Тим Северин - Побратимы меча

• Название: Побратимы меча
• Автор: Тим Северин
• Издательство: Эксмо: Мидгард
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17882-1: 5-699-17888-0

Этих людей боялись.

Этих людей проклинали.

Этими людьми восхищались.

В поисках славы они покидали свои студеные земли и отправлялись бороздить моря и покорять новые территории. И всюду, куда бы ни приходили, они воздвигали алтари в честь своих богов — рыжебородого Тора и одноглазого хитреца Одина. Эти люди вошли в историю и остались в ней навсегда — под гордым именем викингов…

Скитания Торгильса, сына Лейва, продолжаются. И каждый его шаг, каждый поступок оказываются звеньями незримой цепи, сплетенной искусным мастером, который повелевает судьбами северян, — многоликим Одином.

---

Крючок же, как оказалось, так и не получил денег за голову Греттира. Торир отказался их выплатить. Он сказал, что, будучи христианином, не станет платить тому, кто использовал колдовство. Крючок же посчитал повод ничтожным и на следующем Альтинге подал иск против Торира. К его негодованию, собравшиеся годи поддержали доводы Торира — он, верно, заранее подкупил их, — и больше того, приговорили самого Крючка к изгнанию. Уже достаточно пролито крови, рассудили они, и чтобы предотвратить месть друзей Греттира, будет лучше, если Крючок уедет на некоторое время из Исландии. Мне еще предстояло встретиться с Крючком, и я в свое время поведаю об этом, а покамест боги дали мне способ почтить память моего названого брата.

Суд Тородда, как я и полагал, был ко мне снисходителен. Когда меня привезли к нему, он вспомнил, как Греттир даровал ему жизнь, когда он, Тородд, на дороге бросил вызов этому изгою, и теперь он заплатил свой долг, заявив, что меня следует отпустить после того, как я выплачу своим поимщикам обещанные десять марок. Сделав это, Тородд вернул мне мой огненный рубин, сказав, что отец велел ему так поступить, и занялся улаживанием моих дел с родичами Гуннхильд. Еще он удивил меня, передав мне старый сундук Транда с его запасами. Очевидно, Транд оставил указание — коль скоро он не вернется из Йомсборга, я должен стать его наследником. Все содержимое сундучка я пожертвовал Тору. Половина серебра ушла на строительство кургана и жертвенника Тору на том месте, где стояла старая хижина Транда, остаток же денег я зарыл глубоко в землю.

На пиршестве, которое последовало за освящением жертвенника, я оказался рядом с одним из зятьев Снорри Годи, разумным и зажиточным хуторянином по имени Болли, сын Болла. Оказалось, что Болли снедает та самая жажда странствий, столь присущая северным народам.

— Жду не дождусь, Торгильс, того дня, когда мой старший сын сможет хозяйствовать на хуторе — признался он. — Хочу оставить хутор на его попечение, собраться и уехать. Пока жив и здрав, хочу побывать в других странах, посмотреть на тамошних людей и как они живут. Исландия мала и далека от мира. Здесь я чувствую себя так, будто меня заперли в клетке.

Его слова тут же напомнили мне о словах Греттира, который просил меня отправиться в путь по миру. И я спросил:

— Когда бы у тебя был выбор, Болли, какое место из всех на земле ты больше всего хотел бы увидеть?

— Миклагард, великий город, — ответил тот, ни минуты не колеблясь. — Говорят, на земле нет ему подобного — великолепные дворцы, общественные бани, идолы, которые двигаются сами по себе. Улицы вымощены мрамором, и по ним можно гулять, когда стемнеет, потому что тамошний император повелел, чтобы факелы зажигались на каждом углу и горели всю ночь напролет.

— А как попасть в Миклагард? — спросил я.

— Через страну русов, — ответил он. — Каждый год торговцы-русы привозят меха на продажу императорскому двору. Им дано особое разрешение въезжать на земли императора. И коль скоро ты привезешь туда меха, то получишь и доход от путешествия.

Болли ткнул пальцем в воротник своего плаща. Это было дорогое одеяние, надеваемое только на праздники, и воротник был оторочен каким-то блестящим мехом.

— Торговец, продавший мне этот плащ, сказал, что русы получают меха от северных народов, которые ловят зверя в ловушки. Сам я того не видел, однако говорят, будто русы поступают таким образом: идут в определенные известные им места на краю диких земель и там раскладывают свои товары прямо на земле. Потом уходят и ждут. Ночью или же на рассвете местные жители тайком выходят из лесу, забирают товары, а взамен оставляют меха — столько, сколько сами почитают справедливой меной. Странные они люди, эти охотники за мехами. Чужаков на своей земле они не терпят. Коли перейдешь границу, они напустят на тебя чары. А больших искусников в колдовстве, что мужчин, что женщин, в свете не сыщешь.

Это последнее замечание решило все. Знать, сам Тор вложил эти слова в уста Болли как награду за мою жертву, но именно Один, в конечном счете, вложил в меня само решение. Отправившись в Миклагард, я не только исполню волю Греттира, но также приближусь к таинствам моего бога.

