Кирилл Алексеев - Пожиратель мух

• Название: Пожиратель мух
• Автор: Кирилл Алексеев
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007
• ISBN: 5-9717-0471-0

Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.

Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.

Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.

И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.

---

Жила Пияда с внучкой-дурочкой. Уж не помню, как ее звали… Не то Катя, не то Клава… В общем, что-то в этом роде. Местные ее называли просто – Пиядина. Ну, то есть Пияды внучка. Дурочка она была в буквальном смысле. Что-то с головой… Я в психологии и психиатрии не силен, так что диагноз назвать затрудняюсь. Дебильность, полагаю. Во всяком случае, то, о чем рассказывал дядька, здорово напоминает олигофрению. Мне как-то довелось поработать в интернате для детей с дефектами развития. Само собой, подробно симптомы никто не расписывал. Дурочка и дурочка. Дядька только говорил, что ходила все время грязная, в одном и том же сарафане и босиком до самой зимы. Делать толком ничего не могла, разве что венки плела хорошо – любимое занятие. И целыми днями по лесу шастала. Уйдет еще затемно и только поздно вечером возвращается, если летом. Несколько раз видели ее в лесу: сидит на какой-нибудь полянке и венок плетет. Сплетет, на голову наденет и за следующий принимается. Может, так целыми днями и сидела. А может… Кто его знает?..

Отец, сын Пияды, на войне погиб, в шестнадцатом году. Германский фронт. Жена его, когда об этом узнала – утопилась. Оно и понятно: осталась одна со старухой, которая ее лютой ненавистью ненавидела, да с дочерью больной на руках. Думаю, Пияда не последнюю роль в этом деле сыграла.

В деревне с самого начала, еще с Пиядиного деда, к этой семейке относились с некоторым… гм… предубеждением. Зла не причиняли, но и о помощи говорить не приходилось. Загорись их изба, все просто следили бы за тем, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома. Но никто и пальцем бы не пошевелил, чтобы потушить пожар. Это нормально. Как показывает история, человечество вообще предпочитает такие взаимоотношения. Просто стоять в сторонке и смотреть… Так они и жили особняком, ни с кем не общаясь. Даже когда была полная семья. А уж когда они вдвоем остались… Обходили их дом за километр, словом.

Хозяин вытащил из миски очередной окурок, чиркнул спичкой и выпустил облачко вонючего дыма.

– Лет семнадцать ей было, когда это случилось, – продолжил он. – Дурочке, я имею в виду. Она ж хоть и говорила нормально, но соображала-то не очень. Можно сказать, вообще ни черта не понимала. Все веночки плела в лесу. Вот какой-то добрый человек этим и воспользовался. Уж не знаю, кому могло в голову прийти такое. Тоже, наверное, психу. В общем, вернулась она как-то из леса заполночь. Весь подол в крови. Бабка в крик: что, мол, внученька случилось? Та, как смогла, объяснила. Сама-то, похоже, и не поняла, что именно с ней случилось. Изнасилование вообще мерзость страшная, а уж изнасилование слабоумной… Пияда поклялась, что узнает, кто надругался над ее внучкой. Узнает и накажет по-своему.

Через девять месяцев дурочка родила. Мальчика.

На последнем слове голос хозяина дрогнул и понизился чуть ли не до шепота.

– Назвали его Прохором. В честь отца. Назвала, разумеется, бабушка. Для матери он был чем-то вроде новой интересной игрушки. Сперва она от него не отходила. Смотрела, говорила что-то, пуская слюни, трогала… Но кормила только потому, что бабушка заставляла.

Если бы не старуха, мальчик не прожил бы и дня. Но Пияда его выходила. Стала ему вместо матери, хотя лет ей к тому времени было чуть ли не под сотню.

Чем они жили, я не знаю. В колхоз они, понятное дело, вступить и не подумали, копались сами в огороде. Дядька говорил, что, скорее всего, иногда Пияда все же бралась за колдовство. Кому-то мужика приворожить поможет, кому-то порчу на соседа навести. Слухи, конечно, но как тогда объяснить, что они с голоду все не померли. Что столетняя старуха может делать? Копать, пахать? Нет, конечно. А уж парнишка и подавно. Не знаю, не знаю…

Постепенно жизнь в пиядином доме пошла своим чередом. Полоумная матушка все так же пропадала целыми днями в лесу, плетя венки. Теперь не для себя, а для любимого сыночка. Вечером она возвращалась домой и надевала ему на головку очередной венок. В этом, наверное, выражалась ее материнская любовь – в бесконечных венках из одуванчиков или ромашек. Пияда сидела целыми днями на лавочке у амбара, а парень с семи лет кормил себя, прабабку и больную мать. Короче, вел все хозяйство, и дядька говорил, что получалось у него это неплохо. Мне лично такое представить сложно. Крестьянский труд – адский труд. А тут пацанчик все тянет в одиночку. Само собой, никаких там игр, никаких друзей-приятелей… Времени ни на что не оставалось. Да дело было не только в этом. Дети его сторонились. У них ведь тоже есть уши. И разговоры взрослых о «ведьмином отродье» попадали на благодатную почву.

