Виталий Гладкий - Окаянный талант

• Название: Окаянный талант
• Автор: Виталий Гладкий
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-2769-3

Олег Радлов, молодой художник-неудачник, получил от таинственного иностранца очень выгодное предложение: за двадцать тысяч долларов написать портрет некоего чиновника. Останавливает художника только душевное смущение от нарушенной когда-то клятвы, данной собственному деду, – никогда не писать портреты без древнего оберега, ведь за этим последовала таинственная смерть юной возлюбленной. Но в наш прагматичный век нелепо верить суевериям, к тому же все может оказаться обыкновенным самовнушением...

---

– Естественный выбор. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.

– Ты не понял. Проспектом были наши с тобой отношения. И до них, и после я брела и бреду по болоту. Я очень устала… и я больше не могу…

– Он что, обижает тебя?

– Нет, что ты. Георгий чересчур благовоспитанный человек. Не в этом дело.

– А в чем?

– Я просто устала от жизни.

Она что-то не договаривает, встревожился Олег. У нее голос больного человека. Неужели?… О нет, нет!

– Ты заболела? – спросил он прямо.

– Телом – нет. Душой – да. Из меня по капле выцеживаются остатки жизнерадостности и желания что-то делать, как-то шевелиться. Я валяюсь часами на диване, и мне ничего не хочется. Я кажусь себе столетней старухой. Вот, позвонила тебе, и стало немного легче.

– Скажи, где твой портрет, что я написал?

– Портрет? А… Кажется, отец отдал его на какую-то выставку. Георгий говорит, что портрет произвел там фурор. Народ смотрит и восхищается твоим талантом.

– Я прошу тебя… – От волнения голос у Олега пресекся. – Прошу тебя – верните портрет домой. Никому не показывайте. Слышишь – никому!

– Почему?

– А еще лучше было бы совсем его уничтожить. Я верну деньги, которые мне заплатили за работу. Пусть твой отец не сомневается.

– Не понимаю… Портрет действительно великолепен, я вышла на нем гораздо лучше, чем на самом деле. Мне он очень нравится. А ты говоришь – уничтожить. Да что я! Отец никогда не согласится это сделать. Он теперь с гордостью всем показывает, какая у него дочь.

– Твое болезненное состояние происходит от портрета. Он убьет тебя. Избавься от него, умоляю! Сожги его в камине. Тебе этот поступок проститься.

– Глупости. Не вижу никакой связи между моей хандрой и портретом.

– Ну хотя бы закройте его в темной комнате! – с отчаянием сказал Олег. – И не водите к нему экскурсий. Неужели тебе неизвестно, что человеческая зависть страшнее многих болезней? Люди смотрят на портрет, восхищаются, а думают совершенно другое. Послушай меня.

– Вздор. Ты говоришь вздор. Завидуют? Ну и пусть. От зависти за ширмой не спрячешься. И темная комната тоже не поможет. Я не виновата, что мой отец занимает такое высокое положение.

– Понятно… – Олег вдруг почувствовал себя совершенно разбитым. – Ладно, как говорится, хозяин – барин. Мое дело предупредить. Я сделал ошибку, подписавшись нарисовать твой портрет. Правда, я не знал, кто будет моей натурой. Это меня не очень оправдывает, но все же… К глубокому сожалению, я не могу исправить свою ошибку. А ты не хочешь мне в этом помочь. Еще раз говорю тебе – портрет опасен.

«Рассказать ей о моем окаянном таланте или нет? – думал он во время разговора. – А что изменится? Она все равно мне не поверит. Маргарита стала совсем чужой… Остается уповать только на высшие силы. Господи пронеси…»

– Все, заканчиваем разговор, – торопливо сказала Маргарита. – К нам пришли… До свидания, Олег… – Она как будто заколебалась, но все же продолжила скороговоркой: – И запомни – чтобы там ни было, чтобы ты обо мне не думал, а я все равно тебя люблю.

Телефон отключился. Олег бросил его на диван и начал бесцельно ходить по комнате из угла в угол. В нем вдруг проснулась жажда полнокровной жизни и его душа взбунтовалась.

Надо что-то делать! Что-то делать… Что?

Взгляд художника упал на ключи от автомобиля, которые лежали на журнальном столике. Есть! Придумал! Олег начал в лихорадочном темпе собираться. Да, верно, он должен съездить в гости к Беляю. Обещал ведь. И долг он так ему и не отдал. А как отдашь? Почты в Зеньках нет, а искать оказию – артель напрасный труд.

Спустя час художник уже мчался по не очень загруженному автомобилями шоссе на своей «тойоте», и с острым интересом, будто первый раз видел, рассматривал деревья по обочинам, покрытые пушистым инеем, нарядно сверкающим под солнечными лучами. На фоне лазурного неба они казались невестами, томящимися в длинной, бесконечной очереди за женихами.

На станцию заезжать он не стал. Только взглянул на коновязь – не стоит ли там Желтопуз в ожидании пассажиров. К удивлению Олега, коновязи уже не было. На ее месте высился большой – размером с легковушку – ящик с песком для противопожарных нужд. Там же находился и пожарный щит.

