Юрий Поляков - Плотские повести

• Название: Плотские повести
• Автор: Юрий Поляков
• Издательство: Росмэн-Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-353-01345-X 978-5-353-01345-7

В сборник известного прозаика Юрия Полякова включены новые повести `Возвращение блудного мужа` и `Подземный художник`, а также знаменитое `Небо падших`, выдержавшее с 1998 года более десятка переизданий и ставшее литературной основой для нашумевшего фильма `Игра на вылет`. Все эти произведения объединяет пристальный интерес автора к `странностям любви`, к судьбе чувств, к роковому поединку души и плоти. Читатель, как всегда, встретит в прозе Ю.Полякова захватывающие сюжеты, социальную остроту, психологическую достоверность, тонкий юмор и утонченную эротику.

---

- Есть… Я догадалась. Молоденькая?

- Никого у меня нет. Просто я хочу жить один.

- Саша, Саша, - она подошла и ледяными пальцами схватила его за руки. - Зачем? Не делай так! И перед Димкой неудобно… Он же только женился…

- При чем тут Димка?

- Ну-у, Са-аша! - снова заплакала она, некрасиво скособочив рот. - Я же не смогу без тебя… Что я буду делать?!

- Квартиры менять! - бухнул он и подивился своей безжалостности.

- За что? За что мне это? Са-аша! Какой ты жестокий!… Саша… Ну, ладно… Пусть будет она. Пусть! Я не заругаюсь… Только не уходи!

- Я принял решение! - повторил он, чувствуя, что от этого неуклюжего слова - «не заругаюсь» - сам сейчас расплачется.

На мгновение ему вдруг показалось: это и есть выход. Татьяна, гордая, ревнивая Татьяна разрешает ему иметь любовницу, в голове даже мелькнула нелепая картина тройственного семейного ужина, но уже был раскручен веселый маховик разрушения и сердце распирал восторг мужской самостоятельности, забытой за двадцать три года супружества.

- Саша! - взмолилась она.

- Нет, я ухожу…

Жена побрела в спальню и упала на кровать. Когда зазвонил телефон, она даже не шелохнулась. Калязин снял трубку - и дрожащий старческий голос попросил позвать Татьяну Викторовну.

- Тебя! - сообщил Саша.

Но она лишь еле заметно качнула головой.

- Татьяны Викторовны нет дома.

- Странно. Она сама просила меня позвонить… Это Степан Андреевич. Передайте ей, что я согласен постелить вместо паркета линолеум…

На следующий день он ушел рано, даже не заглянув в спальню. А в обед позвонил приятель-журналист и сообщил, что едет в Чечню.

- Чего ты там не видал? - удивился Калязин.

- Командировка. Обещали автомат выдать. Мужская работа. Ты-то хоть помнишь тяжесть «акээма» на плече?

- Не помню…

- Ну, конечно, тебя только Инкины ноги на плечах интересуют. Вот так мы Империю и профукали.

- А можно без пошлостей?

- Можно, но скучно… Черномырдина на забывай кормить! Если похудеет, откажу от дома. Понял? Ключи оставлю, где обычно…

- Понял, спасибо! - и, бросив трубку, Калязин метнулся в приемную к Инне. - Сегодня едем в Измайлово! - шепотом доложил он.

- Но мы там были позавчера! - удивилась она, привыкшая к строгой еженедельности их свиданий.

- Открылись новые обстоятельства!

Девушка строго посмотрела на Сашу, вздохнула и стала звонить, отменяя примерку, назначенную на вечер. По пути Саша остановился у супермаркета и, делая вид, что не понимает ее недоуменных взглядов, накупил целую сумку разных вкусностей и вина. Черномырдину достался такой огромный кусок колбасы, что кот долго не мог сообразить, с какой стороны начать есть, а потом, налопавшись, круглыми желтыми глазами удивленно следил за ненасытными людьми, нежно терзавшими друг друга на скрипучем диване.

Когда Инна с обычной неохотой встала, чтобы идти в душ, Калязин тихо попросил:

- Не надо!

- Милый, но мы же не можем здесь остаться?

- Можем…

- Ты… Сделал это?

- Да, я сделал это! - рассмеялся он и изобразил зачем-то идиотский американский жест: - Й-е-е-ссс!

- А она?

- Она согласна, чтобы у меня была любовница!

- Зато я теперь не согласна, чтобы у тебя была жена…

Сказав это, Инна посмотрела на него с той строгой неприступностью, какую напускала на себя только в издательстве.

- Ты останешься? - жалобно спросил он.

- Завтра.

Одному на новом месте Саше спалось плохо, а вдобавок привиделась какая-то чертовщина: будто бы среди ночи вернулась Инна, тихонько легла рядом, и он стал нежно гладить ее в темноте, а потом вдруг с ужасом обнаружил, что от привычного шелковистого эпицентра нежная шерстка стремительно разрастается, покрывая все девичье тело. Утром он обнаружил рядом спящего Черномырдина.