А сторониться было чего и без взрослых пересудов. Прохор рос, как бы это сказать… пареньком со странностями. Однажды его застали за тем, что он пил кровь соседской кошки, отрубив ей предварительно голову. Было ему тогда девять лет. Если бы не Пияда, не знаю, что с ним сделали бы. Но старухи побоялись. Дали подзатыльник, да и забыли. Спустя год он попался на воровстве. Да и воровством-то не назвать, если честно. Забрался в чужой сад яблок нарвать. Поймали. Ну, что в таких случаях делают? Взял его хозяин за шкирку и приготовился надрать как следует задницу. Прохор вывернулся и вцепился зубами ему в руку. Не укусил, а именно вцепился. Как пиявка. Его смогли оторвать только с клоком кожи.

Пияде тогда сказали, чтобы она держала своего внучка при себе днем и ночью. Иначе, неровен час, зашибет его случайно поленом. Старуха ничего не сказала. Посмотрела на баб, которые к ней явились, развернулась и в дом ушла. Промолчать-то она промолчала, но через неделю у двух баб, которые были беременны, случился выкидыш. А еще через месяц начала дохнуть скотина. Коров выгоняли на пастбище, но они возвращались через час по домам, мыча от голода. Вот так вот. Трава под ногами, а они не жрут… Половина передохла, пока не обратились к той бабке из соседней деревни. Она сразу сказала – порчу навели на скот.

Всем стало ясно, чьих рук это дело. Но в открытую все равно побоялись выступать. Кто ее знает… Ругались, грозились между собой унять старуху, да только все кончалось разговорами. Пока, через год, Прохор не отличился в очередной раз. Он напал на девушку. У нее были месячные. И он… Простите, барышня, за подробности, повалил ее на землю и… В общем попробовал менструальной крови. При этом так увлекся, что снова пустил в ход зубы, что для девушки закончилось тяжелейшей травмой.

К Пияде явились всей деревней и предъявили ультиматум: либо она со своим чокнутым семейством убирается из деревни, либо однажды проснется в горящей избе. Пияда в долгу не осталась и пригрозила проклясть каждого, кто только попробует причинить вред ей или ее внуку. В те времена к подобным угрозам относились куда серьезней, чем сейчас. Поэтому, поворчав, убрались восвояси. Но один смельчак все-таки в деревне был, как выяснилось позднее.

Через два месяца Пияду отравили. Кто, как, чем – не знаю. Никто не знает. Человек, который это сделал, предпочел свое участие в этом деле не афишировать. Старуха просто заболела, и все. Внезапно и не на шутку. Полагаю, яд должен был убить ее быстро, за несколько часов. Но она прожила почти неделю. Умирала она жутко. Дядька говорил, что из-за ее воплей было не уснуть ночами. Сначала она осыпала всю деревню проклятиями. Потом клялась, что вернется. Что она не успокоится на том свете, пока жив хоть кто-то из этой деревни, вплоть до седьмого колена. Под конец умоляла поставить рядом кружку воды.

Вы знаете про воду? Нет? Есть поверье, что облегчить смерть колдуна, всегда очень мучительную, можно, поставив рядом с ним стакан с водой. Вроде как вода забирает плохую энергию, поэтому и умирать им легче… Говорят, что вода в такие моменты буквально бурлит, расплескивается через край. Вот Пияда и умоляла принести воды. Не знаю, почему внук не сделал этого. Дочка-то понятно, она ничего не соображала… Только выла, вторя бабке. А вот Прохор… Не знаю. Говорю же, он был со странностями. Может быть, ему нравилось смотреть, как мучается прабабка.

Когда Пияда, наконец, отошла, встал вопрос о похоронах. Решили, что хоронить ее на кладбище не станут. Не по-христиански, конечно, но слишком уж люди обозлились. Можно и их понять. Старуху закопали за погостом. Причем, – старик сделал драматическую паузу, – кто-то бросил ей в гроб горсть маковых зерен, перед тем как заколотить крышку.

– Маковые зерна? – поднял брови Виктор. – Зачем это?

– Тоже суеверие. Только связано он не с колдунами, а с вампирами. Когда хоронят человека, подозреваемого в вампиризме, нужно бросить ему в гроб горсть семян. В Европе это семена горчицы или проса, на Руси упырям кидали маковые зернышки. На самом деле неважно, что за зерна, хоть овес кидай. Считается, тогда вампир не встанет из могилы, чтобы пить кровь.

– Почему это?

– Смысл в том, чтобы занять вампира. Он будет вынужден пересчитывать зерна, и пока не сосчитает их все, не сможет покинуть гроб. Считает он по одному зернышку в год. Так что если бросить хорошую жменю, можно уберечься от его визитов на достаточно долгое время. Очень удобно, не правда ли? Намного легче и интеллигентнее, чем заколачивать в грудь покойнику кол или отрубать голову. Всего лишь зерна… Честно говоря, не знаю, почему так поступили со старухой. Не думаю, чтобы ее считали кровопийцей. Но может быть, это я плохо осведомлен о власти маковых зерен. Возможно, они действуют не только на вампиров, а вообще на любую нежить. Главное, подобный жест ясно говорил о том, что старуху всерьез боялись. Даже после смерти. А может быть, особенно после смерти.