Анатолий Калинин - Запретная зона

• Название: Запретная зона
• Автор: Анатолий Калинин
• Издательство: Госкомиздат СССР
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989

Писателя Анатолия Вениаминовича Калинина представлять не надо. Его произведения не просто известны, а стали, можно сказать, хрестоматией нашего времени. Гражданскую войну, раскулачивание, кровавые дороги Великой Отечественной, голод и разруху прошли сыны донских степей.

В романе «Запретная зона» повествуется о строительство Волго-Донского канала. «Запретная зона», являясь самостоятельным произведением, вместе с книгами «Товарищи», «На юге», «Гремите колокола!» входит в завершенный писателем цикл произведений о военных и послевоенных годах.

---

– Вам платье с длинной юбкой будет особенно идти, – говорила выписанная ею из Ростова портниха, немолодая женщина с морщинистым лицом, становясь перед Лилией Андреевной на одно колено и закалывая внизу лифа булавками басочку.

– Не хотите ли вы сказать, что мне следует скрывать свои ноги? – спросила Лилия Андреевна, глядя на себя в зеркало шифоньера.

Портниха, кроткая женщина, замахала руками:

– Ой, что вы!

– Только не мне стыдиться своих ног, – заключила Лилия Андреевна.

Никакая сила в мире не должна была теперь помешать ее священнодействию с портнихой. Но и не могла же она остаться безучастной к тому, что происходит на улице перед окнами ее дома. Вытягивая голову, она заглянула за портьеру. Наконец-то Гамзин внял ее словам и прислал бульдозер, чтобы разровнять улицу перед их домом, – в этих бывших станицах все улицы сплошь в кочках и ямах, и она уже не однажды ломала каблуки на туфлях. Как там ни говори, а Гамзин не осмелился отказать ей в ее просьбе.

Но вслух Лилия Андреевна недовольным тоном поясняла портнихе:

– Теперь от пыли белого света будет не видно. Придется форточки закрыть.

В эту минуту и вошел к ней в дом парень в ковбойке и в черных штанах бульдозериста. Прежде чем открыть дверь, он постучал, но Лилия Андреевна, занятая примеркой, не услышала его стука, и он потянул дверь за ручку к себе. Лилия Андреевна дважды взвизгнула и мощным прыжком метнулась в сосед нюю комнату. В первый раз она взвизгнула при столь неожиданном появлении мужчины на пороге, а во второй раз, когда портниха в испуге, вместо того чтобы выдернуть булавку из юбки, вонзила ее Лилии Андреевне ниже пояса.

Лишь тогда Федор сообразил, что это и есть хозяйка дома, когда она, выглядывая из двери соседней комнаты, с негодованием осведомилась у него:

– Что вам здесь нужно?

Смех душил Федора, но он сумел сохранить на лице приличествующую случаю серьезность. Только слегка вздрогнув голосом, вежливо протянул Лилии Андреевне бумагу.

– Здравствуйте. – Он козырнул. – Распишитесь.

– Это что такое? – недоверчиво спросила Лилия Андреевна, выходя из соседней комнаты и запахивая на груди халатик.

– От коменданта, – пояснил Федор кратко. Лилия Андреевна вонзилась в протянутую бумажку взглядом, и тут же глаза ее стали круглыми.

– Вы с ума сошли! – вскрикнула она, отшвыривая от себя бумажку. – Я сейчас буду мужу звонить.,

Федор был столь же бесстрастен, сколь и вежлив.

– Ничего не имею против.

Лилия Андреевна бросилась к телефону и попросила соединить ее с кабинетом главного инженера правого берега. Телефонистка вежливо ответила, что кабинет товарища Клепикова не отвечает. Лилия Андреевна потребовала переключить ее на Цымлова. Оказалось, и телефон Цымлова занят, он разговаривал с Автономовым. Звонок к Грекову она приберегла на крайний случай, потому что до сих пор не могла простить ему поведения у нее в курене. Но теперь выхода у нее не было. Телефонистка ответила ей, что товарищ Греков в командировке.

На коммутаторе дежурила Валя Антонова, и из слов Федора Сорокина она усвоила, что в течение двух часов ни один телефонный звонок из дома Клепиковых и в их дом не должны достигать цели. Валя Антонова сознавала, что совершает проступок, за который начальник узла связи по головке ее не погладит, но она действовала не только в порядке комсомольской дисциплины. Она жила в женском общежитии в одной комнате с Тамарой Черновой и все знала.

Бросив трубку, Лилия Андреевна в изнеможении опустилась на стул. Впоследствии Федор признавался Игорю и Вадиму, что в этот момент у него впервые дрогнуло сердце. Особенно когда она беспомощно взглянула на него полными слез глазами.

– Но это же самоуправство.

Впервые Федор почувствовал, что перед ним пожилая женщина, и даже усомнился в том, что поступает правильно. Но тут же он вспомнил, как она хотела и могла повлиять на всю дальнейшую жизнь Тамары с Игорем.

– Мое дело выполнять. – Он взглянул на ручные часы. – Через два часа я должен доложить.

– Но почему же так быстро? – с недоумением спросила Лилия Андреевна.

И тут Федор, указывая пальцем вниз, несколько даже таинственно произнес одно лишь слово:

– Фильтрация.

Лилия Андреевна приподнялась со стула.

– Где?

– В непосредственной близости от плотины никто не может дать гарантии. Короче, ваш дом в угрожаемой зоне.

