Руперт Томсон - Книга откровений

• Название: Книга откровений
• Автор: Руперт Томсон
• Издательство: Гелеос, Торнтон и Сагден
• Жанр: Эротика, Секс
• Год: 2004
• ISBN: 5-93923-034-2, 0-7475-4569-3

Однажды ясным весенним днем в Амстердаме человек выходит за сигаретами. Он - танцор. Талантливый, обаятельный и физически красивый человек. То, что происходит с ним дальше, оказывается полной неожиданностью для него и накладывает неизгладимый отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Он попадает в плен к трем незнакомкам, которые держат его в таинственной белой комнате. Последствия этого заключения оказываются очень тяжелыми и мучительными.

---

Я увидел ее раньше, чем она заметила меня. Она сидела напротив, у темно-желтой стены. На ней были коричневая футболка с длинными рукавами и джинсы. Бледное лицо с чистой гладкой кожей. Волосы забраны в пучок. Я почувствовал, что она для меня чужая. Мы никогда раньше не встречались. У меня не было с ней ничего общего. Мне нечего было здесь делать.

Я присел. Она слабо улыбнулась мне. Мы не поцеловались. Я заказал графин красного вина и маслины. В ресторане было шумно, официанты громко кричали и размахивали руками, словно прокладывая себе локтями дорогу сквозь клубы дыма, отливающего золотистой подсветкой. За соседним столиком сидела испанская пара: величественная черноволосая женщина средних лет и мужчина в облегающем светло-сером костюме. Мужчина почти вплотную склонился к женщине - похоже, говорил ей что-то очень личное либо очень важное. Время от времени он резко замолкал и крутил перстень на мизинце. Я сделал глоток вина, которое оказалось кислым, и посмотрел на Джаннин. Она курила. Я не имел ни малейшего понятия, что ей говорить.

Затушив сигарету, она спросила, как мне понравилась Южная Америка.

- Что, вся Южная Америка? - спросил я. И мы вдруг вместе рассмеялись.

После этого стало легче. У нее было острое чувство юмора и самоироничность, что довольно редко встречается в Амстердаме. Она рассказывала разные случаи, подсмеиваясь над собой и в то же время не вызывая ни жалости, ни насмешки. Наоборот, производила впечатление человека, который может выжить в любой ситуации. Возможно, под воздействием вина она постепенно стала чувствовать себя увереннее, так что, когда мы отвязывали велосипеды на стоянке у ресторана, даже игриво бросила:

- К тебе или ко мне?

. Мы поехали на Принсенграхт, что было ближе. Ночь была прохладной, и от воды поднялся туман, окутав деревья серым облаком. Когда мы вошли в дом, было уже девять часов, и, хотя из-под двери Стефана пробивалась полоска света, мы решили не беспокоить его. И молча поднялись в мою квартиру на мансарде. Пока Джаннин была в ванной комнате, я быстро разделся и юркнул в кровать. Она появилась через несколько минут, одетая в белую майку и трусики. Спросила, потушить ли. Я покачал головой.

- Я хочу тебя видеть, - ответил я.

Она забралась ко мне в постель. Ее кожа была холодной на ощупь. Она поцеловала меня в губы, потом, подперев голову руками, посмотрела на меня.

- У тебя тело как у самурая, - сказала она. Я рассмеялся:

-Дану?

Увидев на ее лице выражение самозабвенного блаженства, я понял, что не должен был позволять отношениям зайти так далеко.

- У тебя широкие плечи, - продолжала она, - тонкая талия… стройные бедра - ты очень красив…

С улицы послышался чей-то кашель. Я почувствовал себя страшно неловко, почти застеснялся, как будто кашлянувший был с нами в одной комнате. Джаннин поцеловала меня сначала в плечо, потом в шею. Ее распущенные волосы щекотали мне грудь. Я обнял ее за талию, потом провел рукой по левому бедру, стягивая с нее трусики. Я сразу отметил, что у нее нет никаких шрамов и что волосы у нее на лобке каштанового цвета. Наверное, мне это было ясно и так. Можно заносить ее в список женщин, чья невиновность доказана. Список, правда, был еще очень коротким, и от одной мысли об этом меня вдруг охватила страшная усталость.

- Что с тобой? - спросила она.

- Ничего, - ответил я. - Ты когда-нибудь красила свои волосы на лобке?

Она рассмеялась:

- Какой странный вопрос - потом поняла, что я говорю серьезно. - Нет, никогда. - и потом добавила, помолчав: - А тебе хочется, чтобы я это сделала?

Я покачал головой. Непонятно, зачем я вообще спросил об этом. Наверное, чтобы что-нибудь сказать. Она протянула руку и дотронулась до моего члена. Никакой реакции. Она начала двигать рукой, но сделала только хуже. Я отодвинул ее руку.

- Ты разве не хочешь? - спросила она.

- Не знаю, - вздохнул я.

- Не знаешь? - она тихо рассмеялась, откинулась на подушки и сказала, глядя в потолок: - Если не возражаешь, я посплю.

