Генрих Сечкин - На грани отчаяния

• Название: На грани отчаяния
• Автор: Генрих Сечкин
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-7905-1669-6

Настоящее издание включает автобиографическую повесть `На грани отчаяния` - откровенные, шокирующие воспоминания о суровой реальности мира в тюрьмах и лагерях, где автор провел в общей сложности пятнадцать лет, и путевые заметки (`Америка с черного хода`) о малоизвестной, закулисной жизни в Соединенных Штатах Америки.

---

- Да, берите, пожалуйста, так! - просила перепуганная мать.

- Да, да, берите! - вторила ей дочка.

- Нет, я не могу, - сопротивлялся Нос.

Отсчитав деньги, положив их на стол и попрощавшись с женщинами, Нос виновато удалился.

И это не было глумлением. Это была черта характера.

- Мы первый раз в жизни видим такого вежливого и обходительного бандита, - заявили на суде обе женщины…

- Первый, заходи!

За тонкой дощатой перегородкой нам было слышно, как моментально обработали Носа.

- Следующий!

Колючий, усмехнувшись и махнув нам рукой, исчез за дверью.

Обработка прошла необычайно быстро. Примерно по минуте на человека. Пятым пошел я. Сбив с ног и пнув несколько раз, меня вытолкали за дверь. Даже обидно за такое пренебрежение к моей персоне.

Бугановская «дача» резко отличалась от всех предыдущих зон, на которых мне пришлось побывать. Обычно в зоне имеется один или несколько бараков, в зависимости от профиля работ в данной местности и требуемой рабочей силы. Бараки либо целиком заставлены одинарными или двухярусными койками, либо поделены на комнаты и выглядят как общежитие. В зоне, как правило, есть столовая (она же часто используется под клуб), баня с парикмахером, библиотека, различные игры, музыкальные инструменты. Раз в десять дней меняется постельное и нательное белье, а верхняя одежда прожаривается для уничтожения насекомых в специально оборудованных печах. В некоторых местах бывает даже коммерческое питание, где за деньги можно получить пищу, резко отличающуюся от обычной «баланды»[27]. Разрешаются свидания с родственниками и получение посылок. Возможна постоянная переписка.

На «даче» ничего похожего не было. Она больше напоминала огромный карцер. Вместо комнат - камеры с толстенными металлическими дверями, решетками, «намордниками», волчками и кормушками. В каждой камере тридцать - сорок человек. От одной стены до другой тянутся сплошные деревянные нары, края которых защищены железными уголками. В углу ниша, в которой располагается туалет сельского вида на пять «очков», диаметром около пятнадцати сантиметров каждый. Амбразуры его тоже отделаны толстым железом. Человека внутрь затолкать невозможно, но и чтобы прицельно отправить туда определенную дозу пищевых отходов, нужна соответствующая сноровка. Рядом подвесной наливной рукомойник.

- Здорово, братки!

Публика, лежавшая на нарах, приподняла головы. Все молчали. Я принялся разглядывать, нет ли знакомых.

- Ха, Язва, а ты как здесь оказался? Тебя тоже окрестили? Не забыл, как меня в балан упаковывал?

- Тише! - прошипел Язва. - Убьют.

- Слушай, Язва! Я тебя не узнаю. Под мусорами, что ли, прогнулся? С каких пор стал смерти боятся? Или ты забыл уже, как в побегушке на пулеметы с ножами кидался? - возмутился я.

О Язве в Устьвымьлаге ходили легенды. После войны, во время массового побега в Коми АССР, толпы заключенных, перебив охрану, вышли в тайгу. Побег был организован бывшим летчиком, подполковником Васильевым, который во время войны, не дотянув до своих, посадил свой горящий самолет на вражескую территорию. Отстреливаясь до последнего патрона, он был ранен и в бессознательном состоянии попал в плен. Впоследствии ему удалось бежать. Добравшись до Родины, он получил двадцать пять лет "за измену Родине".

Начальство лагеря, в котором находился Васильев, любило заходить в зону с оружием. Этим обстоятельством и воспользовался бывший подполковник. Из числа заключенных он отобрал двенадцать бывших военнослужащих, в основном снайперов и одного ярого скандалиста из воров, которым оказался Язва. По намеченному плану Язва должен был вступить в яростные пререкания на бытовой почве с начальником лагеря, когда тот со своей кавалькадой появится в бараке. В самый разгар полемики, после того как возмущенная охрана примется пресекать дебош, с верхних нар на них посыплется публика, которая разоружит и свяжет охранников вместе с начальником лагеря. Оружие будет тут же роздано снайперам, которые моментально дислоцируются на огневых позициях, по двое у каждой из четырех вышек и четверо возле вахты. По команде Васильева одни внезапно и одновременно откроют огонь по солдатам на вышках, другие пойдут на штурм вахты. Все же остальные согласившиеся на участие в мятеже зеки должны по мере возможности шуметь, кричать, создавать иллюзию всеобщего восстания.

