Илья Носырев - Карта мира

• Название: Карта мира
• Автор: Илья Носырев
• Издательство: ФОРУМ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-91134-018-6

Что за время на дворе? Законы физики отменены, вместо них на Земле действуют законы волшебства. Только заглянув в календарь, можно понять: век на дворе-то уже тридцатый… Мужичье жжет ведьм, засиживающихся до поздней ночи в Интернете. Поэты сравнивают свои душевные терзания с ошибками на жестком диске. Эстет-маркиз, большой поклонник де Сада, по ночам превращается в анатомически отвратительное чудовище и опустошает собственную деревню. Ожившие мертвецы ведут классовую борьбу, а правительство призывает относиться к нежити по возможности политкорректно!

Рыцарь Рональд и монах Иегуда, прозванный Слепцом за дар теплового зрения, должны продраться сквозь фэнтезийный абсурд, который на поверку оказывается… абсурдом современной жизни. «Нам не понять этих людей: они мыслили ограниченными категориями своего жестокого XXI века», — вздыхает монах.

«Алиса в стране чудес», написанная историком, — страшная… и страшно комичная.

---

— Ты думаешь, я сам совершил это заклинание? — усмехнулся Иегуда. — Ты веришь, что я наделен столь мощной силой? — он усмехнулся — Разве ты не отличил заклинание от молитвы? Ведь я воззвал к Господу, а он бросил молнию в нечестивца и спалил его на месте. Не забывай, мы находимся на такой земле, по которой когда-то ступал Лоренс Праведник, и следы его шагов сильны и сейчас. Любая молитва к Господу здесь рано или поздно исполнится — поэтому лучше не проси Его ни о чем, чтобы не ошибиться. Ты заметил: этот негодяй читал ту же самую молитву. Опоздай я на миг — это мною бы пахло сейчас в воздухе, а не им.

— Что же получается, — удивился Рональд, — значит, благословение Господне зависит исключительно от скорости, с каковой мы произносим молитвы, а вовсе не от нашей веры или количества наших грехов?

— Пути Господни неисповедимы, — засмущался Иегуда. — К тому же, должно быть, судьба помешала Бартоломео произнести эти слова раньше меня именно потому, что у него было больше грехов.

Этот довод показался Рональду неубедительным:

— Послушай, о Иегуда, — сказал он, — давай исходить из того, что ты знаешь о Бартоломео. Был ли он страшным грешником при жизни или нет?

— На моей памяти он не совершил ровно ничего грешного, буду честен, — ответствовал Иегуда. — И на наших глазах — тоже ничего: мы оба пришли за одним артефактом и, увидев, что миром дела не поладить, стали читать одну и ту же молитву. Правду сказать, я даже не знаю, чем он мог оказаться грешнее меня. А если учесть, что Карта Мира нужна была ему для столь благих целей, как спасение детей, в глубине души я даже дерзнул бы подумать, будто он праведник. Но раз я по-прежнему стою рядом с тобой, а его тело витает теперь в воздухе, должно быть, в виде двуокиси углерода, то, видимо, он был гораздо более нечестив, чем это могло показаться на первый взгляд.

Рональду совершенно расхотелось спорить, тем более, что, мельком взглянув на потолок, он заметил там множество дыр с оплавленными краями. Явно, что молитвы тут читали не в первый раз. Рыцарь задумался о тщетности жизни и судьбы человеческого рода в целом.

— Это же ордалия[7], Божий суд, — продолжал Иегуда, видимо, все-таки чувствуя необходимость оправдаться. — Видишь ли, в нашем мире просто необходимо признать всякого победившего в поединке более праведным, нежели его соперник. Иначе рано или поздно мы заметим, что в мире слишком много несправедливости! А усомниться в Божьем разуме и светлом, гармоничном начале Вселенной — куда больший грех, нежели признать правого виноватым, а виноватого правым! Оттого-то мы и говорим, что победитель победил оттого, что его Бог больше любил, нежели проигравшего… И мой тебе совет: постарайся, чтобы Бог тебя любил сильнее, чем кого бы то ни было. Иными словами, упражняйся с мечом и не давай себя перехитрить никому…

Вместе они спешно покинули Башню Играющих, сели на коней и поскакали по равнине.

ГЛАВА 4 Знакомство с маркизом

Дорога совершала акробатические упражнения: то выгибала спину, то отставляла в сторону ногу, невидимую за полосой деревьев, то втягивала живот. Солнце в этом отношении совершало гораздо более простые движения: незаметно кралось все выше и выше, пока не забралось за спину и не стало палить макушку.

— Ого, да тут развилка! — воскликнул Рональд. — Ну, и какая же из двух дорог ведет в замок?

— А это ты вот у него спроси, — сказал Иегуда, ткнув пальцем в кусты. И вновь рыцарь возрадовался чудесному дару, которым природа наделила его спутника: среди пестроты кустов, на берегу небольшой речки сидел спиной к ним человек. Они подъехали ближе и уставились на его мощные плечи, львиную гриву волос и грязноватую кацавейку — ибо никаким другим зрелищем странный человек их не почтил. Он явно не проявлял никаких признаков интереса к их персонам (напрасно Рональд изо всех сил гремел шпорами и покашливал): не повернулся, а только достал удочку и принялся ловить рыбу. Вода в реке была мутна. Рональд вдруг понял, что стал свидетелем какой-то странной аллегории.

— Будьте любезны! Как проехать в замок маркиза Бракксгаузентруппа?

Сидящий у реки человек, по-прежнему не оборачиваясь, вытянул руку и указал в сторону.

— Спасибо, — буркнул Рональд и пришпорил коня. — Ну и нравы здесь.

— Да уж, — покачал головой Иегуда.

«Здравствуй, великий лес! — мысленно воскликнул рыцарь. — Люди пытались покорить тебя, но даже в лучшие свои времена не смогли. Некогда государства простерли свои алчные руки на всю планету, они пытались заставить мужчин спать друг с другом, а женщин служить в армии, пытались потопить землю в разврате, прельстив народы блеском денег и возможностей. И тогда люди уходили в твои глубины, дремучий лес, и жили здесь, как встарь, без электрических лампочек, без демократии, по законам предков-животных — они были поистине дремучими, эти люди, но это они спасли мир. Когда государства издохли и стали гнить, подобно падали, их трупный яд убил всех горожан — и тогда из твоих недр вышли последние оставшиеся люди и вновь населили землю. Вот за это спасибо тебе, великий лес».

Но люди, здесь жившие теперь, были ему не понятны: почти звери, свободные от власти сеньора, короля, морали. Чем они питаются, где обитают — он этого не знал: тайну хранили толстые и корявые стволы деревьев и темнота, притаившаяся в узорах веток елей и сосен.

Они нагнали путника в черном капюшоне, должно быть, монаха.

— Здравствуй, добрый человек! — крикнул Рональд. — Не покажешь ли нам дорогу к замку маркиза?

Иегуда как-то странно посмотрел на рыцаря и промолчал. Человек остановился и, не поворачиваясь, глухо ответил:

— Отчего ж не показать? Тут недалеко. Следуйте за мной.

Он надвинул капюшон на голову и пошел рядом. Руки его — единственная часть тела, не закрытая одеждой, — были странно желты, словно у китайца.

— Самая хорошая дорога во всех владениях маркиза. Остальные все пришли в полное разорение. Раньше тут промышляли волки-оборотни, затем их истребил главарь разбойников батько Полифем.

— Жизнь у вас тут кипит, я посмотрю, — подивился Рональд.

— Еще как! Крестьяне собрались стереть замок маркиза с лица земли — и вскоре их мечты сбудутся, думаю.

— Нам бы как-нибудь успеть в замок до того, как у них это получится.

— Говорок у вас римский, — человек под капюшоном усмехнулся. Рональд вдруг почувствовал отвратительный запах, исходивший от их путника. Монахи явно были столь же неопрятны, как и крестьяне — не мылись и одежду редко стирали.

— Маркиза следует опасаться. Человек он далеко не такой простой и легкомысленный, как может показаться.

— Учтем, — пообещал Рональд.

Иегуда не проронил ни слова — и это удивляло рыцаря.

— А водятся ли здесь ожившие мертвецы? — спросил Рональд.

— Я встречал некоторых, — уклончиво ответил монах.

— Как они выглядят?

— Как люди.

— Чем занимаются?

— Живут.

— Где?

— Где придется.

— С какой целью возвратились?

— С загадочной.

Воцарилось молчание. Лес понемногу расступался, и вдали поднималась синяя громада со множеством башен.

— Вот он, замок маркиза Бракксгаузентруппа, — указал монах. — До него рукой подать. Следуйте прямой дорогой — а я отправлюсь в деревню.

— Спасибо большое, — поблагодарил Рональд.

Путник кивнул капюшоном и зашагал по тропинке куда-то вбок.

Иегуда молча извлек из кармана руку, взметнул ее — и вмиг путник упал, объятый огнем. Он не кричал, не ворочался, снедаемый болью, пока огонь, выплеснутый Слепцом из склянки, сжигал его плоть — лишь спокойно пытался сбить пламя. Прошло несколько секунд — и от лежащей на земле фигуры остался лишь пепел.

— Иегуда, что за неблагодарность? — очнулся от изумления Рональд.

— Разве ты не понял? Это и был мертвец.

— Не может быть!

Но только что представшая его глазам страшная картина говорила сама за себя. Лишь нежить могла так спокойно воспринять уничтожение своей плоти.

— Я сразу понял это. Видишь ли, он выглядел холодным — если бы не одежда, то я и вовсе бы его не увидел: ведь труп, у которого нет своей температуры тела, для меня совершенно невидим.

Рональда передернуло — слава Богу, под доспехами это движение не очень-то было видно. Ему невидимки пока еще не являлись.

— Сворачиваем с дороги, сэр Рональд, — невозмутимо сказал Иегуда. — Разумеется, на прямой дороге нас ждут в засаде две-три дюжины его собратьев. Кривые пути зачастую проще и верней.

— Резонно, — согласился рыцарь, и они свернули в лес. Минут двадцать они потратили на то, чтобы отклониться от большой дороги, причем с таким расчетом, чтобы все же не терять ее из виду.

После ночного привала оба путника, конечно, посвежели, но спать все равно хотелось. Может быть, поэтому они не слишком удивились картине, явившейся на их пути.

К дубу была прикручена молодая и очень симпатичная женщина, рыжеволосая, высокая… У ее ног крестьяне заботливо складывали вязанки хвороста.