Юрий Буйда - Домзак

• Название: Домзак
• Автор: Юрий Буйда
• Жанр: Русская классическая проза

---

За деревьями, влажно вздохнув, важно заиграл оркестр.

- Мне на такой гроб за три жизни не заработать, - с сожалением проговорил шофер, снимая фуражку и крестясь. - Эх, жизнь!

Сзади подходили и подходили люди - и те, что приехали на автобусах, и жители ближних домов. Байрон обратил внимание на моложавую тетку, которая проталкивалась через толпу со стулом в руках.

Заранее для прохода процессии прорубили что-то вроде просеки в безобразно разросшихся кустах бересклета и ольшаника.

Когда гроб опустили на землю рядом с дышавшей сыростью ямой, оркестр умолк. Люди расступались, давая дорогу мэру со свитой и священнику с причтом.

Над толпой высилась та самая моложавая женщина, которая принесла с собою стул: вот зачем он ей понадобился - чтоб все хорошенько разглядеть.

- На тебе лица нет, - прошептала Оливия.

- Я пока в сторонке постою, - шепотом же ответил ей Байрон. - Когда будет пора, ты мне дай знать... я тут рядом буду...

- Только не кури - не положено, - напутствовала мать.

Байрон вышел к старому тополю с потрескавшейся корой, присел на корточки и закурил, спрятав сигарету в кулак. Рядом с ним присел сторож с медалью на лацкане. Он тоже курил, отмахиваясь веточкой от комаров.

- Место вроде сухое, - сказал Байрон, не спуская глаз с Оливии. Откуда бы здесь комарам взяться?

- После дождя они жуть какие злые, - поддержал беседу сторож. - А моя сегодня спозаранку в лес сбегала, целое лукошко подосиновиков принесла. Чистые, гладкие - ни червоточинки.

- ...инвестор от Бога, как говорится, Андрей Григорьевич, скажу от себя лично и от лица губернатора, за эти годы буквально преобразил лицо города... - донесся до них голос мэра. - Многие сомневались, что это возможно, но Андрей Григорьевич, как ледокол, раздвигающий льдины...

- Что за чушь он несет! - пробормотал Байрон.

- Как положено, - сказал сторож. - А говори - не говори, конец, видишь, один...

- Это правда, что с годами могилы перемешиваются? - спросил Байрон. Ну земля движется, а с нею и кости...

- Я б услыхал, - сказал сторож. - У меня ухо острое.

Оливия обернулась, махнула рукой.

Отшвырнув окурок, Байрон быстро подошел к матери и взял ее под руку.

- У меня словно уши ватой заложило, - сказал он.

- Это от волнения.

Священник взмахнул рукавами, хор запел, ему подтягивали старики, с удовольствием выпевавшие непонятные им церковнославянские слова.

Байрон с любопытством разглядывал братьев Татищевых, стоявших по другую сторону ямы. Оба рослые, широкоплечие, носы уточкой, а скулы широкие и высокие - как у татар. В могучих руках они держали темные розы.

- А где их телохранители? - спросил Байрон.

- Это тебе не Москва, - прошептала мать, - здесь шайками не ходят.

Снова надрывно всхлипнул оркестр.

Гроб, уже накрытый крышкой, опустили в яму.

Мать легко толкнула сына в бок. Они обогнули яму, бросили на гроб цветы и вернулись на прежнее место. Мать тяжело дышала. Братья Татищевы, как по команде, шагнули вперед, первый нагнулся, раздался громкий хлопок, и огромный мужчина рухнул на крышку гроба. Второй хлопок - и его брат с черным пятном на лбу повалился на груду песка.

Оркестр сбился.

Байрон крепко схватил за руки мать и Оливию.

- Ни с места, - прошипел он. - Больше ничего не будет!

- Позорище-то какое! - заплакала Майя Михайловна.

Байрон оглянулся. Никого. Посмотрел поверх крестов и увидел стоявшего на каменной тумбе Звонарева с поднятыми руками. К нему пробирались милиционеры. Он терпеливо ждал.

- Достаньте же его из ямы! - зарычал Байрон.

Убитого ухватили за ноги и кое-как, тихо матерясь, принялись тянуть наверх. Уронили. Кто-то спрыгнул на крышку гроба и, обхватив мертвого Тату вокруг живота, рывком поднял его над срезом ямы. Труп подхватили. Второго Тату уже унесли в толпу.

Люди кричали, женщины плакали, а молодка, взгромоздившаяся на стул, истерически хохотала, закрыв лицо руками.

Звонарев отдал пистолет первому же милиционеру. Его сбили с тумбы, стали вязать.

- Ты знал? Знал! - расслышал Байрон голос Кирцера. - Ну, сынок, и подложил же ты мне свинью! Позорище какое! На кладбище!

- Засыпайте! - скомандовал Байрон, берясь за лопату. - Да очнитесь вы, черт бы вас побрал!

Священник с причтом быстро ушел, за ним, пригибаясь за кустами, побежали и другие.

- Чего-то такого я и ожидала, - тихо проговорила мать. - Бог все видит.

- Оливия! Уезжайте домой!