Первая часть запланированного была выполнена с блеском. Расстреляв вышкарей и вахтеров, нападающие штурмом овладели зданием дивизиона и, перебив полупьяных солдат, завладели солидным арсеналом оружия и приличным запасом продовольствия. Связь с центром была тут же уничтожена. Ворота лагеря открылись нараспашку. Все желающие были приглашены в этот необычный поход. В зоне остались только малосрочники. Освобождая по дороге другие лагеря и тем самым увеличивая свою численность, уничтожая охрану, колонна продвигалась на север. Язва активно участвовал во всех действиях подполковника, был его правой рукой и неофициальным заместителем. В планы Васильева входил выход к морю, захват парохода и эмиграция в Америку.

Но вторая часть плана начала давать сбои. Весь Воркутинский военный гарнизон был брошен на подавление восстания. Центр тоже среагировал мгновенно. В тундру, куда к этому времени добрались повстанцы, вышли танки. Самолеты с бреющего полета расстреливали разбегавшихся зеков. Большая часть участников побега была уничтожена. Остальные схвачены, осуждены на предельные сроки и водворены в места для них предназначенные. Язва проявил чудеса храбрости и фанатизма, чудом избежал смерти и с переломанными конечностями был переправлен в Москву, а после излечения и раскрутки снова на Север. Подполковник Васильев исчез бесследно. Его не нашли ни среди живых, ни среди мертвых.

- Давай канай[28] сюда, - примирительно прошептал Язва. - И не ори. Сам не хочешь жить, других не подставляй.

Он подвинулся на нарах, и я тут же разместился рядом.

Обычно, когда прибываешь в новую хату[29], перед глазами возникает одна и та же картина. Часть зеков, усиленно экономя свой жизненный потенциал, валяется на нарах, часть, предпочитающая активный образ жизни, прохаживается (если позволяет жизненное пространство), некоторые, окруженные болельщиками, отчаянно режутся в стос[30]. Есть шахматисты, доминисты. Кто-то висит на окне, пытаясь ухватить лишнюю дозу кислорода, а кто-то, воспользовавшись свободным местом у параши, выпускает из себя излишнюю жидкость.

Здесь лежали все.

- Сека, ты в курсе, куда попал?

- В курсе. На штрафняк. На бугановскую «дачу». Ну и что? - ответил я.

- А знаешь, что сюда гонят «отрицаловку»[31] со всего Союза?

- Ну?

- А отсюда-то не уходит никто! Чуешь? Да чего я тебе толкую? Сам все увидишь. Недолго ждать осталось. Курить, кстати, у тебя нету? - с надеждой посмотрел на меня Язва.

- Да есть чуток. Шрам подогнал, - достал я кисет.

- Так эта падла еще жива?

- Обижаешь!

Язва свернул и прикурил цигарку.

- Покурим!!! - раздалось со всех сторон.

- Закуривай, шпана! Все равно на всю жизнь не хватит. Нос, раскупоривай свой загашник! Видишь, у братвы уже уши посинели? Давай, давай, не трясись! - подтрунивал я над Лехой.

- Сека, а пшеничной, случайно, не завалялось? Может, «Север» или «Беломорчик» есть? Сам же тебе в торбу закладывал! - раскатал губы Язва.

- От той торбы ничего не осталось, - в сердцах оборвал я. - От Бизона - тоже. Ты чего, спал, что ли, на сходняке, когда я все рассказывал?

- Да что ты, Сека, я ведь уже не был на зоне, когда тебя пригнали! - укоризненно уставился на меня Язва. - Меня за Клячу быстро размотали. Я же один по делу пошел. Понимаешь, приходит новый этап с Пресни, человек пятьдесят. Среди них двое урок - Хорь и Васька Рыжий. Ну, Рыжего я еще по свободе знал. Увидели они Клячу на сходке. Спросили: а что у вас тут этот фраер делает? Кляча побелел. Хорь говорит: как же это получается? Ты в Китойлаге мусорам задницы лизал, комендантом зоны работал, а теперь за вора хиляешь? Ну и все. Исполнителем пошел я. Вот теперь загораю здесь вместе со своим четвертаком.

- Так тебе четвертак накинули? Пятерка же оставалась. Другого исполнителя не нашлось среди тяжеловесов?

- Да нет, Сека. Если б я не пошел, взяли бы человек пять - десять. Ну, как вас тогда…

В коридоре гулко раздались шаги. Загремел ключ в замке, и дверь в камеру со скрипом распахнулась. В помещение ввалились пять надзирателей.

- На проверку становись!

Все, до неприличного поспешно, вскочили с нар и моментально построились. Старший из надзирателей, по кличке Скот, принялся выкликать по списку, внимательно вглядываясь в каждого отзывавшегося. Закончив перекличку, он подошел к Носу.

- Откуда ты, урод?

- Полегче, начальник, ты тоже не красавец! - обиделся Леха.

- Обидчивый? Ну что ж, обижаться придется на самого себя. Забирайте его! - кивнул Скот своим коллегам. Носа выволокли в коридор. Дверь захлопнулась.