Паулина Гейдж - Искушение фараона

• Название: Искушение фараона
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01852-0

Роман Паулины Гейдж «Искушение фараона» – это по-настоящему захватывающая, загадочная история, полная приключений, страсти и мистики.

Царевич Хаэмуас, сын Рамзеса Второго, богат, влиятелен и почитаем во всем Египте как талантливый врачеватель и благородный человек. Но его душу давно терзает тайное желание – заполучить легендарный Свиток Тота, который, как считается, наделяет своего владельца способностью возвращать к жизни усопших и понимать язык зверей и птиц. Наконец судьба улыбнулась молодому царевичу, и в нераспечатанной гробнице он нашел заветный манускрипт. Но мог ли он подумать, что там его ждет и великая любовь?

Завораживающая, мастерски написанная история о чувственности и любви, несомненно, приятно порадует читателей уже знакомых с Паулиной Гейдж по ее роману «Искушение богини».

---

И все же он продолжал сидеть. Постепенно стихли голоса садовников; слышался громкий настойчивый птичий щебет, доносилось чье-то веселое пение; Вернуро, служанка Нубнофрет, резко отчитывала какого-то незадачливого раба. «Поступил правильно. Выбрал единственно возможный путь». Хаэмуас не мог сдвинуться с места.

Птах-Сеанк стоял перед закрытой дверью в кабинет Хаэмуаса, зажав в руке свиток и стараясь осмыслить, что же произошло в этой комнате всего несколько минут назад. Он чувствовал на себе взгляд стражника у двери, который исподтишка с любопытством его разглядывал, и понимал, что пора уходить. Тем не менее он не мог сдвинуться с места. «Царевич лишился рассудка, – думал Птах-Сеанк, охваченный тревогой и недоумением. – Он сошел с ума. И что мне теперь делать? Мой первейший долг – во всем подчиняться своему господину, но этого я принять не могу. Отец, что сделал бы ты на моем месте? Я всего лишь новичок в этом деле, я еще только учусь, хотя и имею благодаря тебе определенные преимущества. Мой господин лучше знает, что ему делать, и все же согласиться с ним я не могу. Как мне быть? Пойти к царевичу и во всем признаться? Или надо просто исполнить его приказ? В этом доме я совсем недавно, и всем, что имею, я обязан исключительно репутации своего отца. Собственное имя я еще не заработал. – И все же Птах-Сеанк не мог забыть, какое ужасное преступление вынудила его совершить Вторая жена царевича, и чувство вины не оставляло его с тех самых пор. – Вероятно, боги нынче дают мне возможность искупить свой проступок, – размышлял он, – и очистить тем самым свою совесть. – У него не было и тени сомнения, что его поступок – настоящее преступление. – Конечно, царевич вправе изменять свое завещание, как сочтет нужным, но эти новшества – явное свидетельство дурных намерений. О, Тот, мудрый повелитель всякого истинного писца, направляющий и его руку, и душу, – молил бога Птах-Сеанк под заинтересованными взглядами стражников, – молю тебя, скажи, как мне поступить».

Медленным шагом он двинулся по коридору, в дальнем конце которого вскоре заметил Антефа, слугу и друга царевича Гори. «Это знак», – решил Птах-Сеанк. Поклонившись Антефу, он спросил, где можно найти царевича, но Антеф лишь коротко бросил, что не знает. И Птах-Сеанк начал поиски. Прошел час, он так и не нашел Гори, но вместо этого повстречал царевну Шеритру. Она несла блюдечко с молоком.

– Приветствую тебя, Птах-Сеанк, – сказала она. – Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо на службе у отца и он не слишком загружает тебя работой.

Он поклонился.

– Я счастлив тем, что поступил на службу в этот дом, царевна, – ответил он. – Могу я спросить, не видела ли ты своего брата? Я искал его повсюду, мне необходимо как можно скорее с ним побеседовать.

У Шеритры был задумчивый вид.

– Если его нет в доме, возможно, он спустился на берег, к причалу, – ответила Шеритра. – Я могу точно объяснить тебе, как туда пройти. У тебя к нему срочное дело? – Он кивнул. – Тогда я сейчас же пошлю его к тебе. Иди в его покои и дожидайся там. Однако сначала я должна покормить змей. – И с улыбкой на устах она прошла мимо, а он направился к покоям Гори. Свиток он по-прежнему крепко сжимал в руках.

Ждать ему пришлось долго, но Птах-Сеанк не терял терпения. Наступил час послеполуденного сна, и он с тоской думал о своей удобной постели, но все же по-прежнему терпеливо дожидался в приемной Гори под любопытными взглядами управляющего царевича, пока наконец в дверях не появился сам хозяин этих комнат.

С улыбкой он подошел к Птах-Сеанку. Юбка на нем бесформенно висела, вымазанная речным илом. На Гори не было ни единого украшения, даже амулета. Но Птах-Сеанк подумал, что даже это не портит его красоту.

– Ты хотел меня видеть? – резко спросил он.

Птах-Сеанк поклонился, кося взглядом на управляющего.

– Да, царевич, я хотел говорить с тобой, но я бы предпочел сделать это с глазу на глаз.

Движением руки Гори приказал управляющему удалиться и, когда за ним закрылась дверь, предложил Птах-Сеанку отведать вина, которое стояло на столе в уже откупоренном кувшине. Птах-Сеанк отказался от угощения. Тогда Гори щедрой рукой налил полную чашу себе и уютно устроился в кресле.

– Это последний кувшин одного восхитительного урожая, – заметил он, держа чашу на свету так, что солнечные лучи отражались от поверхности вина. – Пусть дядю и понизили в статусе, низвели до положения мелкой знати, все же из винограда, что он возделывает, получается самое лучшее вино в Египте. Что ты хочешь мне сказать, Птах-Сеанк?

Молодой человек подошел ближе.

– Царевич, – начал он, – возможно, я подвергаю опасности свое будущее и свое положение в этом доме, возможно, этот поступок ты сочтешь настоящим предательством, но мою душу терзают жесточайшие сомнения и страдания, и я не знаю, что еще мне остается.

Гори выпрямился. В его ясных, блестящих глазах светилось любопытство, он недоуменно моргнул. У Птах-Сеанка мелькнула мысль, что длинным черным ресницам царевича может позавидовать любая женщина.

– Ты подвергаешь себя риску совершить предательство либо по отношению к отцу, либо ко мне, – медленно проговорил царевич. – Ты хорошо подумал, Птах-Сеанк, ты на самом деле хочешь мне что-то сообщить? Ты ведь состоишь на службе у моего отца, а не у меня.

– Я все понимаю, царевич, – согласился Птах-Сеанк. – Но дело в том, что твой отец отдал мне приказ, исполнить который, не сообщив тебе, мне не позволяет совесть. Я люблю твоего отца, – продолжал он. – Он много лет был благодетелем нашей семьи. И я не стал бы обманывать его доверие, если бы на то не было веских причин.

Гори смотрел на него, прищурив глаза, в которых светился неподдельный интерес. Чаша с вином стояла забытая на столе, хотя пальцами он машинально поглаживал ее ножку.

– Говори, – приказал он.

Птах-Сеанк, судорожно глотнув ртом воздух, протянул ему свиток.

– Это завещание царевича Хаэмуаса. Нынче утром он приказал мне внести изменения в этот документ. Ты и твоя сестра Шеритра лишаетесь всяких прав на наследство, а ваше место занимает еще не рожденное дитя госпожи Табубы.

Пальцы царевича крепко сжались. Его глаза блестели ярким светом, словно агаты.

– Табуба ждет ребенка? – прошептал он. – Ты в этом уверен?

– Я знаю об этом со слов царевича, – объяснил Птах-Сеанк, – и его решение внести изменения в завещание служит тому подтверждением. О, прости меня, царевич Гори, прости меня! Я не мог не сообщить тебе об этом! Тебя лишили наследства. И я не знаю, что теперь делать!

Гори молчал. Затем он медленно пошевелился, все еще не вставая с кресла. Он вытянул ноги, скрестил лодыжки, откинулся назад. Рука опять потянулась к чаше и принялась страстно гладить, ласкать ножку, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, а Птах-Сеанк не мог оторвать взгляд от этого завораживающего движения.

– Лишаемся наследства, – задумчиво произнес он. – Этого следовало ожидать. Мой отец одурманен. Он в одночасье сделался слепым, глухим и безумным. – Гори резко рассмеялся, и Птах-Сеанку показалось, что в этом смехе прозвучало нечто большее, чем боль и обида на несправедливость. – Что же до тебя самого, писец, – продолжат царевич, – будь ты у меня на службе, я прогнал бы тебя с глаз долой сию же секунду. Ты беспринципен и не достоин доверия.

– Царевич, – начал Птах-Сеанк, хотя горло у него сдавило, и ему казалось, что больше он вообще не сможет вымолвить ни слова, – если бы дело касалось одного лишь завещания твоего отца, я держал бы рот на замке и молча исполнил бы его приказание. Однако это еще не все. – Он судорожно сглотнул и, сам не заметив, как это произошло, опустился перед Гори на колени. – Я совершил ужасный грех.

Теперь Гори сидел, напряженно склонившись вперед, и на его лице читалась неподдельная тревога. Он протянул писцу чашу с вином. С громким звуком чаша стукнулась о зубы Птах-Сеанка, но от крепкого напитка он почувствовал прилив сил и храбрости.

– Пожалуй, тебе будет лучше во всем признаться, – сказал царевич, и Птах-Сеанк все ему рассказал. Словно бы вскрыл застарелый больной нарыв.

– За день до моего отъезда в Коптос, – говорил он, – ко мне обратилась госпожа Табуба. Она продиктовала мне письмо, предназначенное для твоего отца. В письме содержались все сведения касательно ее происхождения и состояния, которые я должен был получить во время своих изысканий на юге, тех самых изысканий, выполняя которые умер мой отец. Все мои сообщения – ложь! Одна только ложь, царевич! Я начал возражать, но она пригрозила, что очернит меня в глазах моего господина, а потом и вообще изгонит из этого дома, если я не выполню все в точности так, как она мне приказала. – Он наконец набрался мужества, чтобы взглянуть Гори в глаза. Царевич пристально смотрел на него. – Мой отец служил царевичу на протяжении многих лет, – продолжал он. – Ему бы царевич Хаэмуас поверил, или, во всяком случае, к его словам бы прислушались. Но я здесь недавно, я еще не доказал свою преданность, не заслужил собственного доброго имени. И я сделал все, как она сказала.