Николай Кузьмин - Генерал Корнилов

• Название: Генерал Корнилов
• Автор: Николай Кузьмин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-203-01798-0

На имени генерала Лавра Георгиевича Корнилова, возглавившего так называемый корниловский мятеж осенью 1917 года, десятилетиями лежала печать реакционера и мракобеса. В предлагаемой книге автор анализирует происшедшее и убедительно показывает, что затея с мятежом явилась чудовищной провокацией международных сил, ненавидевших Россию, ее мощь и православное вероисповедание.

Царский генерал Корнилов, истинный сын своей Родины, скорее фигура трагическая, ибо вовремя не сумел распознать скрытую подоплеку намерений мировой закулисы.

---

Корнилов вскинул голову. Глаза их встретились. Начальник штаба смотрел прямо, честно, преданно. Лавр Георгиевич поднялся и протянул руку:

– Благодарю.

После этого решительно придвинул кресло.

День пошел своим рабочим чередом. Ставка Верховного главнокомандования оставалась на посту. Гигантский русский фронт, от Балтики до Румынии, ждал руководящих указаний… В середине дня генерал Романовский осторожно заметил, что во фронтовых штабах, судя по всему, ничего не знают об истерическом приказе Керенского (арестовать Верховного). На узел связи Ставки поступали обыкновенные, рутинные запросы. Боевые части продолжали жить своей привычной, окопной жизнью.

Керенский, по-прежнему скользкий, как налим, оставался верен своим привычкам: распоряжался в огромной стране, словно в мелочной лавчонке. Когда они там поймут, мерзавцы, что на плечах армии лежит вся тяжесть необычайно изнурительной войны? Не совались бы хоть в военные дела!

Романовский подал мысль, что завтра с утра следует послать Хаджиева на вокзал, к курьерскому поезду: привезут свежие столичные газеты. Уж газетчики не умолчат и выболтают все, что происходит в Петрограде. Это их хлеб.

– Завтра понедельник, – мрачно объявил Лукомский. – Газеты не выходят.

Какая незадача! В самом деле… Что ж, придется ждать до вторника.

Штаб Ставки продолжал работать, втайне сгорая от нетерпеливого любопытства: что же все-таки затевается в далеком Петрограде?

Генерал Лукомский ошибся: в понедельник на этот раз вышли многие столичные газеты. И все они, без исключения, на первых страницах поместили вершковое обращение правительства: «ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!» Это был вопль праведного гнева. Народ и страна оповещались, что Верховный главнокомандующий генерал Корнилов, словно новоявленный Наполеон, прислал из Ставки ультиматум Временному правительству, требуя безоговорочно передать ему всю полноту государственной власти. Революционная Россия оказалась перед угрозой военной диктатуры. Все завоевания народа мятежный генерал готовился потопить в крови.

Временное правительство, вовремя раскрывшее преступный заговор, колотило в набатный колокол и взывало: «Все на защиту Родины и Революции!», «Защитим от военного мятежника Свободу и Демократию!».

Первым ощущением от всего прочитанного было чувство непереносимого оскорбления. Изменник! Военная измена… Словно к самому лицу придвинулась чья-то мерзкая харя и смачно плюнула. Лавр Георгиевич зажмурился, кажется, даже застонал. О прохвосты! Промелькнули шулерские сапожонки с серебряными шпорами, затем этот самовлюбленный террорист с надменной челочкой на воспаленном лбу и… этот… добчинско-бобчинский обер-прокурор Синода… Рожи и мурла… И глаза, глаза… льстивые, лживые, подлые… Заговор, мятеж… Заговорщик! Вне закона!

Позднее озарение коснулось бесхитростной генеральской головы. Его, солдата, сделали страшилищем народа и страны. Для этого и наезжали, ради этого и обволакивали льстивой болтовней. Он им был нужен как ужасающее пугало. И они его, озабоченного сверх головы состоянием дел на фронте, превратили в это пугало. Его и группу верных генералов… Генеральский заговор!

Кто их теперь послушает, услышит? В газетную истерику не вставить ни слова оправдания.

Вот уж на самом деле: политика – грязь. Великая грязь!Однако что же теперь будет с армией? Она неминуемо расколется надвое. Правда, генерал Клембовский, командующий Северным фронтом, так же, как и Лукомский, отказался от поста Верховного. Но… кто-нибудь все равно найдется! Отыщется служака, лукавый и старательный, «честный патриот-революционер», и примет поручение арестовать предателей, выдать их на праведный народный суд, на скорую расправу. И армия примется воевать сама с собой, стрелять в самих себя… Кровавейший раздел!

