Сергей Лавренов - Советский Союз в локальных войнах и конфликтах

• Название: Советский Союз в локальных войнах и конфликтах
• Автор: Сергей Лавренов
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Политика
• Год: 2003
• ISBN: 5–17–011662–4, 5–271–05709–7

«Холодная война» начиналась с противостояния двух неравных по мощи сверхдержав. Хотя СССР был способен сокрушить ближайших европейских союзников США, американские бомбардировщики и ракеты могли стереть с лица земли его основные жизненные центры, в то время как сами США вплоть до конца 50-х гг. оставались неуязвимыми для контрудара. В своих расчетах каждая система исходила из того, что противная сторона хочет ни больше ни меньше как полного уничтожения своего оппонента-противника. При этом Запад рассматривал советскую внешнюю политику как своеобразный симбиоз стародавнего русского империализма со стремлением распространить влияние коммунизма в Европе. Москве приходилось отчаянно бороться за сохранение, а там, где это возможно, и расширение своей «странной», не похожей ни какую другую в мировой летописи, «империи».

---

Произошло это следующим образом. Через несколько месяцев после освобождения Белграда, зимой 1944/45 г., Сталин принял югославскую делегацию, в состав которой входил и Джилас. На обеде в Кремле Сталин подверг критике действия югославской армии, затем обрушился с критикой на самого Джиласа.

Вот как описывает тот выступление Сталина: «Он эмоционально рассказывал о страданиях, перенесенных Красной Армией, об ужасах, выпавших на долю русских солдат во время вынужденных тысячекилометровых переходов через разрушенную страну. Он даже заплакал, выкрикнув: «И такую армию никто не смел оскорблять, кроме Джиласа! Джиласа, от которого я меньше всего ожидал чего-нибудь подобного, от человека, которого я так тепло принимал.

А армия не жалела крови ради вас! Может быть, Джилас, который сам является писателем, не знает, что такое человеческое страдание и человеческое сердце? Неужели он не понимает, что если солдат, прошедший тысячи километров среди крови, огня и смерти, и побалуется с женщиной или возьмет себе что-нибудь – это пустяк?»

Сталин провозгласил тост, снова прослезился, после чего поцеловал жену Джиласа, подтверждая тем самым привязанность к сербскому народу, и вслух громко выразил надежду на то, что этот его жест не повлечет за собой обвинений в изнасиловании.

Нападки на Джиласа со стороны Сталина продолжились и в следующий приезд югославской делегации в марте 1945 г. На банкете и честь заключения советско-югославского договора о дружбе Сталин стал грубо подшучивать над Джиласом за то, что тот не притрагивается к спиртному: «Да ведь он совсем как немец – пьет пиво! Да ведь он немец!»

С этими словами Сталин протянул Джиласу фужер с водкой, настаивая на том, чтобы тот поддержал тост. Джилас был вынужден принять огромный фужер, предполагая, что за этим последует тост за Сталина. «Нет, нет, – сказал Сталин. – Всего лишь за Красную Армию. Что, не будешь пить за Красную Армию?» Все это не могло не оставить у югославов крайне неприятного осадка.

Впоследствии вопрос о советских гражданских и военных специалистах, в том числе о так называемом их «привилегированном положении» и вмешательстве во внутренние дела Югославии, был предметом неоднократного обмена мнениями между советскими и югославскими представителями. По утверждению Э. Карделя, недовольство вызывало то, что советские специалисты «чрезмерно навязывают свои взгляды», «не учитывают специфику», «игнорируют мнение югославских партнеров», и это приводит к ссорам и трениям.

Масло в огонь подлили усилившиеся подозрения югославских руководителей в том, что Москва налаживает в их стране широкую разведывательную сеть. И действительно, основания для таких подозрений были.

В начале 1945 г. из Москвы в Белград прибыла киносъемочная группа фильма о партизанах с романтическим названием «В горах Югославии». Хотя актеру, игравшему Тито, отводилась в фильме главная роль, в сценарии имелся некий русский герой, выступавший в роли едва ли не главного военного советника партизан, предопределившего в конечном счете их боевые успехи.

При просмотре уже отснятого фильма Тито «охватил гнев и стыд, когда он понял, какой второстепенной оказалась его роль как в сюжете фильма, так и в контексте истории»[41].

Более того, вскоре стало известно, что советские специалисты использовали съемки фильма для создания в Югославии советской разведывательной сети. В составе киногруппы находились офицеры советской разведки, которые, путешествуя по всей стране в течение нескольких месяцев, занимались вербовкой югославских граждан. К началу 1945 г. в ЦК компартии Югославии стали поступать донесения от югославских коммунистов, которых просили или вынуждали собирать разведывательную информацию в пользу Советского Союза. Дело дошло до прямого противостояния между советником НКГБ в Белграде генерал-лейтенантом Тимофеевым и руководителем службы безопасности в югославском правительстве А. Ранковичем, жестким и бескомпромиссным по натуре человеком.

Наконец, произошел случай, заставивший Тито выйти из себя: НКГБ попытался завербовать Душицу Перович, которая руководила югославской службой криптографии[42].

Парадокс ситуации, однако, заключался в том, что Тито и сам не брезговал обращаться к методам советских органов госбезопасности. После окончания войны так называемое Бюро народной защиты (ОЗНА), позднее переименованное в Управление государственной безопасности (УДБА), во главе с тем же А. Ранковичем, развязало фактически кампанию террора против «четников» Михайловича и других политических противников режима. Самого Михайловича поймали в 1946 г., после того, как один из его командиров, схваченный и завербованный ОЗНА, выманил его из тайного убежища. После показательного суда Михайлович был казнен.

Очевидец тех событий, английский обозреватель Ф. Уоддамс писал в 1946 г.: «ОЗНА осуществляла полный контроль над жизнью, свободами и собственностью всех граждан, и, если она решала кого-то арестовать, бросить в тюрьму без суда, выслать или «уничтожить», никто не мог протестовать или спрашивать о причинах. В этом причина всеобщего ужаса населения»[43].

В начале 1947 г. югославские «компетентные» органы приняли решение запретить государственным и партийным учреждениям Югославии на уровне ниже ЦК КПЮ и федерального правительства предоставлять экономическую информацию особо важного характера советским представителям. Это было расценено Сталиным как попытка поставить местные органы власти в Югославии под контроль и надзор органов безопасности, установить за ними слежку. Позднее именно это решение югославских центральных властей обусловило столь серьезные противоречия в межгосударственных отношениях СССР и Югославии, что в конце концов привело к их фактическому разрыву.

Как вспоминал И.Б. Тито, он впервые почувствовал, что в отношениях между двумя странами имеются определенные недоверие или недоразумения, только в 1947 г., когда «нас начали обвинять в недружественном отношении к советским специалистам».

Но даже в начале 1948 г., когда до жесткой конфронтации с Советским Союзом оставалось всего лишь несколько месяцев, никто даже не подозревал о ее возможных масштабах. Ведь еще в сентябре 1947 г. на первой встрече Коминформа Югославию ставили в пример другим, менее решительным партиям, слишком осторожничавшим в проведении социалистических реформ. Не случайно Белград был избран в качестве места пребывания секретариата Коминформа.

Однако разрыв отношений с СССР был уже неизбежен.

Встреча югославских руководителей со Сталиным в январе – феврале 1948 г. окончательно дезавуировала все положительное, что было накоплено в отношениях двух стран.

Переговоры в Москве вел Джилас, к которому позднее присоединился Э. Кардель. Сам Тито приехать отказался, сославшись на нездоровье. Возможно, он вспомнил о судьбе своего предшественника – генерального секретаря КПЮ Горкича, приехавшего в Москву в 1937 г. и так оттуда и не вернувшегося. Переговоры были очень трудными. Югославская делегация возвратилась в Белград с тяжелым чувством.

На расширенном заседании Политбюро ЦК КПЮ 1 марта 1948 г. Кардель рассказал о сути высказываний Сталина и Молотова, отметив грубый тон критических замечаний в адрес Югославии. В заключение своего доклада Кардель заявил: «Наша политика в отношении СССР остается и далее неизменной, но мы должны строго заботиться об интересах нашей страны. Мы считаем неправильным, когда у нас некоторых людей вербует на работу советская разведслужба в качестве агентов».

На заседании высказывались множественные претензии в адрес Советского Союза: «русские не хотят идти нам навстречу в вопросах вооружения армии»; они утверждают, что «нам не нужна сильная армия»; они «не хотят публиковать статьи о нашей стране»; в Москве отложили подписание очередного торгового соглашения на декабрь 1948 г.

Тито, констатировав, что отношения ФНРЮ с СССР «зашли в тупик», заявил: «На нас оказывается экономическое давление. Мы должны выдержать это давление. Речь идет о независимости нашей страны. Мы не пешки на шахматной доске. Мы должны ориентироваться только на собственные силы». Подчеркнув, что у Югославии нет разногласий с СССР в сфере внешней политики, югославский лидер высказался против создания федерации с Болгарией. Он заявил, что сам замысел этой федерации «напоминает троянского коня».

Сталин выходит из себя

Москва была в курсе всего того, что происходило на заседании Политбюро ЦК КПЮ. Один из участников этого заседания – министр финансов, член Политбюро ЦК КПЮ С. Жуйович – доверительно сообщал советскому послу в Югославии о том, что происходит на заседаниях Политбюро. Как подчеркивает итальянский исследователь Дж. Боффа, «Сталин был проинформирован о ходе событий присутствовавшим на заседании С. Жуйовичем, поэтому он сделал следующий шаг: из Югославии были отозваны все военные и гражданские советники. Свое решение от 18 и 19 марта советское правительство мотивировало тем, что они окружены «недружелюбием».