Паулина Гейдж - Искушение фараона

• Название: Искушение фараона
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01852-0

Роман Паулины Гейдж «Искушение фараона» – это по-настоящему захватывающая, загадочная история, полная приключений, страсти и мистики.

Царевич Хаэмуас, сын Рамзеса Второго, богат, влиятелен и почитаем во всем Египте как талантливый врачеватель и благородный человек. Но его душу давно терзает тайное желание – заполучить легендарный Свиток Тота, который, как считается, наделяет своего владельца способностью возвращать к жизни усопших и понимать язык зверей и птиц. Наконец судьба улыбнулась молодому царевичу, и в нераспечатанной гробнице он нашел заветный манускрипт. Но мог ли он подумать, что там его ждет и великая любовь?

Завораживающая, мастерски написанная история о чувственности и любви, несомненно, приятно порадует читателей уже знакомых с Паулиной Гейдж по ее роману «Искушение богини».

---

И еще одна неприятная мысль не давала Шеритре покоя. Обнаруженные ею на свалке следы смертельного заклинания. Может ли быть, что оно – дело рук Табубы, решившей тем самым защитить себя от завистливого гнева умершей владелицы сережки? Но девушка была уверена, что ее находка – свидетельство не обычного заклинания, а проклятия. Эти мысли не давали ей ни минуты покоя, они преследовали Шеритру, когда та лежала без сна в постели, когда гуляла по саду или когда Бакмут покрывала ступни ее ног краской хны. Гнев древней ка усопшего невозможно предотвратить, нанося ей еще одно оскорбление. «Надо на несколько дней вернуться домой, – решила Шеритра. – Откладывать больше нельзя».

Той же ночью, лежа в объятиях Хармина, она сообщила ему о своем решении. Он потерся губами о ее щеку.

– Я отпущу тебя, но лишь с одном условием – что ты вернешься через два дня. Ты приносишь мне удачу на охоте, Солнышко, и вместе с тобой в этот дом пришло счастье.

Табуба тоже легко согласилась с решением Шеритры.

– Я вполне понимаю твое беспокойство, – сказала она с сочувствием. – Выбрани как следует своего братца за то, что совсем позабыл нас обеих, и, когда вернешься, приглашай его к обеду. Мой пламенный привет твоей восхитительной матушке.

Быстро собрав то немногое, что она решила взять с собой, Шеритра легко простилась с Хармином и его матерью. Для долгих прощаний не было повода, ведь вернуться в этот дом, который теперь она сама считала своим, девушка собиралась на следующий вечер.

Но стоило ей выйти за порог при бледном свете утреннего солнца и неспешным шагом направиться к причалу, как ее охватили некая смутная нерешительность и беспокойство. Она давно уже перестала ощущать окружающую жизнь и события реально, какими они были на самом деле. Картина странно смещалась, четкие линии расплывались, и девушка, все дальше и дальше оставляя позади низкий белый дом, затаившийся, словно в коконе, в гнетущей тишине и ничем не нарушаемом молчании, уже ни в чем не могла быть уверена. Она поднялась на борт лодки, охваченная странным чувством – словно и сама она, и окружающий мир вдруг утратили свою твердую материальную оболочку.

Бакмут не скрывала радости. Даже воины, казалось, воспрянули духом – их жесты и слова стали более живыми, непосредственным. «Все они счастливы, все, только не я, – мрачно думала Шеритра, когда лодка отчаливала от берега. – Что ж, это их счастье не продлится долго, ведь что бы ни случилось, а завтра вечером я все равно возвращаюсь сюда, и все они отправятся со мной». Бакмут мурлыкала что-то себе под нос, и ее госпожа с трудом подавила желание резко прикрикнуть на служанку. Шеритра сидела и, полная мрачной решимости, пристально смотрела прямо перед собой, туда, где перед глазами разворачивались панорамы города.

Причал отцовского дома показался ей слишком большим и каким-то незнакомым. Лодка ткнулась носом в берег, спустили сходни. На причальных шестах, воткнутых в речное дно, красовались бело-синие царские стяги. Девушке казалось, что каменные ступени, ведущие наверх, вычищенные и отдраенные до безупречной чистоты, уведут ее в неизвестную бесконечность, и она ступила на берег, затаив дыхание. На берегу ее по очереди приветствовали воины-стражники, а также кое-кто из прислуги, безукоризненно чистой и аккуратной, как и натертые до блеска ступени причала. Они поспешно пали ниц, выражая царевне свое почтение. Глашатай бросился к дому, чтобы поскорее объявить о ее прибытии. Над головой царевны раскрыли зонтик от солнца, и словно сама собой составилась небольшая свита.

Шеритра ступила на вымощенную камнем дорожку, по ширине, казалось, не уступающую городской улице. По обеим сторонам перед ее взором медленно тянулись изысканно подстриженные кусты, аккуратные, без единой сорной травинки, клумбы экзотических цветов. Среди этого великолепия трудились трое садовников, подставив солнцу голые спины. Вскоре взору открылись разноцветные колонны, украшавшие парадный подъезд дома, в тени каждой из них скрывался бдительный караульный. А дальше, у самого входа в дом, у двойных дверей, дежурили глашатай, управляющий и писец на случай, если неожиданно приедут гости. Обходя дом сбоку, Шеритра кивнула им, ответив на почтительное приветствие.