Вот так оно и случилось — не прошло и месяца, а я уже, взвалив на спину поклажу с товаром, пробирался по необъятным лесам Пермии, задаваясь вопросом, не слукавил ли Один-обманщик, заманивший меня сюда. Пробыв неделю в сих диких краях, я не встретил ни единого местного жителя. Неведомо мне было даже, как их в точности называют. Болли сын Болла назвал их скридфинни, и сказал, что это имя означает «финны, которые бегают на деревянных досках». Другие называли их лопарями, или лаппи, говоря по-разному, что имя это означает «бегуны», «колдуны» или «изгнанные». Но все твердили в один голос, что земли, которые они занимают, бедны до невероятности.

— Ничего не растет на их земле, кроме деревьев. Там только камень и никакой почвы, — предупредил Болли. — Земля не родит ничего, даже травы. Так что коров там нету. Стало быть, ни молока, ни сыра. А коль скоро зерно не родится… нет и пива. А что до лозы виноградной — об этом забудь. Там даже овцы не выживают. Одним богам только ведомо, во что одеваются тамошние жители, чтобы спастись от стужи, ведь нет у них шерсти для пряжи. Но что-то они, видно, придумали. Там ведь восемь месяцев в году только снег да лед, а зимняя ночь длится два месяца.

И в торговом поселении, где я покупал свои товары, никто не мог просветить меня в этих тайнах. Только и говорили, что мне следует набить мешок разноцветными лентами, медными кольцами, бронзовыми безделушками, рыболовными крючками и ножевыми лезвиями. По их мнению, выходило, что я сумасшедший. Зима близится, говорили они, а это время не для торговли. Лучше подождать до весны, когда местные выходят из леса с зимними мехами. Я же упрямо не замечал их советов. Мне вовсе не хотелось на многие месяцы застрять в каком-то далеком поселении на краю пустыни. И вот, я закинул мешок за спину и отправился в путь. А теперь, когда от холодного ветра начали стыть пальцы и лицо, задумался — и уже не в первый раз — не свалял ли я дурака. Тропа, по которой я шел через лес, становилось все уже и неприметнее. Скоро я совсем заплутаю.

Так я брел, спотыкаясь. Все вокруг меня было каким-то безликим. Всякое дерево было похоже на предыдущее, мимо которого я только что прошел, и точно такое же, как деревья, которые я видел часом раньше. Изредка я слышал звуки убегающего от меня дикого животного — испуганный топот, затихающий вдали. Самих животных я ни разу не видел. Они были очень осторожны. Лямки мешка намяли мне плечи, и в тот день я решил расположиться на ночлег пораньше, чтобы утром встать отдохнувшим. Озираясь в поисках укромного места, где можно было бы развести костер и съесть мяса или сушеной рыбы из припасов, я заметил чуть приметный след, уводящий от тропы влево. Сделав с полсотни шагов, я оказался перед столь густой чащей, что вынужден был повернуть обратно. Тогда я попытался пойти в направлении противоположном. И снова уперся в густой подлесок. Вернувшись на тропу, я еще немного прошел вперед, и тут пошел дождь. На это раз я сделал всего двадцать шагов — я считал их, чтобы не потерять тропинку — и снова был вынужден остановиться. Опять я вернулся на тропу и пошел вперед. Кусты смыкались все теснее. Я шел, прихрамывая — правый башмак мне тер, на ступне вздулся волдырь, и ступать было больно. Я весь сосредоточился на этой боли и не сразу заметил впереди на тропе прогал между густыми зарослями. Я обрадовался, ускорил шаги, поспешая туда, а потом споткнулся. Глянув вниз, я увидел, что нога моя увязла в сети, лежащей на земле. Наклонился я, чтобы распутать узы, и тут услышал чей-то резкий сердитый вдох. Распрямился, а прямо передо мной из-за дерева явился человек. В руках у него охотничий лук, стрела уже на тетиве, а тетиву он старательно и спокойно натягивает, целясь мне в грудь. Я так и застыл на месте, стараясь казаться невинным и безобидным.

Незнакомец был не выше, чем мне по грудь. Одет во что-то вроде свободной рубахи из звериной шкуры, похоже, оленьей. Вместо ворота — прорезь в шкуре, а препоясана та рубаха широким ремнем из кожи того же животного. Рубаха ему до колен, на ногах кожаные штаны, длинные, длиною до самой странного вида кожаной обувки с загнутыми мысками. На голове остроконечная шапка, тоже из оленьей кожи. На мгновение мне почудилось, будто это подземный житель. Слишком уж он неслышно, как по волшебству, появился.

Он стоял неподвижно, не делая мне никаких знаков, только тихо прищелкнул языком. Тут же из-за других деревьев и из зарослей появилось с полдюжины его сотоварищей. Они были разного возраста — от подростка, не больше двенадцати лет, до мужчин куда более старших, у которых борода уже поседела. Однако точно определить их возраст было трудно, слишком уж морщинисты были все лица, да и одежка на всех одинаковая — из оленьих шкур. Однако не было среди них ни единого, кто бы мне доставал до плеча, и все на одно лицо: лоб широкий, и скулы широкие, а подбородок, напротив, узкий, отчего лицо обретало необычайные очертания, треугольником. А еще я заметил, что у некоторых глаза слезятся, будто слишком долго они смотрели на солнце. Тут я вспомнил рассказ Болли о снеге и льде, царящих тут долгие месяцы, и узнал то, что видел в детстве в Гренландии — болезненные последствия солнечной слепоты.