.

Шпреса села напротив, Агим прижался было к плечу Лёни, но тот, взяв мальчика за руку, вытащил его на середину комнаты.

– Как ты вырос, Агим! Скоро будешь совсем взрослым. Ну-ка скажи, ссоритесь с Вандё?

– Чего нам ссориться? Мы с ним друзья.

– Братья вы с ним, – поправила госпожа Рефия.

– Братья.

– А ты, Вандё, как учишься?

– Хорошо, скоро перейду в третий класс. – Он прижался к брату. – Я так соскучился! Ты мне даже приснился…

– И мне тоже, дядя Лёни, – сказал Агим.

– Ну а теперь идите-ка, ребята. Успеете еще наговориться.

– Да пусть посидят, – вступилась госпожа Рефия.

– Принесли бы нам бутылочку, а? Не грех выпить сегодня по рюмочке, правда, Лёни?

Шпреса вскочила, чтобы принести бутылку, но мать ее остановила.

– Ты бы пошла, Шпреса, да закончила работу.

– Да я устала, мама, руки уже не работают.

– За ней ведь завтра придут с самого утра.

– Получат попозже, – вмешался Демир. – Оставь ты Шпресу, она сегодня достаточно поработала. Принеси лучше сыру и оливок. И салат бы сделала.

Когда стол был накрыт, Демир поднял рюмку.

– За твое здоровье, Лёни! За благополучное возвращение!

– Спасибо!

– Принеси рюмку и для Шпресы!

– Не надо, отец, я не буду.

– Одну рюмочку. Чокнешься с Лёни.

– За тебя, Лёни!

Они расспрашивали его обо всем: как жил в тюрьме, как вырвался, где был последнее время. Лёни отвечал подробно, время пролетело совсем незаметно.

Демир вдруг опомнился.

– А не пора ли нам ужинать?

– О господи, я совсем и позабыла! – воскликнула госпожа Рефия. – А что будем есть на ужин?

Все рассмеялись.

– Да сделай что-нибудь, неважно. Тут все свои.

Лёни вдруг стало как-то не по себе. Ему вспомнилось опять, что нет с ними человека, столь любимого всеми. Стало грустно.

Учитель, угадав его мысли, тронул за плечо.

– Не надо, сынок.

– Мои товарищи в тюрьме, когда узнали про Скэндера, горевали очень, – сказал Лёни. – Даже Хаки – всегда так владеет собой, а тут ходил как в воду опущенный, ни слова не говорил.

Лёни тяжело вздохнул. Шпреса глядела на него сквозь слезы, госпожа Рефия вытирала глаза концом своего фартука.

– Ах, Скэндер, мой сыночек, если бы и ты был сейчас тут со своей матерью…

– Перестань, жена! О будущем надо думать. Что ты теперь собираешься делать, Лёни?

– Не знаю, господин Демир. Товарищи предлагают остаться в Тиране. И работу уже нашли.

– Значит, уйдешь из деревни.

– А что мне там делать? Халупы нашей давно нет. Поеду повидаюсь с отцом, пережду там несколько дней. Боюсь, не стали бы меня разыскивать.

– Не думаю. К чему им снова всех собирать? Придется им так или иначе объявлять амнистию.

– И товарищи в Тиране тоже так говорят. Но пока нет амнистии, лучше не мозолить им глаза.

– Пожалуй.

– Оставайся тут, – предложила госпожа Рефия.

– Спасибо, госпожа Рефия, не буду вас беспокоить. В деревне меня не найдут.

– Насчет деревни ты прав, – сказал господин Демир. – Но чтобы я больше не слышал о беспокойстве. Ты наш, ты у нас вместо… ты для нас как сын.

У него не хватило духу произнести имя погибшего сына.

– Когда отправляешься?

– Сегодня вечером.

– Нет, хоть сегодня побудь у нас, – запротестовала госпожа Рефия.

– Надо идти, – возразил Лёни.

– Налей рюмку Лёни, – сказал господин Демир.

Шпреса взяла бутылку, но Лёни придержал ее руку. Они взглянули друг на друга, и она словно только сейчас заметила, какие у него глубокие черные глаза.