Николай Задонский - Смутная пора

• Название: Смутная пора
• Автор: Николай Задонский
• Издательство: Центрально-Черноземное книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1983

«… Собирая материалы о булавинцах, Николай Алексеевич нашел много других новых, нигде не публиковавшихся ранее документов той же поры. В его руках оказались источники, освещающие положение на Украине в конце XVII и начале XVIII века и предательскую политику гетмана Мазепы. В то время как после поражения русских войск под Нарвой и вторжения шведских войск в Польшу царь Петр принимает все меры для укрепления рубежей Российского государства, на Украине тонкий интриган и ловкий заговорщик Мазепа ведет тайные переговоры с неприятелем, вынашивает замысел разорвать братский союз Украины с Россией.

Обогатив свои немалые познания об этой эпохе новыми историческими данными, писатель в своем воображении все чаще и настойчивее обращается к славным деяниям молодого царя Петра Первого, к фигуре иезуита Мазепы, к его роману с юной дочерью Кочубея…»

---

– Имею верные сведения, ясновельможный пане гетман, – докладывал Орлик, – что Палий тайно посылает на нашу сторону своих лазутчиков. Сии лазутчики мутят народ более всех… В Сечи видел я также Луньку Хохлача, бежавшего из маетности вашей милости… Недовольство особой вашей ясновельможности столь велико, что казаки и гультяи открыто выражают желание передать гетманство Палию, коего почитают своим защитником… Ежели Палий будет принят под руку его царского величества, то при его воинском счастье, хитрости и общем расположении народа может получить уряд вашей милости…

Мазепа, слушал молча. «Да, это правда, – думал он. – Правда… Надо принимать иные меры, пока не поздно. Писарь прав. Оплошку я чуть не сделал явную… Дело не о ремешке идет, а о целой коже…»

– Дело сие держи, Филипп, в тайне, – тихо произнес он, когда писарь кончил. – Впредь так служить будешь – быть тебе генеральным…

– Богом клянусь, пане гетман, крови за вас не пожалею, – с чувством ответил Орлик.

– Кровь ныне дешева, бога многие не боятся, – усмехнулся Мазепа, пристально вглядываясь в писаря. – Я из Москвы, из Посольского приказа извещение получил, будто в Польше прошлый год некий вор, злодей и безбожник костел ограбил и двух жинок заколол. А нынче-де тот вор, кличку переменив, к нам в казаки ушел… Так мне строго приказано сыск учинить и, буде того вора обнаружим, немедля в кандалы взять…

– А приметы того вора вашей милости ведомы? – изменясь в лице, дрогнувшим голосом спросил Орлик.

– Ведомы явственно, – раздельно и значительно произнес гетман.

Его огненные глаза жгли писаря. Тот молчал, все ниже и ниже склоняя голову.

– Иди, Филипп, – сказал наконец Мазепа, – иди и ведай, что сыска чинить не буду, но службы требую верной…

Орлик опустился на колени, схватил полу гетманского кунтуша, поцеловал.

– Весь твой до гроба, – прошептал он, – с тобой хоть в ад…

И вышел, слегка покачиваясь, словно его вдруг хмельком зашибло.

А гетман опять сел к столу, внимательно перечитал написанное ранее, медленно порвал на мелкие клочки. Вздохнул и принялся за новое письмо, злобно грязня украинский народ, которым управлял:

«Наш народ глуп и непостоянен. Пусть великий государь не слишком дает веры малороссийскому народу, который сегодня дружит с нами, а завтра может сговориться с поляками, – писал Мазепа. – Палия тоже не следует в подданство принимать. Он ныне начал вельми высоко забирать и от часу все больше к себе гультяев прибирает… Ничего доброго царскому величеству Палий не мыслит и тайно сносится с врагами нашими…»

В тот же вечер с доносом на казацкого батьку выехал в Москву писарь Орлик.

XIV

Когда прохожий поп Грица Карасевич ввел в блуд двух местечковых жинок, казаки и селяне по своему старому обычаю решили с попом расправиться сами. Приговорили повесить.

Но поп был не глуп и, как объявили ему приговор, стал казаков совестить:

– Эх, браты, браты! Вижу я, что ослабла ныне сила казацкая, коли за жинок злоехидных такого человека губите. Я ж за вас, собачьих сынов, кровь свою вместе с батьком Палием проливал. Меня сам батько Палий по правую руку сажал, как я трех ляхов срубил. Я ж, дурни вы чубатые, только видом поп, а душой казак и батьку Палию кум…

– Черту ты кум, а не батьку, – пробовали спорить казаки. – Батько – сокол, а ты – ворона…

– Кто ворона? Я? Ах вы, гусиные гузки! Ах вы, свиные хрящики! Ах вы, бабьи подолы! – Тут поп такой отборной руганью пустил, что многие заколебались:

– Кто знает, может, и кум… Говорит по-казацки…

Посовещались старики, решили горилкой правду искать. Известно, что настоящий, добрый казак горилку пьет без отказа, пока до дна не доберется.

Принесли здоровенный глиняный жбан.

У попа глаза заблестели.

– Чую, – говорит, – казацкий квасок, дайте хлебну разок…

– Пей, – отвечают, – с богом…

Схватил поп жбан – только в глотке забулькало. Единым духом весь жбан высадил.

