Карен Прайор - Несущие ветер

• Название: Несущие ветер
• Автор: Карен Прайор
• Издательство: «Селена +»
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1995
• ISBN: 5–88046–065–7

В сборник «Не рычите на собаку!» известной американской исследовательницы и писательницы Карен Прайор включены два ее наиболее популярных произведения, ставших бестселлерами: «Не рычите на собаку!» и «Несущие ветер».

Книга «Несущие ветер» посвящена дельфинам, их дрессировке и даже творческим способностям. Рассматриваются различные психологические теории: бихевиоризм, этология и пр. Произведения Карен Прайор не только несут нужную и интересную информацию для читателей, но и захватывают как хороший, увлекательный роман.

Книга предназначается как для широкого круга читателей, так и для специалистов в области психологии и биологии.

---

А что? Дельфины как-никак видели рыб и прежде, они не испугаются. И я не думала, что наши животные станут их есть: они же такие шипастые, с острыми плавниками, а к тому же почти все гораздо крупнее корюшки и мелкой макрели, излюбленного корма наших дельфинов.

Половину оставшихся рыб мы пустили в бассейн Макуа и Кане, а вторую половину – к Хоку и Кико. Рыбы мгновенно кинулись к сточным решеткам, дававшим хоть какое-то укрытие.

Макуа и Кане сказали «ньям-ньям-ньям» и в мгновение ока сожрали всех попавших к ним в бассейн обитательниц коралловых рифов. Хоку и Кико двое суток отказывались проплывать над сточными решетками с их новым населением.

Перед моим внутренним взором по-прежнему маячило заманчивое видение: Хоку и Кико ловко скользят сквозь подводные обручи. Небольшая глубина наших дрессировочных бассейнов не позволяла расположить обручи на разной высоте, и я решила устроить своего рода подводный слалом, чтобы животные проплывали сквозь цепь обручей, поворачивая то вправо, то влево. Это позволило бы продемонстрировать гибкость и грациозность кико, а также в полной мере использовать все пространство Театра Океанической Науки.

Из пластмассовых трубок, используемых для поливки парков и садов, можно было изготовить отличные полутораметровые обручи – легкие, прочные, водонепроницаемые. Мы реквизировали порядочный кусок такой трубки на строительной площадке Парка и обзавелись обручами.

Когда мои животные научились проплывать сквозь один обруч, я установила второй под углом к первому и начала добиваться, чтобы, проплыв сквозь первый обруч, они проплывали и через второй. Не тут-то было! Второй обруч они старательно огибали. Я подвесила его поближе к первому, чтобы кико физически не могли его миновать, однако они умудрялись проскользнуть даже в самое узкое пространство, разделяющее обручи, и проплывали через оба, только если пространство это вовсе сводилось на нет. Но тогда два обруча практически сливались в один!

Если я не давала им рыбы, настаивая на том, чтобы они проплыли сквозь два обруча, они вообще переставали плавать даже сквозь один обруч, и этот элемент поведения угасал. В чем дело? Не могли же они бояться второго обруча! Так почему же они никак не разберутся, чего я от них хочу? Почему они тратят столько усилий, лишь бы не проплыть сквозь второй обруч?

Я вновь принялась штудировать инструкции и в конце концов даже позвонила через океан Рону Тернеру. Выяснилось, что тут мы имеем дело не с отдельным элементом поведения, а с «поведенческой цепью». Поведенческая цепь слагается из ряда элементов поведения, каждый из которых поощряется возможностью выполнить следующий и так до конца цепи. Как ни странно, отработка поведенческой цепи должна вестись от конца к началу.

Чтобы отработать слалом через несколько обручей, мне следовало начать с отработки проплыва через один обруч в одном направлении, например слева направо, а затем привязать этот поведенческий элемент к сигналу. После чего этот обруч становился последним обручем в цепи – в моей цепи шестым, так как я планировала систему из шести обручей.

Теперь я опустила в воду второй обруч, обруч № 5, всякими улещиваниями добилась, чтобы мои кико проплыли сквозь него, а затем поощряла их всякий раз, когда они проплывали сквозь него то в одну сторону, то в другую, пока они совсем с ним не освоились. С этого времени, когда они проплывали сквозь обруч № 5 справа налево, я уже не давала им рыбы, а включала сигнал «обруч». Они знали, что этот сигнал означает «проплыви сквозь обруч № 6 слева направо и получишь рыбу». Таким образом, сигнал «проплыть сквозь обруч № 6 слева направо» стал поощрением за то, что они проплывали сквозь обруч № 5 справа налево.

Едва они начали без затруднений проплывать сквозь оба обруча, я стала включать сигнал, когда они только приближались к обручу № 5, и не выключала его, пока они не проплывали сквозь обруч. Если я точно улавливала момент, они проплывали сквозь обруч № 5, поворачивали и проплывали сквозь обруч № 6. Если я ошибалась, они огибали обруч № 5 и проплывали только сквозь обруч № 6. Однако тогда я могла их поправить, выключив сигнал до того, как они успевали это проделать. Вскоре я уже вешала оба обруча рядом, включала сигнал, и кико, в каком бы месте бассейна они ни находились, сразу занимали нужную позицию и каждый раз проплывали сквозь обруч № 5, справа налево, а затем через обруч № 6 слева направо.