- Нам еще в ресторан на поминки, - спокойно напомнила Оливия. - Не беспокойся, милый, я ей укольчик сейчас сделаю - и все пройдет. Нельзя же все бросать на полдороге. Мы не имеем такого права.

- А придут на поминки-то? - весело оскалился Байрон, продолжая кидать землю лопатой.

- Прибегут.

- И котлеты жрать будут?

- И котлеты. - Оливия погрозила ему пальцем. - Только умоляю тебя: не ввязывайся ни во что. Обещаешь?

- Нет.

На площади перед кладбищем осталась одна машина. За рулем сидела Диана. Она курила коричневую сигарету, слушая музыку, доносившуюся из радиоприемника.

- Ты весь в песке и глине, - сказала она. - Словно сам из могилы вылез. Сядешь за руль, или я поведу?

- Ты. - Он отряхнул брюки, пиджак. - Ну и концерт! Я же говорил: фигляр. Шут гороховый - тем и опасен.

- Кому говорил?

Он сел рядом, выключил музыку.

- У нас еще много чего впереди! - весело сказал он. - Гони в милицию, ненаглядная моя!

Она хмыкнула.

- Иногда я начинаю понимать, за что тебя бабы любят.

Толкнув кулачищем обитую новеньким дерматином дверь, Байрон вошел в кабинет начальника милиции, сел на стул у дальней стены и, уже не в силах сдерживаться, расхохотался. Вспомнилась истерически хохочущая молодка на стуле, возвышавшаяся над толпой.

Кирцер и прокурор, сидевшие за приставным столом, переглянулись. Подполковник был уже без мундира, в блекло-голубой рубашке с погонами, темной от пота на животе.

- Почему-то мы вас ждали, господин Тавлинский, - меланхолично проговорил прокурор.

- Погоди, Пряженцев. - Кирцер подошел к Байрону, вытиравшему платком слезы, и участливо поинтересовался: - Как там Майя Михайловна?

- Нормально. Мне нужно свидание с задержанным Звонаревым.

- Вы родственник? - ехидно вопросил прокурор.

- Брат.

- Во Христе, конечно, - продолжал ехидничать Пряженцев. - Может, сперва нам расскажете про все, что знаете?

Поджав губы и неодобрительно покачивая головой, Кирцер откупорил бутылку минералки, налил Байрону и - прокурор с отвращением мотнул головой себе.

- Ну по обычаю - не чокаясь.

Они выпили водки.

- Весь город знает, что у тебя в бутылках из-под минералки водка, сказал прокурор.

Байрон закурил.

- Вот что, братцы, дайте мне немножко времени побеседовать с этим типом, а потом можете протоколировать мои показания. Если захотите, конечно.

- Показания? - искренне удивился Кирцер, посасывая лимонную дольку. Ты свидетель. Или ты заранее знал о готовящемся преступлении, но не донес органам правопорядка?

- Не знал.

- Тогда на кой тебе хрен свидание с задержанным? - ласково спросил Кирцер. - Выпей-ка еще водочки да топай домой, Байрон. Там Майя Михайловна, там вообще, я думаю, переполох... Хотя, насколько я знаю этих баб, переполоха они не допустят.

- Никакого переполоха, - подтвердил Байрон. - Я не шутить сюда приехал, братцы. Мне нужно с ним поговорить. Очень нужно. Я даже думаю, что после разговора со мной он может сделать официальное заявление под подпись.

Пряженцев мелкими глотками выпил из своего стакана, взял с блюдца дольку лимона, бросил в рот.

- Прошу слова, - сказал он. - Братцы! - язвительно добавил он. - То, что я сейчас скажу, так сказать, не для протокола. Так - предположения. Предположение первое: господин Тавлинский уверен, что убийцей его деда является задержанный Звонарев. И ему вовсе не нужно было перелезать забор, прятаться под кустом. Зачем? Он был внутри дома. Это предположение второе. Третье же предположение касается того места, где в действительности отсиживался - точнее, отлеживался - господин Звонарев. Вы, Байрон, могли поначалу этого и не знать. Как и я. Но вы же опытный следователь. И вскоре, если не сразу, догадались, кто мог изнутри отключить сигнализацию, а после совершения преступления - включить ее. Именно тот, кто отлеживался в доме.

- Мы же вроде бы договорились о Татах, - вставил Кирцер.

Но прокурор не обратил на его слова никакого внимания.

- И вот сейчас вы примчались сюда, чтобы уговорить Звонарева не марать вашу мать. Ведь он у нее провел ночь. Она знала, что он выходил. Ну, сказал, что в туалет. Но уже наутро, когда Майя Михайловна узнала об убийстве, она сразу поняла, в какой такой туалет выходил Звонарев. И ни словом, ни намеком не обмолвилась об этом следствию. Тем самым она покрыла преступника, совершив преступление, как вам отлично известно, полежащее уголовному наказанию.

Байрон закурил другую сигарету.

- Все возвращается на круги своя, - со вздохом проговорил он. - Вы работаете по одной версии, которая выглядит более или менее убедительной, хотя и неглубокой. Не обижайтесь. Вы уже допросили Звонарева?