К вечеру следующего дня Калязин заехал домой за вещами. Татьяна все так же неподвижно лежала на кровати и не брала трубку звонившего не переставая телефона. Казалось, она вообще за эти двое суток не вставала. На столе осталась грязная посуда, чего никогда прежде не было, а в пустой ванне так и валялись все еще мокрые носки.

- Я пошел! - сообщил Калязин, заглянув в спальню с большой спортивной сумкой, с которой Димка, занимавшийся легкой атлетикой, ездил на сборы.

Но Татьяна даже не пошевелилась.

Инна ждала его в машине, и они помчались в Измайлово.

Но и в эту ночь уснуть им вместе не удалось. Иннина мать с отчимом уехали на юг и оставили на нее шестилетнюю сестру. В течение двух недель каждый вечер Инна уезжала от него, а добравшись до дома, звонила - и они говорили, говорили до глубокой ночи. О чем? А о чем говорят люди, для которых главное - слышать в трубке голос и дыхание любимого человека?

Как-то он лежал в постели и, заложив руки за голову, с привычным упоением наблюдал Иннин стриптиз наоборот. А она, зная эту его слабость, специально с расчетливой грацией медлила, затягивала одевание, придумывая разные волнительные оплошности:

- Ой, я, кажется, трусики забыла надеть… Ах, нет, не забыла… Слушай, а может, мне вообще лифчик не надевать?

- Тебе можно! - блаженно кивнул он, по-хозяйски восхищаясь ее маленькой круглой грудью с надменно вздернутыми сосками.

И вдруг запищал телефон. Дело обычное: в основном звонили из каких-то редакций и возмущались, что журналист опять вовремя не сдал заказной материал, а узнав, что тот в Чечне, обещали, если вернется живой, убить его за нарушение всех сроков и договоренностей. Потом, конечно, спохватывались и осторожно выпытывали, где он именно - в Грозном или Ханкале, и все ли у него в порядке.

Калязин привычно снял трубку.

Это была Татьяна, как-то в конце концов вычислившая местонахождение блудного мужа. Голос у нее был грустный, но твердый.

- Ну как тебе живется одному? - спросила она.

- Нормально.

- Не голодаешь?

- Нет…

- Решение не переменил?

- Нет.

- Я думала, ты позвонишь сегодня…

- Почему?

- День строителя.

- А-а…

- Ты, конечно, наговорил мне страшных вещей, но кое в чем был прав… Я заходила к тебе сегодня на работу. Хотела поговорить. Но ты рано ушел. Левка сказал, у вас выставка?

- Да, выставка…

- Димке звонил?

- Нет.

- Позвони. Я ему пока ничего не говорила…

- Позвоню…

- Она рядом?

- Кто?

- Она!! Не делай из меня дуру!

- Нет.

- Врешь! Я знаю, где ты, и сейчас приеду! - сказав это, жена бросила трубку.

Инна уже давно поняла, с кем беседует Калязин, и наблюдала за ним с пристальным неудовольствием. А когда он закончил разговор, оделась быстро, даже как-то по-военному, и спросила холодно:

- А чего ты, собственно, испугался?

- Почему ты так решила?

- Не разочаровывай меня, Саша! Прошу тебя!

В тот вечер она уехала, даже не выпив ставшего уже традиционным чая. Едва закрылась дверь, Калязин вскочил и начал стремительно уничтожать и прятать свидетельства Инниного пребывания в квартире. Потом оделся, даже повязал галстук и ждал, барабаня пальцами по столу. Внезапно он похолодел, метнулся к разложенному дивану и спрятал одну из двух подушек в шифоньер, а на оставшейся отыскал длинный черный волос любовницы и выпустил его в форточку.

Но Татьяна не приехала. Она позвонила. Калязин сорвал трубку, надеясь, что это добравшаяся до дому Инна, и снова услышал голос жены.

- Это я.

- А разве ты?…

- Здорово я тебя напугала?! Значит, так, - продиктовала она. - Машину отдашь Диме. Через неделю. Пусть лучше он жену возит, чем ты… эту свою… Когда будешь подавать на развод, предупреди: я найму адвоката. Квартиру разменивать не собираюсь. Понял? Спи спокойно, дорогой товарищ!

А Инна в тот вечер так и не позвонила.

Целую неделю все попытки дождаться, когда она останется в приемной одна, и поговорить, наталкивались на ледяное дружелюбие. Она слушала объяснительный шепот и только растягивала тщательно подкрашенные губы в ничего не значащую секретарскую улыбку. А ведь его тело еще помнило влажные прикосновения этих на все способных губ! От ненависти к себе хотелось закрыться в кабинете и разорвать в клочья верстку романа «Слепой снайпер». После работы тщетно ждал он ее в своей «девятке» - через квартал, в заветном дворике. Она специально проходила мимо него к метро в компании бдительных корректорш. Вечером он звонил ей домой, но шестилетняя сестренка, видимо, выполняя порученное ей важное дело, старательно отвечала: «А Инки нету дома…» И хихикала.

В понедельник Инна занесла ему в кабинет иллюстрации к «Озорным рассказам». Калязин схватил ее за руку, и она вдруг погладила его по голове: