Илья Носырев - Карта мира

• Название: Карта мира
• Автор: Илья Носырев
• Издательство: ФОРУМ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-91134-018-6

Что за время на дворе? Законы физики отменены, вместо них на Земле действуют законы волшебства. Только заглянув в календарь, можно понять: век на дворе-то уже тридцатый… Мужичье жжет ведьм, засиживающихся до поздней ночи в Интернете. Поэты сравнивают свои душевные терзания с ошибками на жестком диске. Эстет-маркиз, большой поклонник де Сада, по ночам превращается в анатомически отвратительное чудовище и опустошает собственную деревню. Ожившие мертвецы ведут классовую борьбу, а правительство призывает относиться к нежити по возможности политкорректно!

Рыцарь Рональд и монах Иегуда, прозванный Слепцом за дар теплового зрения, должны продраться сквозь фэнтезийный абсурд, который на поверку оказывается… абсурдом современной жизни. «Нам не понять этих людей: они мыслили ограниченными категориями своего жестокого XXI века», — вздыхает монах.

«Алиса в стране чудес», написанная историком, — страшная… и страшно комичная.

---

— Ха, Муравейник, — усмехнулся старик. — Его и искать-то не надо — он сам вас найдет рано или поздно. Все по умножении грехов ваших. Вечный Город уже пару столетий блудит с царями земными, живет в роскоши, пьет из золоченых кубков, спит с нечестивицами, творит всякий содом и всякий блуд запредельный — и хочет, чтобы кары Господни проходили мимо него? Вкусите этих кар — и станьте мудрее, вот все, что могу вам сказать по этому поводу.

— Люди не виноваты, — вмешался Рональд.

— Какие ваши доказательства? — издевательски усмехнулся Бартоломео, но тут же насупился и добавил:

— Я даже видел его, этот Муравейник, и знаю, где он. В лесу под Новыми Убитыми — вам каждый крестьянин его покажет. Не думаю, кстати, Иегуда, что ты так плохо осведомлен, что не знаешь его местонахождения; не притворяйся неучем — я в это не поверю, даже зная о твоей нелюбви к книгам…

И он усмехнулся, глядя Иегуде в лицо. Рональд только сообразил, что Слепец, наверное, действительно за жизнь не прочел ни одной книги — коль скоро его глаза не видели поверхности зерцала, значит, и букв, должно быть, тоже не видели.

Но рональдов спутник проглотил эту издевку, словно не заметив.

— Все это верно, и я его созерцал, — сказал он. — Внутри — вот где нам понадобится Карта. Ведь никто еще не был внутри; говорят, там столько извилистых коридоров и переходов, что сам черт ногу сломит. А нам нужно как можно скорее найти короля.

— Короля? — прикинулся удивленным Бартоломео. — Не кажется ли вам, что там он счастливее, чем на своем престоле? Мне жаль Арьеса, ибо прекрасно сознаю, что его трон скрипит и шатается: этот скрип проник в его душу, а от тряски у него руки уже, говорят, ходуном ходят, оттого он и прячет их в рукава. Сколь сложно управление государством! в такие времена, как наши, это не по силу человеку, а от помощи Господней они давно отказались: что старший брат, что младший. Старший подался в еретики, еще когда жил во дворце… — Тут Иегуда схватил за руку Рональда, готовившегося прекратить поток хулы на своего государя; Бартоломео, приметивший движение рыцаря, только хмыкнул и продолжал как ни в чем не бывало:

— У младшего тоже крыша едет. Старший был мистиком и искал ответов во вздохах, что являлись ему на рассвете, и снах, что посещали его незадолго перед рассветом; младший кичится своей ученостью и носится с прогнозами судеб этого мира, которые вывел, прочитав кучу бесполезных книжек.

— Ну ладно, неохота мне с вами ссориться, — сказал вдруг старик. — Я даже помогу вам, чем смогу. Итак, о Муравейнике.

— В Муравейнике есть все: вот его главная особенность. Вы думаете, это мрачное здание с темными, покрытыми мхом коридорами, где шатаются полудохлые или полуживые (не знаю уж, оптимисты вы или пессимисты) твари. Напротив, внутри Муравейника светло, ибо свет исходит от стен, — светло, чисто и уютно. Я бы даже сказал, что Муравейник похож на музей или кунсткамеру: там много разных диковинок, расставленных по шкафам, словно для всеобщего обозрения. Опасного ничего в них нет;

напротив, все эти штуковины чрезвычайно забавны. А самое главное — там есть все вещи, образы и существа, которые вы видели в своих снах.

— Не может быть! — воскликнул Иегуда. — Тогда это — Рай: ибо рассказывают, что в раю обитают, например, все допотопные животные.

— А на чем основано это мнение? — недоверчиво поднял брови Бартоломео.

— На силлогизме. Смотри, о Бартоломео: нет ни одного места на земле, где обитали бы допотопные животные. Вместе с тем нет места, которое было бы богаче Рая обитающими там существами. И если в Муравейнике обитают допотопные ящеры, это означает, что он и есть Рай — ибо никак не может быть богаче Рая и, следовательно, тождествен ему.

— Простим кощунственные речи малограмотным! — досадливо отмахнулся Бартоломео. — На Рай это место похоже так же, как я — на лучшую танцовщицу сераля абиссинского негуса…

Он пригладил седые волосы рукой и продолжал:

— Ходячие мертвецы в Муравейнике на людей не набрасываются, а, скорее, прячутся от них — это очевидный факт. Однако это вовсе не означает, что бояться вам нечего. Есть несколько мест в Муравейнике, кои могут притянуть вас, подобно магниту, и оставить у себя в плену. Самое главное: ни в коем случае не открывайте шкафы, из которых слышится тиканье. Я вам сразу скажу: бомб там нет, но то, что вы увидите, отравит ваши души и не позволит выйти из лабиринта во веки вечные.

— А что там? — поинтересовался Рональд.

— Личинки, из которых вылупляются мертвецы, — отрезал старик, и непонятно было, шутит он или серьезен. — Чему удивляетесь? В каждом муравейнике есть и яйца, и личинки, и королева, и рабочие муравьи, и муравьи-солдаты. Итак, о личинках… В общем, зрелище не для слабаков. Я их видел только при помощи Запоздалого зеркала. Это такая вещь, которая отражает предмет не сразу, а по прошествии какого-то времени. Вы можете послать человека с таким зеркалом в какое-либо место, он походит там, стараясь, чтобы оно увидело все, что вас интересует, а потом принесет вам, и вы увидите все собственными глазами.

— Бесполезный для меня предмет, — констатировал Слепец.

— Ну, разумеется, — скривился Бартоломео. — А я вот с его помощью исследовал Муравейник, словно был там сам. Погрузил одного из своих крестьян в состояние глубочайшего гипноза, чтобы он не умер от страха и Зеркало не пропало зря, и водил его по коридорам, нашептывая ему на расстоянии, куда ему идти. Знаете, что самое странное: он не увидел ни одного живого мертвеца! Подчеркиваю, ни одного! Только раз, мельком, Зеркало увидело какое-то движение, но оно сразу же прекратилось. Такое впечатление, что мертвецы были вовсе не прочь, чтобы в их Муравейник проник непрошеный гость и увидел его внутренности воочию. И мой добрый крестьянин прошел его до самого центра и увидел главное.

— Главное? — спросил Иегуда.

— Да, главное! — торжественно произнес Бартоломео. — В центре Муравейника стоит стена — нет, я сказал бы даже Стена с большой буквы, и именно посредством этой Стены наш мир сообщается с царством мертвых. Просто, не правда ли? Словом, если вы хотите остановить поток нечисти в наш мир, вам достаточно будет уничтожить Стену. Правда, я не знаю, как это сделать, иначе вся сказка вышла бы безнадежно скомканной и лишенной интриги… — Бартоломео ехидно усмехнулся, — но все равно вам очень повезло, что разгадка так проста.

— Значит, мертвецы живут вовсе не в Муравейнике, а именно в потустороннем мире, а лабиринт этот — всего лишь большой вокзал для тех, кто прибывает сюда? — задумался Иегуда. — Поистине, ценные вещи ты сообщил мне, о Бартоломео, я даже не знаю, как тебя за это отблагодарить.

— Проще простого, — заверил его старик. — Итак?

— Итак что? — удивился Рональд.

— Я ведь вам столько рассказал! — в свою очередь удивился старик. — И вы не отдадите мне за эти ценные сведения, которые, должно быть, уже спасли ваши нехитрые жизни, Карту Мира?

— Опять ты за свое, Бартоломео! — возмутился Иегуда. — И зачем тебе девица? Нет, не отдадим.

— А как же дети?

— На жалость давишь?

— Послушайте, — сказал Бартоломео спокойным голосом. — История о детях — не выдумка; они действительно погибнут, если я не разыщу их.

— Что ж, — сказал Иегуда. — Лучше нескольким чистым созданиям предстать перед престолом Господа, нежели многим тысячам быть ввергнутым в геену уже при жизни.

Глаза Бартоломео выпучились и стали похожи на две маслины с черными свирепыми зрачками. Губы его зашептали какие-то слова. Сперва Рональду показалось, что разгневанному старцу вторит эхо пустого зала, но через секунду он заметил, что и Иегуда бормочет какие-то заклинания. Скорость извержения проклятий, которых Рональд расслышать не мог, была почище, чем у уличных скоморохов, потешавших толпу тарабарскими речитативами на злободневные темы и акробатическими трюками. Так они и стояли — два немолодых человека — в состоянии невероятной сосредоточенности произносящих слова, кажется, на семитическом языке. И только под конец их абракадабра вдруг сменилась понятными и привычными уху словами:

— Во имя Отца…, — крикнул Бартоломео.

— И Сына, — спешил Иегуда.

— И Святого духа, — взвизгнул Бартоломео.

— Погибни! — закончил Иегуда, и в воздухе рявкнул, упав с неба, белый столб. Он ударил в то место, где еще секунду назад стоял Бартоломео, и пол вдруг обратился в лужу яростно плещущегося в своих берегах кипящего камня. Запахло паленой курицей.

— Аминь! Господи, прими душу раба Твоего, грешника Бартоломео, — скороговоркой пробормотал Иегуда.

— Ого! — вырвалось у Рональда. — То есть я хочу сказать, сколь чудесен твой дар, о Иегуда, если ты способен испепелять людей одним лишь словом! — тут же поправился он.

Слепец отряхивал одежду от запачкавшего ее пепла. Он спешно схватил Карту мира и сунул ее под свою хламиду, а затем посмотрел Рональду в лицо своими умными глазами столетнего ворона.