– В угрожаемой?

Теперь уже испугалась не только хозяйка дома, но и ее портниха. В растерянности она заметалась по комнате, собирая свои выкройки, ножницы и ползая по полу в поисках наперстка, который, как на грех, куда-то закатился.

– Иными словами, на жиле, – сформулировал Федор.

– Это опасно?

Федор все же решил проявить максимум добросовестности. За всю свою жизнь ему еще ни разу не приходилось так крупно лгать, и эта роль уже начинала тяготить его.

– Точно предугадать, конечно, никто не может, но тем не менее каждую минуту…

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Лилия Андреевна не пожелала больше ни минуты оставаться в этом доме. Она только еще раз с неподдельной беспомощностью взглянула на Федора.

– Но как же я могу со всем этим справиться. У меня пианино и другая мебель.

– Ну, в этом мы вам сможем помочь. – Приоткрывая форточку на улицу, Федор крикнул: – Ребята, сюда!

Ребята в таких же, как у Федора, ковбойках и в комбинезонах посыпались через борта двух трехтонных машин – и вот уже, руководствуясь указаниями хозяйки, стали выносить из дома пианино, диваны, кресла. Девушки в спецовках проворно помогали Лилии Андреевне увязывать узлы и чемоданы, снимать со стен ковры и скатывать на полу дорожки. Через какой-нибудь час комнаты в доме уже зияли нежилой пустотой, ветер, проникая в настежь распахнутые двери, шуршал по полу обрывками газет, перелистывал брошенные хозяйкой старые журналы. Машины на улице уже стояли нагруженные доверху.

– Вас в семейное общежитие доставить? – дотрагиваясь до козырька, осведомился Федор.

К этому времени Лилия Андреевна уже успела прийти в себя. Теперь, когда она мысленно уже безвозвратно рассталась с этим домом и могла взглянуть на него со стороны, она увидела, что это действительно всего-навсего обыкновенный курень, подлежащий слому. Больше ей ни одного часа нельзя было здесь оставаться.

Холодно и строго взглянула она на этого щуплого белесого паренька в ковбойке.

– Почему же в общежитие. У нас на правом берегу, слава богу, свой коттедж.

30

После того как трехтонки увезли все вещи вместе с их хозяйкой, Федор остался с бульдозером довершать столь успешно начатое предприятие. Ему стоило лишь развернуть бульдозер как танк, чтобы не осталось и воспоминаний от этой кодлы. Ветхие стены дома должны были рухнуть от одного удара.

И он стал разворачивать бульдозер для тарана. Оказалось, не так это просто. С какого места ни заезжай к этому куреню, его со всех сторон заслоняли большие деревья, отягощенные теперь грузом поспевших красных и шафранно-желтых яблок. И какую бы стену ни наметил таранить Федор, ему не миновать было подмять эти яблони. А их посадили здесь люди, которые прожили под ними не полгода и не год, как только что упорхнувшая отсюда кукушка. И до того, как она превратила этот дом в кодлу, жили в нем люди совсем другой породы. Может быть, лежал под этими яблонями, умирая, отец того самого казака, что и теперь подошел к бульдозеру и не очень ласковым взглядом наблюдает из-под кустов косматых бровей, как Федор примеривается превратить в прах то, что его дед и отец, а может быть и он сам, сложили своими руками.

Пожилая женщина, должно быть, жена этого казака, тоже подошла к ним и остановилась, молча утирая уголком черного платка глаза. Конечно, курень их был уже совсем старый, саман сам рассыпался, как пыль, а теперь они на новом месте уже жили в кирпичном доме. И все же мало еще времени прошло, чтобы успеть было им отвыкнуть от старого и присохнуть сердцем к новому дому. У Федора мелькнула мысль, что еще месяц, а то и больше может постоять этот курень, пока действительно дойдет очередь до его сноса по плану, и пусть за это время его подлинные хозяева попрощаются с ним как следует. Он вспомнил, что забыл снять в опустевшем доме телефонный аппарат, и решил позвонить в автоколонну, чтобы прислали сюда еще трехтонку. В пустых стенах гулко раздавалось каждое слово.

– Сколько же у нее барахла?! – удивился по телефону диспетчер автоколонны.

Но Федор не стал вступать с ним в объяснения.

– И полдюжины ребят. Аллюр три креста.

Для диспетчера автоколонны слово секретаря комитета комсомола было законом. Через десять минут трехтонка уже подъезжала к дому. Шестеро парней, приехавших на ней, с изумлением бросились выполнять распоряжение Федора: снять урожай с яблонь.

– Только веток не ломать! – сурово предупредил Федор.

Казак с косматыми бровями и его жена стояли в стороне и молча смотрели, как освобождался их сад от урожая. Они давно уже не помнили такого урожая в их старом саду. Шофер подъезжал на трехтонке прямо под деревья, и яблоки стряхивали с ветвей прямо в кузов. Не прошло и часа, как сад уже облегченно зашумел под ветром, потягивающим с нового моря, распрямились и взмыли кверху его ветви, а над кузовом автомашины желто-красным курганом поднялись яблоки. Стоя на подножке машины, Федор незаметно отвернулся, увидев, что слезы уже выступили не только на глазах у бывшей хозяйки этого сада. И может быть, еще никогда хозяевам его не казался таким опьяняюще-сладким запах этих последних, снятых с его ветвей яблок.