Рано утром я почувствовал, как она проснулась и поднялась с кровати. Сквозь прикрытые веки я наблюдал, как она одевалась у окна - бледный изгиб позвоночника, волосы, казавшиеся черными в тусклом свете утра, свесились вниз, когда она стала натягивать колготки. Прежде чем выйти из комнаты, она нагнулась и поцеловала меня. Я открыл глаза.

- Уже уходишь? - спросил я.

Она слабо и печально улыбнулась, как будто чувствовала мою неискренность.

- Я сегодня работаю, - проговорила она. - И мне сначала надо зайти домой.

Я кивнул.

- До свидания, - сказала она.

Если Стефан и знал, что произошло между мной и Джаннин, то не показал виду. Хотя мы часто говорили о той вечеринке, о том, какой она имела успех, имя Джаннин никогда не упоминалось. Может, она никому ничего и не говорила. Или Стефан ничего не заметил. Между тем однажды днем я прогуливался в Вондель-парке и познакомился с высокой, темноволосой девушкой, которая работала в больнице Александер ван дер Леуклиник в районе Овертом…

Вообще я проводил много времени в больницах или около них. Сначала делал вид, что навещаю заболевших родственников - это давало мне возможность ходить по палатам и завязывать разговоры с медсестрами, но вскоре понял, что меня быстро возьмут на заметку. Нужен был законный предлог. Именно тогда мне улыбнулась удача. На доске объявлений я увидел листовку с программой благотворительного посещения больниц. Как это я раньше не додумался? В течение следующих нескольких недель я записался на эту программу в больницы по всему Амстердаму, после чего стал посещать их на законном основании. И не просто посещать, а даже вносить свой вклад в дело благотворительности. Когда однажды Стефан спросил меня, чем я занимался весь день, я ответил, что у меня много благотворительной работы. И это было правдой! Я проводил много времени со стариками, с людьми, у которых не было родственников, выслушивал их жалобы, воспоминания, мечты - иногда мне это напоминало время, когда я сидел на коричневом бархатном диване Пола Буталы и слушал его истории, - но в то же время я внимательно следил за медсестрами, стараясь увидеть знакомые черты.

Той зимой я часто попадал в неловкие ситуации. Особенно мне запомнилась одна медсестра. Я увидел ее в больничной палате, она катила металлическую тележку. Я остановился и заговорил с ней. Она согласилась встретиться со мной в баре после работы. Когда она появилась в дверях бара, на ней был черный клеенчатый плащ, туго перетянутый в талии, а ногти накрашены ярко-голубым лаком. У нее было изысканное лицо с тонкими чертами, но в глазах застыло выражение усталости от жизни, какое бывает у человека, слишком много повидавшего на своем веку. Именно ее глаза меня и привлекли. Мы выпили по стопке неразбавленной водки, потом она отвела меня к себе. Она жила на верхнем этаже заброшенного склада контейнеров в восточной части Амстердама. Через коридоры с протекающей крышей мы добрались до комнаты, выходящей на промышленный канал. Мне запомнилась вода этого канала, неестественно плотная, ржавая, с масляным запахом, а под окном росли желтые сорняки. Она предложила мне какие-то таблетки, которые стащила из больницы. Я отказался, а она засунула в рот три штуки и запила их остатками кока-колы из жестяной банки. Когда мы лежали на матрасе, она выгибалась подо мной, впиваясь в мое тело своими голубыми ногтями, как будто хотела разорвать меня и посмотреть, что у меня внутри. Позже она рассказала мне заплетающимся языком о том, что ее изнасиловал родной отец и что никто не поверил ей, потому что он слыл человеком общительным и дружелюбным. Он работал на пожарной станции. Вдруг мне пришло в голову, что я не одинок, что есть еще люди, которые, как и я, живут в четвертом измерении, в особом мире, который параллелен этому миру и является своего рода чистилищем. Как ни странно, у нее был маленький круглый шрам, только не на бедре, а на предплечье. И все равно я непроизвольно всхлипнул, когда увидел его. Она спросила, что со мной, а я покачал головой и сказал, что ничего.

Однажды вечером незадолго до Рождества я пришел домой и застал Стефана на кухне за столом. Он занимался счетами. Стоя в дверях и глядя на ворох квитанций и чеков, я понял, что вскоре мне придется искать работу. Деньги дядюшки еще не закончились, но их не хватит надолго.

Стефан откинулся на стуле, заложив руки за голову, и сказал, многозначительно улыбаясь:

- Знаешь, ты еще та штучка.

Я не понял, что он имеет в виду.

- То есть?

- Ты имеешь такой успех у женщин… - протянул он. -Каждый раз я вижу тебя с другой.

Я нахмурился. И правда, после возвращения в Амстердам я переспал со многими женщинами, но успех… Это последнее, что могло прийти мне в голову. Я-то считал, что потерпел неудачу.

- Ты прямо как плейбой, - сказал Стефан.

- Стефан… - протянул я.