– Ей-богу, кум батьки! – восторженно крикнул какой-то молодой казак.

– Кум не кум, а казацкой породы, – рассудили старики и приказали веревку убрать.

А у попа глаза осовели, посмотрел он на стариков, рукой махнул.

– Ну, – говорит, – свиные рыла… берите грех на свои поганые души… Вешайте!..

– Нет, – отвечают, – добрых людей мы вешать не можем. Иди с богом…

– Нет, – спорит поп, – вешайте. Охота мне с того света глянуть, як мой кум Палий за меня с вас изыщет…

А сам за веревку – и петлю вяжет.

Старики отнимают:

– Что ты, что ты! Бога побойся!

Поп в драку. Кулаки здоровые – насилу успокоили. Признали кумом батька.

Стал с тех пор поп Грица жить в почете, – велика была слава казацкого батька Семена Палия.

Но скоро слух о Грице дошел до гетмана.

Как посмотрел на его проделки пан Мазепа, никто не ведал, но только однажды поп Грица исчез и больше в тех местах не показывался.

– Мабуть, вин к куму поихав, – гадали казаки, вспоминая веселого попа.

XV

Заключив с саксонским курфюрстом[22] и польским королем Августом союз против Карла XII, царь Петр начал военные действия в Прибалтике, освобождая захваченные шведами исконные русские земли. Но под Нарвой войска Петра потерпели поражение и откатились назад.

Шведский король Карл XII вторгся в Польшу. Коронный гетман польский Иероним Любомирский, изменив своему народу, перешел на сторону врага.

Любомирский искал союза с Палием, подбивая его выступить против русских войск. Несмотря на выгодность условий, предложенных коронным гетманом, казацкий батько воевать против русских наотрез отказался. Он обратился опять к гетману Мазепе со старой просьбой – принять его под державную царскую руку.

Палий правильно рассчитывал, что теперь русский царь не должен ответить ему отказом. Но он не ведал того, что отношение к нему Мазепы круто изменилось к худшему, что просьба его прочно застряла в гетманском столе, что гетман искал только случая погубить его.

Получив приглашение гетмана прибыть к нему для переговоров по важным делам, Семен Филиппович простился с женой и в тот же день отбыл в Бердичев, где стоял обоз Мазепы.

На глазах у всех гетман трижды облобызал батька Палия, под руку провел его к себе в шатер, где был приготовлен богатый обед.

За гетманом вошла вся генеральная старши?на и судья Василий Кочубей.

Семен Филиппович Палий был небольшого роста, коренастый, с пышными усами, голубоглазый. Он совсем не походил на «грозного» батька, был добродушен, любил жить с душой нараспашку и от чарки горилки никогда не отказывался.

А тут его самолично потчует друг, пан Мазепа, – как отказаться?

Выпил батько одну чарку, другую, третью. Захмелел. Сейчас бы соснуть казаку хорошенько, а нельзя.

Иван Степанович под локоток держит и тихим голосом дивные речи говорит:

– Очень мне удивительно, брат Семен, что ты ныне с панами задружил и гетману Любомирскому служишь…

– Брехня… Який я панам друг?.. Я казак…

– А почто с Любомирским тайну пересылку имеешь?

– Яку пересылку? Паны на свою сторону склоняют… пишут грамоты… а я що? Я под царскую руку всегда желаю…

– А почему по царской грамоте Белой Церкви нашим доброжелательным панам не сдаешь?

– Яки паны доброжелатели? Все паны одинаковы, и пользы от них царскому величеству не будет, – сказал Палий, не понимавший «тонкой политики».

– Вот ты ослушался и огорчил великого государя, – вздохнул гетман. – За это он тебя в свое подданство не примет…

– А не примет, бес с ним… Я сам не пропаду… Я сам себе гетман…

Батько, качаясь, встал, взмахнул руками, сделал два шага, упал на походную кровать гетмана, сразу захрапел.

– Пиши, – сказал Мазепа сидящему рядом писарю, – пиши, что Палий грамоты от изменника Любомирского получал, пересылку с ним имеет, его царскому величеству поношение чинил и гетманом сам себя называет… Все слышали, господа старши?на? – обратился он к генеральным.

– Слышать – слышали, пан гетман, – сказал Кочубей, – а не худо бы для верности свидетельские улики представить.

– Можно и свидетельские, – согласился Мазепа, посмотрел на спящего батьку и хлопнул в ладоши.

Вошел есаул Чечель с двумя сердюками.

– Привести попа Грицу Карасевича, – приказал гетман.

… Крепок казацкий хмельной сон.

Целое ведро ледяной воды вылили на голову батька – насилу глаза продрал.

А ни ухом чей-то голос сладкий:

– Не признаешь, Семен Филиппович, старого приятеля?

– Что за чертовщина? Який приятель?

Сел батько на кровать, видит, словно в тумане, – люди какие-то окружили… Ба! Да ведь это сам пан гетман. То старши?на казацкая… То сердюки… Ну, а дальше… дальше черт его разберет… поп какой-то, кажется, вертится…

«До чертей напивался, до попов впервые», – мелькнула у батька догадка.

– Доброго здоровья, пан Палий, – сказал Грица, робко выглядывая из-за спин старши?ны.