Теперь до ее слуха доносились журчание фонтана и сдержанный смех безупречно вышколенных служанок. «Здесь что, всегда так? – неясно подумалось Шеритре. – Неужели наш дом так напоминает дворец в миниатюре – здесь все время какое-то движение, какая-то жизнь, всюду знаки богатства и роскоши? Неужели и ко мне всегда относились с таким почтительным благоговением, а я просто принимала это как должное?»

Но у нее не было времени, чтобы разобраться в своих смятенных чувствах, потому что к ней почти бегом приближался Иб. Лицо его было серьезно. Она остановилась и ждала, когда он подойдет ближе. Он замедлил шаг, поклонился ей в пояс, вытянув вперед руки. Каждое его движение, сама поза, казалось, выдают сильнейшее беспокойство и тревогу.

– Что случилось, Иб? – спросила царевна.

Он выпрямился. «А он не такой уж старый, – удивленно заметила Шеритра, вглядываясь в крупное, аккуратно загримированное лицо, обрамленное коротким черным париком. – И фигура у него ладная, крепкая, плотно сбитая. Он вполне привлекателен как мужчина».

– Царевна, удивительно, что именно в этот день ты решила вернуться под отчий кров, – сказал он. – Твой отец и молодой царевич только что отдали распоряжение о том, что тебе необходимо незамедлительно возвращаться.

– Но почему? – резко спросила девушка. – Что случилось?

– Лучше царевич сам сообщит тебе обо всем, – извиняющимся тоном проговорил слуга. – Он сейчас в покоях твоей матушки. Позволь мне проводить тебя.

Повинуясь приказу управляющего, скромная свита царевны рассыпалась в разные стороны, и Шеритра продолжила свой путь в сопровождении Бакмут и слуги с зонтиком. Они шли через вольно раскинувшийся сад, миновали фонтан и пруд с рыбками, прошли между рядами стройных сикомор туда, где находился противоположный вход в дом. Оттуда до покоев Нубнофрет было уже рукой подать. Волнение Шеритры росло, и девушка старалась подавить в себе вдруг возникшую какую-то странную отчужденность, которая чуть не заставила ее в смятении остановиться.

Иб знаком приказал Бакмут оставаться у входа, там, где стояло несколько стульев, а сам вошел внутрь. Шеритра слышала, как он объявил о ее приезде, потом прошла вперед мимо него. Двери за ней плотно затворили. Хаэмуас в знак приветствия протянул дочери руку. Мать сидела на постели. Она ничем не выдала, что появление дочери хоть сколько-нибудь ее тронуло, и девушка повернулась к отцу. Он легко коснулся ее щеки поцелуем.

– Что происходит? – спросила Шеритра, с удивлением отмечая про себя, что ее голос эхом отозвался под высоким, теряющимся в вышине потолком. Она заметила также блестящие сине-белые каменные плиты, устилавшие пол, увидела, что в дальнем конце комнаты сбились в стайку служанки матери. «Какая огромная комната, – изумленно подумала девушка. – Мы здесь словно карлики».

– Нынче рано поутру прибыл посланник Рамзеса, – начал Хаэмуас. – Он сообщил, что пять дней назад умерла твоя бабушка. – Хаэмуас не стал говорить дочери о гневных письмах, которые тоже привез с собой гонец. – И мы теперь в трауре, Солнышко.

«Не называй меня так!» – хотелось возмущенно крикнуть Шеритре. Но через секунду ее охватила настоящая паника. В трауре! Это означает, что она вынуждена будет оставаться под этой крышей в течение семидесяти дней, все это время она не сможет видеть Хармина, Табубу, не будет больше закатов в пустыне, не будет желтой собаки, которую она любила угощать вымоченными в меду финиками, не будет настольных игр в благодатной тени пальмовой рощи, Хармин не придет к ней в постель. Зато будут постоянные придирки матери и мучительное чувство собственной неполноценности, не оставлявшее ее в родном доме ни на секунду.

Потом ее охватил стыд. Бабушка умерла. Она всегда была так добра и терпелива к ней, а внучка, впервые услышав о ее смерти, думает только о собственных неудобствах. Какое бессердечие!

– О, отец, как это ужасно! – сказала она. – Но в то же время хорошо, что все кончилось, правда? Астноферт ведь сильно страдала, и это продолжалось так долго. Теперь она – вместе с богами, наслаждается вечным покоем. Мы поедем на похороны в Фивы?

– Конечно. – Голос, не допускающий возражений, принадлежал Нубнофрет. – И должна тебе заметить, Шеритра, что при мысли о любой поездке – не важно, что стало для нее поводом, – я прихожу в восторг. Ты хорошо провела время у Табубы?

Замечание матери было столь резким и недружелюбным, что девушка в тревоге обернулась к ней.

– Да, прекрасно, лучше и быть не может, – ответила она, и Нубнофрет смерила ее ничего не выражающим взглядом.

– Вот и хорошо, – бесстрастно произнесла она. – Я распоряжусь, чтобы приготовили твои покои. – Она поднялась и плавным шагом вышла из комнаты. Дверь опять с глухим стуком плотно затворилась.