Теперь уже можно было подвесить перед обручем № 5 обруч № 4, использовать сигнал как поощрение за проплыв сквозь новый обруч слева направо и так далее, пока мы, наконец, не получили прекрасный слалом с трассой из шести обручей, отработав всю поведенческую цепь в обратном направлении к обручу № 1.

Закрепленные ранее прыжки через шесть барьеров тоже, конечно, были поведенческой цепью, которую мне удалось успешно отработать благодаря слепой удаче. Совершенно случайно я предложила животным прыгать через два прута подряд уже после того, как привязала к сигналу прыжок через один прут, в каком бы месте бассейна этот прут ни находился. Поэтому, когда они перепрыгивали через один прут, а сигнал не смолкал, им было нетрудно перепрыгнуть еще через один прут, который они теперь видели перед собой. В слаломе сквозь обручи поведенческая цепь затемнялась необходимостью каждый раз менять направление, и я совершила роковую ошибку, не привязав к сигналу первый проплыв. Рон указал мне, что, начиная отрабатывать цепь с первого элемента, а затем добавляя новый элемент, дрессировщик как бы просит животное сделать без поощрения то, что оно умеет делать, а затем заслужить поощрение, проделав то, чего оно делать не умеет. Всегда необходимо кончать тем, что заведомо отработано.

Самую эффектную поведенческую цепь, которую мне довелось наблюдать, выполняла белая крыса: она должна была взобраться по лесенке, пробежать через галерейку, вскарабкаться по веревке, пробежать через мостик, забраться в ящичек, подвешенный на блоке, высвободить блок и, перебирая веревку лапками, опуститься в ящике на пол, а затем нажать на рычажок и получить шарик пищи. Единственное применение, которое мне удалось найти для поведенческой цепи в своей собственной практике, сводится к тому, что стихи и музыкальные произведения заучиваются как будто легче и быстрее, если начать с конца и двигаться к началу.

Когда мы, наконец, ввели в представление поведенческую цепь, связанную с обручами, произошла одна любопытная вещь. В мелких дрессировочных бассейнах расстояние от обручей до дна и до поверхности воды было небольшим. В Театре Океанической Науки, глубина которого превышала четыре метра, обручи подвешивались метрах в полутора как ото дна, так и от поверхности. И Хоку завел манеру во время слалома плыть не рядом с Кико, а под ней. Он двигался синхронно с ней, поворот в поворот, удар хвоста в удар хвоста, – но под обручами, а не сквозь них. Как-то, когда я во время представления читала лекцию, мне пришло в голову решение этой проблемы. Я сделала знак дрессировщику и его помощнику, а потом сказала зрителям:

– Сейчас мы опустим обручи к самому дну, так что Хоку уже не сможет проплывать под ними.

Помощник вытравил канат, обручи опустились на полтора метра, дрессировщик включил сигнал, и, когда Кико поплыла сквозь обручи, Хоку тотчас пристроился к ней и поворот в поворот, удар хвоста в удар хвоста плыл рядом – но не сквозь обручи, а над ними! Это было очень смешно, и теперь мы на каждом представлении давали Хоку проплыть под обручами, а затем опускали их, и он проплывал над ними.

Открытие Парка, планировавшееся на 1 января 1964 года, из-за забастовок строительных рабочих и скверной погоды состоялось лишь 11 февраля. Наш бюджет был рассчитан на то, что после Нового года мы будем уже не только расходовать деньги, но и получать их. И хотя ожидаемые монеты не посыпались в кассу, по-прежнему надо было кормить дельфинов, выдавать жалованье служащим и оплачивать счета. Каждый день отсрочки приближал нас к полному банкротству. Фамилия представителя одного из наших поставщиков была Вольф – «волк» по-немецки, – и, когда он приезжал на строительство, мы шутили, что волк уже у ворот; но нашей конторе было не до шуток.

Однако нам, дрессировщикам, задержка открытия Парка была только на руку – каждый день отсрочки означал лишний день дрессировки. Вертуны были совершенно готовы. В середине декабря мы перевели их в Бухту Китобойца – Хаоле, Моки, Меле и Акамаи, а также двух кико – Леи и Кахили. Стараниями Дотти они вскоре безупречно проделывали в новой обстановке почти все уже подготовленные номера – вращение, хулу с Леи в леи, групповое дельфинирование.

Любопытно, что отработанный в дрессировочном бассейне поведенческий элемент, когда шесть животных хлопали хвостами по воде, описывая круг вдоль борта, в широком пространстве Бухты Китобойца, не потребовал никакой дополнительной отработки: хотя борт, вдоль которого дельфины плыли прежде, тут отсутствовал, они тем не менее расположились правильным кольцом и, взбивая пену, двигались нос к хвосту, пока сигнал оставался включенным.