Генерал Романовский заметил, что этого, как видно, и добивается правительство. Армия всегда его страшила, оно боялось армии и теперь ловко убирает ее с арены ожидавшихся событий.

– Но как оно думает управиться с большевиками? – все еще недоумевал Корнилов.

Романовский насмешливо глянул на своего начальника:

– А вы уверены, что Керенский боится Ленина? Окончательно смешавшись, Корнилов пробормотал:

– Иван Павлович, вы говорите страшные вещи!

– А вот увидим, Лавр Георгиевич…

Генерал Лукомский высказался в том смысле, что стране грозит гражданская война. Заявление о мятеже поставило Петроград со всем правительством в объект атаки со стороны мятежных генералов. Таким образом, в России – воюющей, сражающейся на фронтах! – образовалось два центра власти: военной – Могилев и гражданской – Петроград. Садясь в осаду, правительство своим «ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!» призывало население к мобилизации. Армия тем самым как бы отсекалась от народа и превращалась в узурпатора, с которым следовало беспощадно воевать.

Лукомский нервничал:

– На что они рассчитывают, подлецы? Мы же не можем пойти на Петроград и повернуться спиной к немцам!

На Корнилова было страшно глянуть. Раздавленный клеветой, объявленный правительством вне закона, он из последних сил сохранял необходимое самообладание.

Генерал Лукомский посоветовал:

– Надо срочно найти Крымова. Вот уж кто человек надежный! А вам, Лавр Георгиевич, обратиться бы к войскам…

Корнилов решительно замотал головой.

– Лучшего подарка Керенскому и не надо. Тогда действитель но получится мятеж: Корнилов мобилизует армию на резню и бунт. Нет, этого они от меня не дождутся!

– Но не можем же мы сидеть с клеймом изменников! – возмутился Романовский.

Подумав, Корнилов обронил:

– Да, объясниться надо… – и попросил оставить его одного.

ОБРАЩЕНИЕ К НАРОДУ

Телеграмма министра-председателя за № 4163 является сплошной ложью. Не я послал члена Государственной думы Вл. Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне какпосланец министра-председателя. Таким образом свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества.

Русские люди, великая наша Родина умирает!

Близок час кончины!

Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье убивает армию и потрясает страну изнутри.

Тяжелое сознание гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога, в храмы, – молите Господа Бога о явлении величайшего чуда, чуда спасения Русской земли.

Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что лично мне ничего не надо, кроме сохранения великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни.

Предать же Россию в руки ее исконного врага – германского племени – и сделать русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама Русской земли.

Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!

Посылать «Обращение» в столичные газеты не годилось: и долго, и ненадежно. Да и согласятся ли напечатать?

В Могилеве имелась небольшая типография, но ее хозяин, молодой еврей, отказался разговаривать. Он заявил, что наборщики ни за какие деньги не согласятся взять в свои руки такой крамольный текст.

А время уходило… золотое время!

Могилев гудел. В местном Совете не кончался митинг-заседание. Каждый держал в руках газетный лист с правительственным «Всем, всем, всем!». Возле ворот Ставки стали появляться группы солдат в шинелях внакидку. Они вступали в разговоры с Георгиевскими кавалерами. Хаджиев усилил внутренние караулы.

В конце концов в типографию отправился Хаджиев. Хозяйчик перепугался. На суровых, обвешанных оружием текинцев испуганно поглядывали бледные наборщики. В типографии царил тяжелый дух. Хаджиев оставил для пригляда Баба-хана, умевшего объясняться на русском языке. Он приказал ему:

– Если эти «товарищи» будут много разговаривать, ты ведь знаешь, что надо делать! Иди спокойно. Хозяин только зубы скалит, но хвостом виляет.

Всю ночь, до трех часов утра, из типографии не вышел ни один рабочий. К началу дня кипы листовок доставили в штаб. Хаджиев пересчитал увязанные пачки и отпустил джигитов отдыхать.

За утренним чаем Лавр Георгиевич внимательно вгляделся в воспаленные глаза Хаджиева:

– Что, хан, джигиты разобрались, кто такой Керенский? Глаза текинца вспыхнули:

– Буюр-ага, прикажи!

Корнилов спросил, отдыхают ли как следует джигиты. Молодой офицер замялся. В эскадроне уже четвертую ночь не снимают сапог. Затем он рассказал, что ночью приезжали из Текинского полка. Весть о мятеже уже раскатывалась по стране. Командиры эскадронов горячо поддерживают «уллы-бояра». Но вот полковник Кюгельген… По настоянию ротмистра Натанзона за командиром полка стали приглядывать в оба глаза.