Ехать по лесной дороге, а затем и по болотистой низменности, где летом могла пройти только двуколка Беляя, было легко и приятно. Конечно, дорога еще больше заросла, но Олег совершенно не берег машину и не обращал внимания на ветки, царапающие лакокрасочное покрытие кузова.

Что касается болота, то оно уже замерзло, а дорога – тем более, и только изредка из-под колес вырывались фонтанчики грязной воды, марая тонкую белую шубку, уже прикрывшую унылый болотный пейзаж…

Ошеломленный Олег едва успел нажать на тормоз, иначе въехал бы в овражек, откуда «тойоту» не выковыряли бы и бульдозером.

Деревни не было. Она испарилась. Место было то самое – в этом художник мог бы поклясться. Со своей фотографической памятью он запоминал мельчайшие детали рельефа и мог потом рассказать, где и на каком месте лежит каждый камешек.

А деревня пропала. Будто ее и не было здесь отродясь. Только на том месте, где стоял идол, высился бугорок. Что это такое, Олег определить не мог, его прикрывал снег; возможно, кучка камней, придававших идолу большую устойчивость.

Выбравшись из машины, художник пошел по сгинувшей деревеньке. Его ноги сами находили исчезнувшие улицы, и хотя они даже не просматривались, ступни их ощущали.

Мистика, подумал Олег, совсем сбитый с толку. Невероятно. Или я уже допился до белой горячки и сейчас лежу на полу мастерской и вижу сон, или все-таки топчусь на том месте, где когда-то находилась деревня Зеньки.

Может, ее просто снесли? Стариков и старух забрали родственники, а избы сожгли какие-нибудь придурки. Теперь много таких «туристов» шляется по лесам и выморочным деревням в поисках приключений. Для них пустить красного петуха – первая забава.

Но нет, после пожара хоть что-нибудь, да осталось бы. А тут – чистое плато, и везде сухостой, выглядывает из-под снега…

Олег дошел да самого озера. Оно еще не замерзло, было темным и загадочным. Художник, вспомнив кое-что, полез в кусты, но его поиски оказались напрасными – котелка, в котором они с Беляем варили уху, не было. Олег нашел лишь бесформенный кусок ржавого железа.

Воспоминания вдруг нахлынули на него как волна цунами. От них можно было захлебнуться. Он вдруг с небывалой ясностью восстановил в памяти гадание Ожеги, о котором все это время старался забыть.

Но Олегу припомнились не те кошмарные видения, что исходили от котла, а слова ведуньи:

«… Ваш род когда-то был проклят до седьмого колена. Это не суеверные измышления, это правда. Ты – седьмой в роду».

«И что мне делать?»

«Бросить свое занятие, переменить профессию».

«Но я не могу!…»

«Я знаю. Тогда смирись, и пусть тебя рассудят Старцы».

«Кто такие Старцы?»

«Отцы мирозданья. Они творцы человеческой судьбы. Старцев трудно узнать, они могут выступать в разных обличьях, в том числе и женских. Ты узнаешь их, когда придет время…»

«Но что, что во мне не так?!»

«Человек странное существо… Он непостоянен в своих привязанностях, мыслях и желаниях. Двуличен, так говорят. Но это в больше степени метафора, нежели истинная его сущность. А вот ты и в самом деле раздвоен. В этом все твои беды».

«Но я ведь почти никогда не лгу, стараюсь не делать людям зла, никого не подсиживаю, никому не завидую!»

«Твоя раздвоенность заключается в чем-то другом. Даже я не могу понять, в чем именно. Тот, кто наложил проклятие, обладал чудовищной энергией. Она разрушила часть течения мирового потока. Ничего поделать нельзя. Скажу только одно, хотя и не имею на это права – ты умрешь в тот момент, когда две твои половины воссоединятся. Так говорит Мара. Но она ничего не объясняет…»

Олег тряхнул головой, прогоняя видение, и быстро пошел обратно. Его вдруг стали тяготить окрестные пейзажи.

До станции он доехал очень быстро, гораздо быстрее, чем до деревни. Казалось, длина дороги сократилась наполовину.

Пустынный перрон оживляла всего одна фигура. Это была тетка в полушубке, которая шоркала метлой. Знакомая картина, почему-то обрадовался Олег. Она стояла к нему спиной, и ее лица он не видел.

– Здравствуйте! – сказал Олег.

Тетка обернулась. Олег не сумел сдержать вздох разочарования – это была не Танюха.

– Здоровы будете, – ответила тетка, с любопытством осматривая художника с головы до ног.

– А где ваша сменщица?

– Олёна? Дома, на полатях… хи-хи… с новым мужичком милуетси. Нашла себе… хахаля. Ентот Гринька ни одну юбку не пропустить. Сукин кот…

– Я говорю о другой. Ее зовут Танюха.

– Танюха? – Тетка наморщила лоб. – Что ты, мил человек. Обшибся ты. Нетути у нас такой и никогда не было.

– То есть… как это не было?! – опешил Олег. – Год назад я лично с нею разговаривал. Здесь, на этом перроне.